«Жизненное пространство» и раздел мира. Как нацисты перешли от заботы о своих гражданах к уничтожению миллионов людей?

Практически все злодеяния нацистов Гитлер и его единомышленники оправдывали тем, что они нужны для выживания немецкого народа. Эти слова звучали еще чудовищнее из-за того, что их подкрепляла псевдонаучная риторика. Хладнокровие, рационализм, методичность в планомерном уничтожении населения оккупированных стран вплоть до самого Нюрнбергского суда нацисты прикрывали красивыми формулировками. Но избежать вопроса, зачем они убили миллионы людей, эти преступники не смогли. «Лента.ру» совместно с Национальным центром исторической памяти при Президенте Российской Федерации продолжает цикл материалов «Без срока давности», посвященный преступлениям нацизма. В фокусе нового текста — история жутких идей, стоявших за нацистской экспансией на территории СССР.

Взрыв над «Волчьим логовом»

8 февраля 1942 года с аэродрома Волчье логово рядом с одноименной ставкой Гитлера взлетел бомбардировщик Heinkel He-111. Но набрать высоту ему было не суждено. Стоило самолету оттолкнуться от взлетной полосы, как из него вырвался язык пламени. Еще секунда — и грозная машина с грохотом взорвалась.

Если бы речь шла об обычном бомбардировщике, то его крушение вряд ли вошло бы в историю. Но взорвавшийся самолет был переоборудован под пассажирский, а на его борту находился один из самых влиятельных людей эпохи — обергруппенфюрер СА, генерал-майор люфтваффе Фриц Тодт, сосредоточивший в своих руках огромную власть.

Историки так и не пришли к единому мнению насчет причин катастрофы. По одной из версий, Гитлер таким образом избавился от одного из ключевых чиновников рейха, который своими критикой и пессимизмом мешал ему реализовывать политику Lebensraum im Osten — так называемого «жизненного пространства на востоке».

Погибший бюрократ по сути занимал три министерских поста одновременно. С 1938 года он возглавлял «Организацию Тодта», которая строила важные военные объекты, железные дороги и электростанции. Автобаны, которые после поражения Германии ошибочно зачислили в достижения Гитлера, также были плодом трудов Тодта (а их строительство и вовсе началось еще при Веймарской республике). В НСДАП ему было отведено руководство всеми техническими объединениями и организациями.

17 марта 1940 года Тодта еще и назначили рейхсминистром вооружения и боеприпасов. Одним словом, он был слишком заметной фигурой, чтобы его смерть осталась незамеченной и не выглядела загадочной.

В декабре 1941 года, когда вовсю шла Великая Отечественная война, а немецкий блицкриг уже остановился под Москвой, Тодт с инспекцией посетил восточный театр военных действий. Увиденное глубоко его разочаровало. Заледеневшие на путях санитарные поезда, насмерть замерзающие раненые и страдающие от холода и голода, недостаточно экипированные для зимних боев солдаты... «Он видел беды частей в отрезанных от всего мира снегами маленьких деревнях и городках», — писал в своих воспоминаниях его преемник Альберт Шпеер.

Разговор продолжался не менее пяти часов и шел на повышенных тонах. Измочаленный и обессиленный, но так и не достигший своей цели Тодт вышел из кабинета фюрера и направился к своему самолету. Жить ему оставалось всего несколько минут.

По воспоминаниям Альберта Шпеера, Тодт был едва ли не единственным человеком в рейхе, кто позволял себе спорить с фюрером. Он критиковал якобы неоспоримые тезисы Гитлера и нагло нарушал так называемый «принцип фюрерства», предполагавший беспрекословное согласие с любыми мыслями и идеями вождя.

Неожиданно для самого себя и всех окружающих сменивший Тодта на его постах Альберт Шпеер спустя четыре года писал о себе и своем предшественнике: «По сравнению с не очень удобным д-ром Тодтом Гитлер заполучил в свои руки очень, особенно на первых порах, послушный инструмент».

Гитлеру не нужны были прагматики и рационалисты, а тем более — критики. Он мечтал видеть вокруг себя таких же, как он, мечтателей и романтиков, каким был и архитектор по основному роду деятельности Шпеер. Или лизоблюдов, таких как Мартин Борман. Симптоматично, что Тодт и Борман друг с другом не ладили.

Возможно, именно поэтому Гитлер так бережно лелеял генеральный план «Ост» — самый амбициозный и человеконенавистнический в истории человечества проект, корни которого уходили в появившуюся задолго до фюрера геополитическую идею «жизненного пространства на Востоке».

Если бы понадобилась самая яркая иллюстрация и плана «Ост», и идеи «жизненного пространства на востоке», то ею стали бы, конечно же, неотрывно с ними связанные концлагеря. А еще — поезда, причем такие, словно они сошли со страниц фантастических романов. Ответственным за эти достижения железнодорожной фантазии тоже был Фриц Тодт.

Экспресс для нации господ

С 1936 по 1939 год Гитлер пребывал в состоянии перманентного триумфа и экстаза. Миллионы немцев всерьез называли его «генералом бескровным» и «самым великим отцом всех времен». Ремилитаризация Рейнской области (прямое нарушение условий Версальского договора), оккупация Австрии и Чехословакии — Германия одерживала победу за победой, даже ни разу не открыв огонь. Термин «цветочные войны» появился еще в Южной Америке XVI века, но при Гитлере обрел совсем другое значение. В нацистских газетах наперебой писали о Blumenkriege: якобы народы мира с радостью приветствовали Гитлера-освободителя, позволяя ему перекраивать их историю и географию по собственному разумению.

СССР встречать Гитлера с цветами не собирался, поэтому фюрер намеревался захватить Москву, Ленинград и другие ключевые города СССР вплоть до линии «Архангельск — Астрахань». Десятки миллионов советских людей должны были погибнуть. Нацисты планировали раздробить СССР, захваченный ими вместе с японцами.

Одновременно с этим «Организация Тодта» должна была построить сеть железных дорог Breitspurbahn — для специальных поездов, которые будут доставлять «нацию господ» колонизировать ее новые земли. Куда немцы планировали деть миллионы русских, украинцев, белорусов, узбеков, казахов, евреев и сотни народов, населявших СССР? Убить голодом, эпидемиями, пулями, на виселицах, в газовых камерах и печах крематориев.

Осенью 1941-го организация Фрица Тодта выиграла тендер на строительство поездов и проведение колеи для Breitspurbahn. Проект Тодта оказался ближе всего к фантазиям Гитлера. Он даже сейчас выглядит футуристическим, вдохновляя своими чертежами авторов антиутопий. По меркам 1940-х годов Breitspurbahn так и вовсе смотрелся конструкторским достижением, невообразимым для современников.

Ширина колеи железной дороги должна была достигать четырех метров, и пускать по ней планировали двухэтажные поезда. Скорость такого экспресса должна была достигать 250 километров в час — на уровне современных «Сапсанов»!

Предполагалось, что из Берлина в оккупированную Москву немецкие колонисты будут добираться меньше чем за десять часов. Поезда собирались оснастить по образцу самых престижных отелей того времени: читальные залы, курительные комнаты, кафе, оранжереи, бары, багажные отделения — и все это (плюс двенадцать туалетов) в каждом вагоне! По пути в захваченную ими Россию немцы должны были в полной мере чувствовать себя хозяевами жизни — ощущение, которое только подчеркивали бы прицепленные к составу платформы с рабами, согнанными с оккупированных территорий.

Breitspurbahn должен был стать одновременно воплощением мечты неудавшегося архитектора и иллюстрацией идеи «жизненного пространства на востоке», отлитой в тысячах тонн стали. Но откуда взялась сама концепция Lebensraum?

Место на Земле

За 70 лет до гибели Фрица Тодта Германия бурлила идеями о своем будущем развитии. Реализованное Бисмарком в 1871-м объединение страны всколыхнуло весь народ и затронуло все сферы жизни — от культуры до общественных наук.

Тогда же в среде немецких интеллектуалов сформировался ряд концепций, многие из которых носили ярко выраженный экспансионистский, шовинистический и расистский характер. Главной из них стала идея «жизненного пространства» — Lebensraum.

Ее появление во многом спровоцировали прогнозы английского священника, экономиста и демографа Томаса Роберта Мальтуса о том, что неконтролируемый рост народонаселения однажды приведет к массовому голоду и, как следствие, вымиранию человечества. Так называемая «мальтусианская ловушка» и сейчас нередко фигурирует в рассуждениях и исследованиях экономистов всего мира.

Сторонники «жизненного пространства» не рассматривали демографическую политику — в частности, контроль рождаемости — как способ решения проблемы. Очень скоро концепция обрела формы геополитической теории, которая оправдывала любые территориальные завоевания.

Свой вклад в формирование идеи еще раньше внесли французский философ-просветитель, автор «Размышления о причинах величия и падения римлян» Шарль Монтескье, а также французский политик, экономист и автор работы «Метод легкого познания истории» Жан Боден. Так или иначе оба касались темы «жизненного пространства», но до ее формирования в полноценную теорию было еще далеко. Этот момент наступил в 1890-х годах в Германии.

Будущий фюрер был еще ребенком, когда на кафедрах университетов, в кабинетах ученых и в домах простых бюргеров зазвучали тезисы, которые потом наполнят страницы «Майн кампф» (признана в России экстремистским материалом). Само понятие Lebensraum ввел в научный обиход немецкий географ Карл Риттер. Его идеи развил Фридрих Ратцель, который по своим убеждениям был диффузионистом, убежденным в том, что судьбы народов и ход истории определяет география.

Ратцель делил человечество на северные и южные народы, высшие и низшие, цивилизованные и дикие. Конечно же, к первым он относил европейцев. Подобно многим своим современникам, географ был убежден, что дикие народы других континентов обречены подчиняться завоевателям, которые таким образом распространяют по миру блага цивилизации — да-да, то самое «бремя белого человека», о котором в те же годы вещал «певец колониализма» Редьярд Киплинг.

Оправдание Ратцелем колониальных завоеваний как способа решить проблему перенаселенности обеспечило нацистам теоретическую базу.

К началу XX века немецкая элита, включая ученых, политиков, экономистов, финансистов, писателей, бредила идеей «жизненного пространства» уже почти поголовно. Но для того, чтобы Lebensraum вошло в политику власти, Германии пришлось пройти через Первую мировую, Ноябрьскую революцию и Версальский мир. Но перед тем, как путем интриг и манипуляций к власти пришел Гитлер, на его взгляды успел повлиять еще один немецкий мыслитель.

Истребить всех туземцев

Карла Хаусхофера называют то демоном геополитики, то и вовсе крестным отцом Гитлера, определившим его мировоззрение. Как и Ратцель, Хаусхофер был географом и, подобно коллеге, пытался применять свои знания, анализируя политическую историю и обстановку. Но если Ратцель о Lebensraum только теоретизировал, то Хаусхофер считал его насущной необходимостью.

Хаусхофер ввел понятие панрегионализма, по которому мир делится на крупные панрегионы, которые управляются сильными державами, оставаясь при этом экономически самодостаточными. Хаусхофер, вслед за впервые высказавшими эту мысль британцами Хэлфордом Маккиндером и Николасом Джоном Спикмэном, был убежден в том, что ключевым регионом, открывающим дорогу к власти над всем миром, является так называемый «Хартленд», или «серединная земля» — северо-восток Евразии, в основном занятый территорией СССР. За этот тезис как раз и ухватился Гитлер: желание овладеть Евразией породило и кровожадный «план голода», и колонизаторский план «Ост», и фантазерский проект Breitspurbahn.

Их знакомство случилось благодаря обществу Туле, которое Хаусхофер, по некоторым данным, поддерживал, в том числе и финансово. Держал контакт с тайной организацией и Гитлер, хотя и не входил в число его членов. Зато впоследствии многие члены Туле пополнили ряды НСДАП.

В 1920-е Гесс, как и Гитлер, еще не был политиком, но в обществе Туле заметные идеологи общались на равных с никому не известными политическими авантюристами. Хаусхофер Гессу благоволил, поэтому согласился встретиться и с Адольфом Гитлером. Теплой дружбы между вчерашним ефрейтором и географом не сложилось. Гитлер снисходительно смотрел на интеллектуалов, что, впрочем, не мешало ему заимствовать их идеи, извращая их в собственных доктринах.

Именно Гесс связывал сначала Гитлера, а затем и НСДАП с миром псевдоученых. Он же пытался влиять на круг чтения будущего фюрера. Но хотя малообразованный Гитлер с помощью Гесса осилил некоторые академические труды, он все же до конца жизни остался поклонником колониальной приключенческой литературы Карла Мая об освоении Нового Света англичанами и французами.

Любовь к романам Мая влияла на то, как складывалась кровожадная политика Гитлера на оккупированных территориях. Он сравнивал немцев с английскими колонистами, а народы СССР — с необразованными аборигенами, не способными ни интеллигентно говорить, ни писать, не имеющими никакого представления ни о морали, ни о гигиене. Ступивших на советскую землю в 1941 году немецких солдат и офицеров убеждали, что им предстоит иметь дело с варварами, которых следует истребить, расчистив жизненное пространство для немцев, как в XVIII-XIX веках европейцы делали это с коренными народами Америки, Африки и Азии.

Но для осуществления идеи «жизненного пространства» противников было соблазнительно расчеловечить — геноцид эффективен только тогда, когда его творец не сомневается в своем праве казнить и миловать целые народы.

Гитлеровский поход на СССР стал результатом смешения иллюзий, дезинформации, расистских теорий и геополитических конструктов вроде «жизненного пространства». Все, кто вдохновлял Гитлера, вроде Хаусхофера, или помогал ему строить государство, как Фриц Тодт, впоследствии сильно разочаровались. Когда Тодт вернулся из инспекции с фронта, он расписался в собственном разочаровании политикой фюрера.

Даже ближайшие сподвижники Гитлера впоследствии признавались, что он занимался не только обманом германской нации, но и самообманом: когда его глаза застилала жажда власти над миром, он мог вычеркивать из своих убеждений собственные прежние тезисы. Они сменялись безапелляционными заявлениями вроде: «Народ, проигравший это сражение, должен будет уйти» или «Нашей Миссисипи будет Волга, а не Нигер».

Все так называемые убеждения Гитлера были ситуативными и легко трансформировались под действием конъюнктуры. Но пока они менялись, последствия этих метаний ощущали на себе миллионы ни в чем не повинных людей. Прежде чем убедить в чем-то толпу, фюрер по несколько часов репетировал перед зеркалом и занимался самовнушением — веры в некоторые бредовые рассуждения не хватало даже у него самого.

Лучше всех оголтелый цинизм «жизненного пространства» по-гитлеровски выразил главный пропагандист Третьего рейха Йозеф Геббельс.

«У национал-социализма никогда не было своего учения в том смысле, что он не занимался разъяснением отдельных подробностей и проблем. Он стремился к власти… Если сегодня кто-нибудь спросит, как мы представляем себе новую Европу, мы вынуждены будем сказать, что не знаем. Конечно, кое-какие идеи у нас есть. Но если облечь их в слова, это немедленно создаст нам врагов и умножит сопротивление… Сегодня мы говорим: "жизненное пространство". Каждый волен думать об этом, что хочет. А мы в свое время будем знать, чего мы хотим».

Изгнание крестного отца

С таким подходом нет ничего удивительного в том, что никаких свежих собственных идей Гитлер на самом деле не имел, вместо этого упрощая и приспосабливая под насущные политические задачи, превращая в промывавшую немцам мозги пропаганду фрагменты рассуждений предыдущих поколений. Но что до самих этих ученых, то их судьба — способствовать своими трудами становлению нацизма — теперь кажется даже трагической.

Это наблюдение справедливо и применительно к Хаусхоферу. Его мировоззрение сформировалось еще в начале 1910-х. О евразийском союзе, влияющем на весь мир, географ задумался во время поездки в Японию, после которой он уверовал в необходимость политического союза между Берлином, Москвой и Токио. И уж точно ученый не был расистом — более того, в жилах его жены и единомышленницы Марты Хаусхофер текла еврейская кровь.

Вполне возможно, что именно вдохновляясь идеями «демона геополитики», Гитлер в 1940-м создал фашистскую ось Берлин — Рим — Токио, которой, впрочем, предшествовал Антикоминтерновский пакт 1936 года. Но к тому времени между Хаусхофером и Гитлером окончательно «пробежала черная кошка». Ученый, согласно его воспоминаниям, верил в возможность позитивной геополитической эволюции Третьего рейха вплоть до 1938 года. Но, в отличие от нацистов, он мыслил в категориях пространства и земли, а не в терминах расовой чистоты, которую он считал произвольной и двусмысленной фантазией. Но именно эта мифическая чистота в итоге оказалась краеугольным камнем политики партии.

Судя по по письмам Хаусхофера и его жены, он понял, что Гитлер принял окончательное решение действовать сугубо военными методами и отказался от создания мирного евразийского блока. Это означало конец влиянию ученого на политику власти.

Если Хаусхофер считал, что Германия должна делать выбор и воевать либо с СССР, либо со своими западными соседями, то Гитлер пытался выиграть время для реализации собственного плана. Евразийская идея Хаусхофера о созданном в союзе с русскими и японцами «жизненном пространстве» обрела злую зеркальную проекцию, подпитываемую расистской ненавистью.

10 мая 1941 года связывавший Гитлера и Хаусхофера Рудольф Гесс втайне от Гитлера совершил перелет в Британию, где надеялся договориться с правительством о перемирии, но вместо этого был арестован. После этого Хаусхофер впал в депрессию, из которой уже не выбрался. Он доверил чудовищу свои главные идеи, а их превратили в обоснование для того, чтобы запустить фабрику смерти в мировом масштабе.

Лагеря смерти на пространстве для жизни

22 июня 1941 года вермахт и его сателлиты вторглись на территорию СССР, растоптав пакт 1939 года. Началась самая решающая и тяжелая стадия Второй мировой — Великая Отечественная война.

Научные основания, теории геополитиков и глубокомысленные концепции — все это отошло на задний план. Авангардом Третьего рейха окончательно стали демагоги и авантюристы.

Зачем нужны какие-то теоретические основания, если они уже выполнили свою роль? Зачем нужны ученые и политики, предостерегающие от повторения ошибок Наполеона? К этому времени немецкие инженеры уже разрабатывали уникальные двухэтажные поезда, на которых, как планировал Гитлер, раса победителей въедет на территорию СССР и начнет осваивать «жизненное пространство».

Еще 21 сентября 1939 года в Берлине под руководством начальника Главного управления имперской безопасности (РСХА) Рейнхарда Гейдриха прошло совещание по теме «Еврейский вопрос на оккупированных территориях». Протоколы были посланы руководителям айнзатцгрупп, а концлагеря для будущего геноцида уже были готовы, ведь строить их начали еще в 1933-м. К 1941 году концлагеря уже были переполнены.

Весной 1941 года стартовала первая кампания массовых убийств заключенных концлагерей — операция Aktion 14f13. К этому времени в окружении Гитлера не осталось интеллектуалов, способных дать ему отпор. А в феврале 1942-го погиб и самый независимый из рейхсминистров — Фриц Тодт. У страха, пропаганды, оккультных бредней и лозунгов про предначертанность судьбы целого народа не осталось альтернатив.

***

Сколько на самом деле было убито людей ради мифического «жизненного пространства», спорят до сих пор. В 2015 году Министерство обороны России обнародовало следующие данные: безвозвратные военные потери — почти 12 миллионов человек, общие человеческие потери СССР — военнослужащих и гражданского населения — 26,6 миллиона человек. Материальный ущерб составил около 30 процентов всего национального богатства страны.

Тот факт, что Карл Хаусхофер не поддерживал самые людоедские проявления политики Гитлера, от возмездия его не спас. В конечном счете при нацистах он получал жалование, престижные университетские посты, и, хотя не состоял в НСДАП, в официальных пропагандистских речах фигурировал как член партии.

После войны он попал в руки союзников, его имущество было конфисковано. В марте 1946 года Карл Хаусхофер и его жена Марта совершили самоубийство в своем поместье Хартшиммельхоф.

Трагический символизм их судеб, как и многих других, заключается в том, насколько великим и горьким было разочарование некоторых немецких идеалистов, поверивших искушению нацизмом. Годом раньше родителей погиб сын Хаусхофера Альбрехт. Он участвовал в провалившемся покушении на Гитлера в июле 1944 года.

После гибели Фрица Тодта строительство железных дорог для арийских господ продолжил Гюнтер Винс, который стоял у истоков Breitspurbahn еще с 1937 года, но в 1941-м был оттеснен более прагматичным Тодтом. Винс занимался разработкой этой системы вплоть до самого конца войны. Впрочем, строил он ее исключительно на бумаге, прекрасно понимая, что проект не будет воплощен никогда. От мечты о футуристических поездах на восток остались кипы бумаг и чертежей, несколько метров демонстрационной ширококолейки и макеты поездов. Символично, что они хранятся в музее железнодорожного транспорта города Нюрнберга. Этот город увидел не только триумф нацистской воли, но и кару за него.

К слову сказать, термин «жизненное пространство» впоследствии был реабилитирован и во многом вдохновлял одного из самых влиятельных геополитиков ХХ века — Збигнева Бжезинского, чья родная Варшава подверглась варварскому уничтожению от рук нацистов.