В Севастополе педиатра высшей категории Центра детской медицинской реабилитации «Теремок» Ларису Халимон разжаловали в уборщицы за борьбу против «оптимизации». Городские власти планируют выселить медучреждение, где занимаются с детьми-инвалидами, из особняка в нескольких шагах от моря. Взамен роскошной территории с собственным ботаническим садом врачам и пациентам предлагают несколько комнат в старой поликлинике. «Лента.ру» записала рассказ Ларисы Халимон о том, как она борется со шваброй против системы. И как относятся к ее «восстанию» бывшие коллеги-врачи.
Наш центр детской реабилитации был построен еще 40 лет назад, во времена СССР. Но назывался он тогда санаторием пульмонологического профиля. Сюда со всех республик Советского Союза отправляли на лечение детей, страдающих пневмониями, часто болеющих. У нас ведь при центре имеется шикарный парк. Дендрологи специально подбирали для него растения, полезные для дыхательной системы. У нас растут кипарисы, секвойя, кедры. Территория очень большая. До моря не спеша, пешком идти минут 10-15.
В конце 1990-х годов, когда Союз распадался, началась повальная приватизация, часть здания вместе с бассейном и кусочек парка приобрел депутат и открыл там частную православную школу. Но все остальное — сохранилось. При Украине пульмонологический санаторий работал. Когда Крым стал российским, санаторий получил статус мультифункционального центра детской реабилитации. По сути, там принимали всех детей. Было и ортопедическое направление, и психоневрологическое, и пульмонологическое.
Если в советское время изначально санаторий был рассчитан на 180 коек, то в последние годы действовали только 77. Здание нуждалось в ремонте. У нас были и круглосуточные группы, и группы дневного пребывания. То есть как в детский сад можно было привести детей, а вечером забрать. Путевок к нам, как в советские годы, со всей страны уже не было. Вероятно, медицинским туризмом нужно было заниматься руководству. Но родители знали про нас. Центр был востребован у местного населения. Летом у нас занималось много детей, приезжавших на отдых к бабушкам.
Фото: sevdcmr.ru
Я работала в психоневрологическом отделении. У нас были дети с задержкой речевого развития. Работали по системе ОМС, то есть для пациентов — все бесплатно. Годовой курс реабилитации был рассчитан на 90 дней. Но не подряд, а «сеансами» в 21 день. Между ними — перерывы в два-три месяца. У нас ведь речевая реабилитация. Она включает в себя занятия с логопедами, дефектологами, психологами. Плюс массаж, лечебная гимнастика, физиопроцедуры. Процесс длительный. Но и результаты получали хорошие. У многих ребят проходило заикание, неговорящие начинали произносить первые слова, звуки. В наше отделение всегда была многомесячная очередь.
Но в 2017 году власти Севастополя наш Центр хотели закрыть. Дело в том, что реабилитация детей-инвалидов психоневрологического профиля финансируется из фонда ОМС и из региональных бюджетов. Видимо, наши власти посчитали, что на этих детях можно сэкономить. Да еще и получить бонус — огромный кусок земли рядом с морем. Но в первый раз нам удалось отстоять центр. Начали возмущаться родители, сами врачи. Меня тогда избрали в актив коллектива. Мы писали открытые письма и в наш региональный департамент здравоохранения, и в приемную президента. Первую атаку удалось отбить. Но затишье продлилось несколько месяцев.
В 2018 году чиновники пошли другим путем. Объявили, что центр не закрывается, а реорганизуется. Сотрудникам объявили, что в городе планируется большая реорганизация здравоохранения. И наш реабилитационный центр войдет в состав комплекса из нескольких поликлиник. Но на деле в рамках оптимизации нам было предложено освободить здание и переехать на второй этаж в одну из поликлиник. Предложенная площадь там в несколько раз меньше. То есть вместо 77 коек, действующих сейчас, там может поместиться 15. Естественно, территории для прогулок на свежем воздухе не будет. Не будет и многих видов реабилитации — они просто не поместятся в выделенное нам для «новоселья» пространство.
Коллектив снова развернул борьбу. Меня избрали в актив. Я опять ходила по инстанциям, разносила письма. Из 68 человек письмо подписали 45. Потом в один день уволили нашего главврача. Естественно, сотрудники начали возмущаться произволу. Но в департаменте здравоохранения Севастополя объяснили, что главврача уволили за финансовые нарушения. То есть нам дали понять, что он был мошенником. Установил себе зарплату в 120 тысяч рублей. Высокие оклады выплачивал и своим приближенным шести заместителям. А у остального коллектива доходы были, конечно, несравнимо меньше. Врач в среднем на руки после выплаты налогов получает у нас 25 тысяч рублей, а то и меньше. Медсестра — в два раза меньше врача. Но несмотря на то что в департаменте возмущались финансовыми махинациями в нашем центре, на уволенном главвраче это никак не отразилось. Сейчас у него все хорошо. Он вроде бы определен на другую руководящую должность в здравоохранении.
После того как уволили главврача «Теремка», в Севастополе, чтобы усыпить беспокойство народа по поводу предстоящей оптимизации медицины (а она предстоит практически во всех медучреждениях), создали специальный согласительный комитет. К нам в центр назначили исполняющего обязанности руководителя. Но поскольку после увольнения прежнего начальства у коллектива остались вопросы, по какому принципу сотрудникам начисляется зарплата, как выплачиваются стимулирующие надбавки, почему не платятся разные повышающие коэффициенты за стаж и категорию, то мы написали открытое письмо на имя нового руководителя «Теремка», где попросили дать ответ на эти вопросы.
Фото: Plainpicture RM / Christian Stengler / Diomedia
А также попросили прояснить ситуацию: какие у сотрудников объемы работ, а также виды и объем госзаданий. Это необходимо нам знать, чтобы планировать, сколько пациентов сможем принять. Дело в том, что после увольнения главврача сложилась кризисная ситуация. Чиновники сказали нам, что госзадание центр перевыполнил. То есть мы пролечили больше пациентов, чем предполагалось по плану до конца года. И летом в связи с досрочным выполнением госплана и отсутствием финансирования работу психоневрологического отделения приостановили. Это при том, что в листе ожидания пациентов числилось больше 100 человек.
Ничего сверхъестественного в просьбе не было. Просто хотелось прозрачности. Я лично составляла обращение, собирала подписи, а потом отнесла письмо руководству. На следующий день меня уволили. Точнее, пришла юрист и принесла мне уведомление о сокращении. По закону сокращаемым сотрудникам работодатель обязан предоставить другие вакантные места. В уведомлении вакансии были указаны: полставки невролога, ставка медицинского психолога, ставка палатной медсестры и ставка санитарки.
Как потом выяснилось, на все должности, кроме санитарки, я должна иметь медицинский сертификат. То есть без переобучения не могла бы работать на этих местах. Но поскольку я хотела работать в центре, ведь реабилитация — это одно из перспективных направлений медицины, то решила не сдаваться. И выбрала предложенную вакансию санитарки.
Подумала, что остановка работы «Теремка» — искусственно созданная ситуация. Его не могут так просто взять и закрыть. Он ведь очень востребован в городе. Поэтому решила бороться и идти до конца. Рассчитывала, что смогу восстановиться в должности педиатра. Я ведь врач высшей категории. Больше ни у кого такого статуса, кроме начмеда, в нашем центре нет.
Пишу заявление. А мне исполняющий обязанности главного врача выносит резолюцию: «Возражаю». Я отправляю запрос в трудовую инспекцию и в департамент здравоохранения. Из первого ведомства ответили, что для должности санитарки тоже требуется переобучение и специальный сертификат. А из второго написали, что вакансия оказалась занята. Тогда мне предложили должность уборщицы служебных помещений.
Фото: sevdcmr.ru
В первый рабочий день в новом качестве меня посадили изучать технику безопасности, функциональные обязанности. Когда я работала врачом, то оставляла верхнюю одежду в небольшом закутке возле ординаторской. Там стояла вешалка и можно было переодеться. Но мой новый непосредственный начальник, заместитель главврача по хозяйственной части, сразу же убрал оттуда вешалку, сказал, что я больше не врач, поэтому тут мне не место. И распорядился отвести меня в подвал, в дворницкую. Там было хозяйственное помещение, где хранился инвентарь: лопаты, метла, ведра и т.д. Санитарное состояние этой комнаты было просто ужасное. Пыль, паутина, грязь. Я все там отчистила, отмыла, навела порядок. Но дело в том, что я не могла там переодеваться. Это практически был «кабинет» дворника. Он у нас человек пожилой, ему больше 70, бывший моряк. Очень интеллигентный. И мне неудобно было его попросить выйти из помещения. Ему просто некуда было бы идти. Подвал у нас напротив общего туалета находится. Абсолютно нет места, чтобы подождать.
Пока убирала, обнаружила еще один закуток, пригодный для переодевания. Рядом с массажным кабинетом небольшое помещение. Там же были душевые. На следующий день свои вещи я оставила именно там. И коридоры, и туалеты я мыла очень хорошо. Потому что понимала, что будут придираться. Не хотела давать поводов. Именно поэтому потребовала предоставить мне письменный график «уборки», то есть моих функциональных обязанностей. Все скрупулезно выполняла. Я себе представляла, что снимаюсь в кино, я — актриса. И должность уборщицы — это моя новая роль.
Через день получила первый выговор. Возвращаюсь с обеденного перерыва и в коридоре встречаю бывшую заведующую. Она качает головой: «Ну как же вы, Лариса Николаевна, зачем вам это надо? Разве вы не переживаете, что у вас в трудовой книжке будет запись: "уборщица"?»
В это время в коридоре появляется старшая медсестра. Она также сейчас мой руководитель. Видит, что я разговариваю, подлетает ко мне: «Лариса Николаевна, что вы тут стоите? У вас обеденное время закончилось! Вы должны уже давно мыть коридор! У меня на столе целая стопка заявлений от сотрудников, что вы плохо относитесь к своим должностным обязанностям!»
Что интересно, когда я была в активе коллектива и мы с помощью открытых писем боролись за сохранность центра, эта старшая медсестра подходила и говорила: «Почему вы не отнесли письмо туда-то? Надо бы еще в эту организацию! Вам коллектив поручил, вы должны отстаивать наши права!» Кстати, другой мой непосредственный начальник — завхозчастью — тоже очень поддерживал, когда мы писали письма президенту о ликвидации центра. А когда выяснилось, что он был в числе приближенных, кому главврач платил огромные зарплаты, извинялся: «Ну вы же понимаете, что я не такой, вы должны войти в положение».
Проработала я так неделю. Видимо, моим новым непосредственным руководителям поставили задачу, что нужно сделать все возможное, чтобы я сама добровольно ушла из центра. Поэтому они старательно выполняли это поручение. Увидят бумажку в коридоре — составляют акт. Я, конечно, старалась не давать повода. Но тем не менее...
А потом заведующий хозяйственной частью узнал, что я переодеваюсь не в дворницкой, куда меня определили, а наверху. Тут же прибежал в мой новый «кабинет», раскричался: «Немедленно убирайте оттуда свои вещи, вы не имеете права находиться в этом служебном помещении. Я сейчас тут буду заколачивать двери!»
Фото: sevdcmr.ru
Свидетелем этой сцены стала массажистка и возмутилась. «Как вам не стыдно над человеком измываться, — говорит она моему начальнику. — Для чего вы хотите тут двери заколотить? Мы тут душ принимаем, где нам это делать теперь?» Тут я чувствую, что меня тошнит, перед глазами все плывет. В коридоре рядом с кабинетом физиотерапии были маты. Я легла прямо на них. Приехала скорая, измерили давление: 170 на 110. Меня увезли в больницу.
После этого в поликлинике мне выписали больничный. А потом я взяла отпуск без содержания. Я была в таком ужасе, что так заканчивается мой трудовой путь. У меня ведь 37 лет стажа. Школу окончила с отличием, мединститут тоже — с красным дипломом. Все время повышала квалификацию, всегда были одни благодарности. Муж у меня военный. Мы много где в России жили: Екатеринбург, Челябинск, Новосибирск, Севастополь. В общем-то у меня была счастливая жизнь, работу свою всегда любила. И у меня осталась светлая память обо всех учреждениях. О людях, с которыми работала. Ни разу с унижением не сталкивалась.
Муж мне так сказал: надо идти до конца. Потому как не стоит уходить непобедителем. Я пенсионер, мне уже 59 лет. Собственно, наверное, поэтому такая смелая. Особо терять нечего. Коллег не осуждаю. Ведь неизвестно, как бы я сама поступила на их месте. Кому-то осталось несколько лет до пенсии. У кого-то дети маленькие, поэтому держатся за работу. Мы теперь как крепостные.
Пока на больничном была и в отпуске, то узнала, что сейчас по всей России в здравоохранении такая ситуация. Где-то уже всю медицину успели «оптимизировать». В Крыму процесс в разгаре. Оказывается, сейчас многие врачи начинают против этого бороться. Так что я вовсе не пропащий человек. Узнала про независимое профсоюзное движение медиков. Сейчас подала иск в суд о незаконном сокращении и восстановлении в должности. А завтра снова выхожу на работу в центр. Пока в должности уборщицы.
