В конце лета по всей России перед многофункциональными центрами (МФЦ) госуслуг выстроились огромные очереди — граждане массово хотели отказаться от сдачи биометрии и спешили сделать это до «крайнего срока», указанного в фейковой рассылке. Из-за этого работа многих МФЦ оказалась частично парализована. Подобное в гораздо больших масштабах происходило в России и раньше: введение ИНН в конце 1990-х — начале 2000-х всколыхнуло десятки и сотни тысяч православных верующих по всей стране. Они верили проповедям, в которых номера налогоплательщиков связывали с числом зверя — тремя шестерками. Дошло до того, что церквям России и Украины пришлось убеждать своих священников и паству, что Апокалипсис, которого те ожидают, если наступит — то не из-за ИНН и штрихкодов. Как налоговая реформа всколыхнула российское общество — в материале «Ленты.ру».
2001 год. Чтобы попасть в деревню Остров-Залит, нужно проделать сложный путь. От Пскова — каких-то 35 километров, но последние пять из них зимой придется преодолеть по льду, а летом — на переполненном колхозном катере, который делает не больше трех рейсов. Туда с «большой земли» стремятся не только деревенские, закупившиеся необходимым в «больших» магазинах: со всей России съезжаются и богомольцы, чтобы получить духовное напутствие старца Николая (Гурьянова). Или хотя бы побыть в связанных с ним местах.
Сложный путь к старцу преодолевают не только рядовые верующие (пусть и высокопоставленные), но и коллеги старца — священники Русской православной церкви, которым тоже нужно получить совет. Среди них — молодой рыжебородый архимандрит Тихон (Шевкунов), который прибыл к отцу Николаю, чтобы задать вопрос, волнующий тысячи верующих по всему бывшему Советскому Союзу. При себе у Тихона сопроводительное письмо от патриарха Алексия II и набор конфет в подарочной упаковке — архимандрит начал с первого.
В уютной полутемной келье он зачитывает почти прозрачному 92-летнему старцу письмо и ждет реакции, но старец не понимает вопроса.
— Что это? — переспрашивает отец Николай.
— По поводу этого индивидуального номера, о котором сейчас все спорят, — терпеливо объясняет Тихон.
— А какой это номер? Что это такое?
— Это налоговый номер, который дается каждому человеку сейчас.
— Ах, вот как?..
— О котором пишет Святейший. Одни говорят, что это печать антихриста... Вот Святейший-то написал Вам... Святейший говорит, что это не печать антихриста...
— Нет, нет, нет, нет.
— Что — нет?
— Это не печать антихриста.
— А как к этому относиться?
— Относиться надо — так как надо: что требуется исполнять, надо исполнять законно.
— Опасности для души в этом вы не видите?
— Нет. Пьянствовать, лениться, не трудиться — вот это грех. Это не надо. А что надо — работать.
В разговор двух священнослужителей вмешивается келейница старца, матушка Валентина. Она шепчет Тихону, что тот объясняет неправильно — не рассказал старцу, что ИНН на самом деле опасен. Уже для всех, громко, она напоминает отцу Николаю, что он и сам считает ИНН опасным, и все так считают.
— Это какой номер? — опять не понял старец. — А я не знаю, что это — ИНН.
— Это — 666, — с готовностью поясняет келейница. Архимандрит Тихон пробует перебить.
— Да нет там 666, не надо неправду говорить.
— Батюшка, номер будет перенесен потом в карточку, потом на правую ручку...
«Нет, мои драгоценные, — ответит слабым голосом старец и перекрестится, словно ставя точку в этом вопросе. — Я ничего не знаю».
Архимандрит Тихон подарит отцу Николаю коробку с конфетами, еще несколько раз спросит про идентификационный номер налогоплательщика и услышит от так и не понявшего, что это такое, старца, что главное — не грешить и любить ближних.
Вернувшись в Москву, Тихон покажет специально созванной богословской комиссии видеозапись этой беседы как аргумент в пользу ИНН. Но вопрос влияния налогового номера на бессмертную душу еще долго будет волновать верующих.
Архимандрит Тихон не всегда был в лагере сторонников принятия цифровизации. Наоборот — его статья «Шенгенская зона» в третьем номере журнала «Русский дом» стала одним из факторов, перезапустивших в России дискуссию о связи антихриста и новых технологий.
Священник рассказал читателям издания, что присоединяющиеся к шенгенскому соглашению страны вводят новую систему паспортов, в которых используется штрихкод. Также он сообщил, что возможность получения документа с таким кодом всколыхнула Грецию, и тысячи православных вышли на демонстрацию протеста. Шевкунов объяснил, что в штрихкоде классической системы (UPC) в качестве разделителя используются три одинаковых символа, которые также определяются считывающей системой как три шестерки.
Статья священника завершается заявлением, что никогда еще человечество не приближалось так буквально к «исполнению пророчеств о последних судьбах мира», о которых наиболее полно в Священном Писании свидетельствовал Иоанн Богослов в своем «Откровении», также известном как «Апокалипсис». Среди примет последних времен он упоминает и число 666, которое называет «числом зверя».
Нанесение числа зверя на чело, то есть лоб, и на правую руку считается в некоторых трактовках «Откровения» обрядом, передающим человека из рук Бога, под чьим покровительством он находился после крещения и миропомазания, в руки дьявола.
И именно это число увидели в штрихкоде паспорта нового образца некоторые православные из числа греков. Страх усиливался тем, что код был именно в паспорте — документе, удостоверяющем личность и содержащем имя человека. По этой логике получалось, что штрихкод приравнивался к имени или даже заменял его, и на нем также была «отметка Сатаны».
Примечательно, что, рассказывая о примете грядущего конца света, отец Тихон приводит зарисовку из своей поездки в США, где ему довелось встречаться с числом зверя слишком близко и слишком часто.
«Меня поразило какое-то несоизмеримое количество цифр 666 в Нью-Йорке. Это было похоже на чью-то пошлую и дурную игру. Три гигантские шестерки светились на небоскребе, они же были укреплены на крыше такси, водитель которого предлагал нам свои услуги в аэропорту, в номере гостиницы "Мариотт-Маркиз" на Бродвее телефонный аппарат был украшен теми же цифрами — оказалось, это вызов экстренной помощи в чрезвычайных ситуациях. К концу поездки я, не удержавшись, спросил у одного из жителей города, зачем им такое количество именно этих цифр? Мой собеседник ответил не сразу, но ответил неожиданно серьезно, вопросом на вопрос: "А вы разве не догадываетесь?"».
Упоминая США как страну, добровольно и с радостью принявшую печать зверя, священник не уточняет, что лишь благодаря верующим из Штатов православные узнали, что штрихкод может быть опасен для души, — именно там эта тема была поднята впервые.
Страх перед цифровизацией и числом 666 растет из мифа о всемогущем компьютере, названном «Зверь», который якобы появился в Брюсселе, политическом центре Евросоюза, и к которому так или иначе подключат все человечество. По словам антрополога Александра Панченко, этот миф появился в середине 1970-х годов в среде христиан-евангелистов американского юга.
«Предполагалось, что этот компьютер будет в состоянии присвоить каждому человеку на земле индивидуальный номер, который будет наноситься на кожу при помощи лазерного луча», — писал Панченко.
С ним согласен и исследователь социологии религии Сергей Филатов. Он рассказал «Ленте.ру», что боязнь ИНН, штрихкодов и числа зверя уходит корнями в американскую протестантскую среду — она растет из смеси опасений из-за растущего контроля государства и мистических страхов.
Миф о компьютере-звере подхватила проповедница и преподаватель Мэри Рэлф (Mary Relfe), в 1981 году выпустившая ставшую бестселлером книгу «Когда ваши деньги теряют смысл, система 666 в действии», в которой продолжалась и развивалась критика всеобщей цифровизации и штрихкодов как одного из ее проявлений.
Затем эта книга попала в Грецию, на гору Афон, где почитаемые в России монахи перевели ее на русский язык, а один из самых популярных — Паисий Святогорец, в 2015 году причисленный к лику святых, — написал в 1987 году по ее мотивам брошюру «Знамения времен, 666». С Афона эти идеи в виде брошюр, памфлетов и аудиокассет начали распространяться уже в русскоязычной православной среде.
Религиовед Борис Кнорре рассказал «Ленте.ру», что встречался с проявлениями страха перед штрихкодами еще в самом начале 1990-х.
«Я ездил к одному знакомому священнику в Тверскую область, служившему в селе (сам он был из образованных, пользовался вниманием со стороны православных из московских храмов и даже из Данилова монастыря), и вот он отказывался брать консервы со штрихкодом, это было в 1992 году. То есть в первой половине девяностых это уже было, но это была маргинальная среда», — вспомнил Кнорре.
Новый всплеск боязни цифровизации произошел после ратификации Грецией шенгенского соглашения. Тогда идеи о штрихкодах получили новую актуальность, были подхвачены уже новыми афонскими старцами, в том числе отцом Рафаилом (Берестовым), и вновь попали в Россию, где вскоре свою резонансную статью написал и архимандрит Тихон.
Идеи об опасности цифровизации упали в России на благодатную почву. В 1998 году в стране были объявлены дефолт и девальвация рубля, все это вызвало масштабнейший финансовый кризис.
С 1998 по 1999 год рубль подешевел к доллару в четыре раза, нефтегазовые доходы рухнули, налоги собирались плохо, внутренний долг рос, и две трети всех пенсионеров и работающих граждан не получали положенных выплат, инфляция достигла 36,6 процента, рухнули многие банки.
Из-за огромных долгов по зарплатам в стране начались массовые протесты — митинги и забастовки. Бастовали и устраивали «рельсовые войны» не получавшие зарплату по 10-12 месяцев шахтеры; в январе 1999 года прошла всероссийская забастовка преподавателей, которым власти должны были не меньше 5,6 миллиарда рублей; пациенты митинговали вместе с врачами; метростроевцы объявляли голодовки, а пенсионеры отлавливали первого президента России Бориса Ельцина, чтобы тот лично выдал им пенсию, и тому приходилось платить.
Антикризисные меры вместе с последующей налоговой реформой постепенно поднимали Россию со дна, но доверие к власти, упавшее сразу после выборов 1996 года, было дополнительно подорвано невыполненным обещанием Ельцина не допустить дефолта. В итоге к концу 90-х, под занавес правления первого президента, процент не доверявших ему и его решениям стабильно держался у отметки в 90 процентов.
По словам доцента МГПУ психолога Ларисы Овчаренко, в начале нулевых общество только-только начало приходить в себя и возвращаться к нормальной жизни, и ситуация неопределенности, неуверенности в завтрашнем дне после пережитого лишь усиливала психологическое давление.
«Человек растерян, человек хочет себя сохранить, человек хочет себя защитить, и на эту почву ложится вера во все эти вбросы, — объяснила она «Ленте.ру». — Такое расшатанное эмоциональное состояние, что люди всего боятся».
По словам психолога, воздействие лишь усиливается, если человек имеет пониженный уровень осведомленности и повышенную доверчивость — прежде всего речь идет о пенсионерах.
Также психолог отметила, что пожилые верующие люди склонны безоговорочно доверять той информации, которую они получают от членов своей религиозной общины — тем более от священников. С одной стороны, это объясняется общей духовной сферой, а с другой — желанием переложить на него ответственность. «Я ему поверил, и сам не хочу с этим разбираться», — приводит психолог логику верующего.
Похожую интерпретацию приводит и религиовед Борис Кнорре. По его словам, готовность православных верить посланиям старцев о вреде ИНН происходит из желания верующего найти человека, который «все за тебя скажет и ответит на все твои сложные вопросы». Однако в таком стремлении исследователь религии видит не только рациональный, но и иррациональный аспект, потому что «верующий идет за царством не от мира сего».
На этом фоне сообщения о реформах в налоговой сфере не могли не вызвать смущения у православной части общества, потому что касались они каждого в стране.
Так 19 марта 2000 года в Москве верующие прошли крестным ходом, в котором — по заявлениям организаторов — участвовало около пяти тысяч человек. Многолюдное шествие с иконами и хоругвями по центру столицы до Красной площади было заявлено как мероприятие по случаю 83-й годовщины явления «Державной» иконы Божией Матери, но в итоге было посвящено требованию отменить обязательное присвоение ИНН и разработать для верующих альтернативную форму сбора налогов.
Ответ пришел от главы Московского управления Федеральной службы по налогам и сборам: в нем говорилось, что граждане могут написать заявление об отказе в получении уведомления или свидетельства о постановке на налоговый учет.
Письмо обнадежило верующих, но удовлетворило не до конца.
«К сожалению, поступают сведения об угрозах со стороны бухгалтеров и начальников организаций уволить верующих за отказ от ИНН. Поэтому мы не должны успокаиваться. К тому же возможность заниматься предпринимательством для верующих оказывается под вопросом», — сообщили организаторы и продолжили выходить на акции протеста.
Еще один крупный крестный ход состоялся в январе 2001 года. Список требований противников ИНН пополнил призыв восстановить в должности уволенного без объяснения причин после одного из предыдущих митингов отца Олега (Строева).
«В борьбе против принятия ИНН патриотов вдохновляют советы многих старцев и авторитетных духовников Русской Церкви — противников ИНН, — а также пример православных на Украине и в Греции», — отметили участники митинга и пообещали вскоре собраться вновь, так как, по их убеждению, крестные ходы стали действенным методом борьбы и «явлением общественной жизни».
Протестующие добрались и до Госдумы, возле здания которой встали одиночными пикетами 15 февраля 2001 года. Пикетчики вспоминали, что охранявшие здание милиционеры им почти не препятствовали — кресты, иконы и хоругви действовали на правоохранителей останавливающе. Более того, демонстранты были услышаны — их поддержал заместитель председателя Комитета Государственной Думы по экологии Анатолий Грешневиков. Парламентарий заявил противникам цифровизации, что она «повлечет за собой включение России в мировые информационные финансовые структуры, задающие стандарт этих документов, и встраивание России в систему нового мирового порядка».
Противников ИНН и их акции поддерживали имевшая сильные позиции газета «Завтра» и журнал «Русский дом», а также ряд нишевых изданий: «Империя», «Я русский», «Русский вестник». Кроме того, в борьбу включились Союз православных хоругвеносцев, Православное опричное братство, Союз православных граждан, Союз «Христианское возрождение» и общество «Святая Русь».
С внезапной критикой движения выступила организация и газета «Черная Сотня»: якобы на крестных ходах распространялись издания, допускающие выпады против христианства.
Однако костяком протеста выступило созданное под цели движения Международное общественное народное движение «За право жить без ИНН», чье название позже было дополнено словами «без личных кодов и микрочипов».
Церковь вслед за депутатом Грешневиковым прислушалась к улице, тем более что некоторые священники в уездных епархиях уже начали отлучать от причастия верующих, согласившихся принять ИНН.
Первым на протесты верующих против введения ИНН отреагировало священноначалие Украинской православной церкви (УПЦ), тогда еще относившейся к Московскому патриархату (независимость УПЦ от РПЦ была провозглашена в 2022 году). В 1998 году Священный синод УПЦ выпустил послание, составители которого отмечали, что начатый процесс кодификации открыл «немощи и боли», и призывали не паниковать, и уж точно не отлучать от таинства причастия тех, кто согласился принять налоговый номер.
Священный синод Русской православной церкви выступил с обращением лишь через два года после УПЦ, причем с заявлением, посвященным одновременно и проблеме ИНН, и проблеме штрихкодов. При этом авторы отчасти подкрепили страхи отрицателей цифровизации, заявив, что опасения верующих разделяются и священноначалием, а в штрихкодах действительно содержится число 666, упомянутое в «Апокалипсисе» и использующееся «сатанинскими сектами для оскорбления Церкви и христиан».
Как и украинские коллеги, российское священноначалие осудило лишение согласившихся принять ИНН возможности исповедоваться, но отметило, что к озвученным проблемам относится серьезно и не желает того, чтобы христиане ощущали себя гражданами второго сорта и снова делали «мучительное различение между Родиной и государством».
Составители послания укорили российские власти, напомнив им о преступлениях XX века, отметив, что увидят в их действиях подлинное покаяние, лишь когда «государство будет неизменно уважать чувства верующих и не станет вторгаться в человеческую совесть по каким бы то ни было мотивам — политическим, экономическим, идеологическим или полицейским».
Но в том же 2000 году Церковь немного скорректировала позицию. В послании Архиерейского собора документ Священного синода в целом не оспаривался, однако для работы с паствой предлагались «практические» тезисы, которые должны были остановить протестные настроения в церковной среде.
Об обязанности христиан платить налоги говорил и министр по налогам и сборам Геннадий Букаев, встречавшийся с патриархом Алексием в январе 2001 года для обсуждения вопроса ИНН.
«Уже в роддоме государство начинает оказывать медицинские услуги, которые должны быть оплачены государством, ведь правильно? А как это учесть в огромной бухгалтерии страны? За счет чего, как? За счет налогов», — пересказывал он позицию в своем интервью и напоминал, что налоговики работают в первую очередь «для народа нашей страны, для нашей России».
В еще более жесткой форме протестные настроения осуждались в итогах Синодальной богословской комиссии, которая также собиралась по вопросу наличия печати антихриста в ИНН, штрихкодах, магнитных и электронных карточках и привлекала по этому поводу экспертов.
Среди прочих доклад прочитал и отец Тихон, объяснивший, что в его статье о «Шенгенской зоне» говорилось не об ИНН, а лишь о штрихкодах и о том, что эта проблема требует внимания. Также он сообщил, что обратился «в одну очень серьезную организацию» и получил ответ, подписанный «кандидатом технических наук А. Кораблевым», установившим, что числа зверя в кодах нет, а «человеческие ценности и понятия не применимы к электронным вычислительным машинам». После этого он пересказал комиссии свою беседу со старцем Николаем (Гурьяновым) и отметил, что история с непринятием ИНН — это результат вмешательства неких влиятельных сил.
В итоге комиссия увидела в широком распространении апокалиптических настроений среди верующих проявление слабости духа и напомнила, что у Церкви есть свои средства сопротивления греху в мире: «Это не митинги и листовки, а исполнение заповедей Божиих, молитва и покаяние».
После этого митинги и крестные ходы не прекратились, но постепенно сошли на нет, сохранившись лишь в виде таких реликтов, как перечеркнутый штрихкод на упаковках «Рузского молока», принадлежащего православному бизнесмену Бойко-Великому. Церковь продолжала разъяснять свою позицию по системам цифрового учета, выражала озабоченность ущемлением прав верующих из-за возможного отказа от таких систем и рассуждала об утечках персональных данных, но упоминания антихриста в документах избегала.
Рассуждая о причинах столь быстрого спада протестных настроений и мистических страхов в российской православной среде, религиовед Борис Кнорре предлагает обратиться к истории Церкви советского и раннего постсоветского периодов.
По его словам, мистические и эсхатологические настроения исторически подавлялись православной церковью. Так, в советские годы официальная Церковь, которой было позволено существовать в очень ограниченном формате, была вынуждена акцентировать внимание верующих на скором наступлении светлого будущего.
«Поскольку в то время архиереи больше ориентировались на официальную политику государства, то отвергали идеи этой (конспирологической) среды. Тут, конечно, имела место инерция советской эпохи, которая не приветствовала ни эсхатологические ожидания, ни конспирологию, и соответственно Церковь, будучи сильно подчиненной политике государства, на официальном уровне всячески старалась сдерживать эти тенденции. И в первые годы религиозной свободы в постсоветский период по некоей инерции Церковь еще старалась придерживаться какое-то время», — рассказал Кнорре «Ленте.ру».
Одновременно с подавлением свойственной православию мистики советскими властями поощрялись контакты высшего руководства РПЦ с представителями других христианских течений, для которых эсхатология не была столь значимым элементом учения. «Иерархи в некоторой степени принимали максимы западного христианства, более позитивные и менее конспирологические. И поскольку в первые моменты религиозной свободы низовое православие не успело настолько сильно повлиять на епископат, то и эта тенденция некоторое время сохранялась», — сообщил он.
Однако полностью задавить мистические течения в православии власть не могла — они сохранялись в подпольной или «катакомбной» церкви и распространялись среди тех, кто так или иначе с ней соприкасался, при этом оставаясь уделом тех, кого официальные лица Церкви считали маргиналами.
Эта ситуация сохранялась и в первые после распада СССР годы, однако по мере того, как все больше и больше россиян — в том числе имеющих связи в силовом и чиновничьем аппаратах — присоединялись к Церкви, влияние низов возрастало.
«К концу 90-х народно-монархическое православие побеждает вместе с конспирологической средой и идеологией», — объясняет Борис Кнорре.
К тому же поиски мистики и заговоров получали дополнительный импульс из-за чувства ресентимента, которое появилось у россиян после распада СССР. «Это (поиски мистики и страх перед новыми технологиями — прим. «Ленты.ру») соседствует с ресентиментом, обиженностью, неудовлетворенностью, несогласием со своим положением, которое расходится с представлением о том, что они заслуживают. С помощью конспирологии они часто объясняют себе это несоответствие», — сообщает исследователь.
После того как подогреваемые пророчествами старцев антицифровые протесты и апокалиптические настроения в православной среде достигли своего пика, Церкви пришлось остудить эти течения — крепнущее государство и развивающаяся экономика обязывали к этому.
«Конечно, Церковь была вынуждена снизить градус антропологического пессимизма в нулевые годы, упаднические настроения были снижены, что соответствовало новому курсу государственной политики. Если в России возобладал курс на то, чтобы страна осознала свою силу, условно "встала с колен", верующие тоже должны были на это отреагировать и тоже условно "встать с колен" или хотя бы приподняться», — отмечает религиовед.
Другое объяснение спаду протестов против ИНН дают социолог религии Сергей Филатов и кандидат философских наук, автор монографий по эсхатологии Роман Гранин. В беседе с «Лентой.ру» оба специалиста предположили, что причина угасания страха — его волнообразный характер.
«Конспирологический страх имеет стихийный характер. Как волна — она сегодня есть, завтра нет», — заявил Филатов.
«Эсхатология вечно актуальна, она всегда вот-вот уже, а иногда даже вчера, — заочно соглашается с ним Гранин. — Но если аскет-фанатик может (как и закрытое сообщество) долго аккумулировать в себе энергии подобных идей, то толпа как собралась, так и разбежалась, на долгое сосредоточение ее не хватает».
В следующий раз православные христиане поднимутся против цифровизации в 2020-х, когда грянет мировая пандемия коронавируса. Многие увидят печать антихриста в цифровых пропусках и QR-кодах, заговорят о чипировании людей с помощью вакцин, а жесткий карантин и закрытие храмов для посещения объявят гонениями на Церковь.