Старшая сестра Петра I, царевна Софья Алексеевна правила Россией семь лет, но незаслуженно осталась в тени великого брата. Могла ли она тоже привести нашу страну в Европу, но без петровского надрыва и безжалостной ломки всех устоев? Почему она сумела сохранить за Москвой Украину и подружиться с Польшей, но не смогла завоевать Крым? Зачем при Софье в России ввели карательно-репрессивное законодательство против инакомыслящих и почему без нее вряд ли стали бы возможны реформы Петра Великого? Обо всем этом «Ленте.ру» рассказал автор книги «Регентство царевны Софьи Алексеевны», доктор исторических наук, профессор Университета Париж-Сорбонна Александр Лавров.
Северная Пульхерия
«Лента.ру»: Правление царевны Софьи — доселе немыслимое для Российского государства событие: им внезапно стала управлять женщина. Можно ли сказать, что регентство Софьи Алексеевны положило начало эпохи женских царствований XVIII века?
Александр Лавров
Александр Лавров: Несомненно. Без Софьи не было бы четырех правящих императриц следующего столетия, и последняя из них — Екатерина II — это очень хорошо понимала. Именно при Екатерине возникла историографическая традиция почитания и восхваления царевны Софьи: появились ее новые портреты, о ней весьма комплиментарно было сказано в «Антидоте» — книге, написанной под диктовку Екатерины II.
Но в России еще в XVI веке был опыт Елены Глинской, матери Ивана Грозного, правившей в его малолетство.
Насколько я понимаю, в официальных документах времен царевны Софьи на ее прецедент не ссылались. Что характерно, в правление Софьи придворные панегиристы сравнивали ее либо со знаменитой византийской регентшей Пульхерией, либо с английской королевой Елизаветой, но никогда — с Еленой Глинской.
Почему?
Во-первых, образ Елены Глинской был неоднозначным. Во-вторых, одно правовое недоразумение трудно обосновывать другим юридическим нонсенсом. В Московском государстве функцию коллективного регента выполнял совет наиболее родовитых и знатных бояр. Один человек (неважно — мужчина или женщина) никак не мог играть эту роль.
Именно из-за этого правление Софьи стало уникальным явлением в русской истории?
Да, но и по другим причинам тоже. Это был период временного ослабления самодержавия, когда на первый план вышла боярская дума и различные придворные группировки. Это очень важно, потому что московские цари выполняли две основных функции, если говорить условно.
Во-первых, это соблюдение различных ритуалов, то есть участие в светских и церковных церемониях. Во-вторых, царь председательствовал на заседаниях боярской думы. Софья стала первой женщиной в России, которая не только присутствовала на этих заседаниях, но и вела их. Это очень сложная работа, но она с ней, судя по всему, неплохо справлялась.
Картина Николая Дмитриева-Оренбургского «Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров»
Стрелецкий бунт (хованщина), вспыхнувший в мае 1682 года, после смерти царя Федора Алексеевича, в своей книге вы называете «служилой фрондой». Правильно ли я понимаю, что нельзя сводить хованщину только к противостоянию кланов Милославских и Нарышкиных?
После издания книги я еще написал статью, основанную на шведских дипломатических материалах, где события хованщины описаны буквально день за днем. Им вполне можно верить, поскольку шведские дипломаты в Москве скрупулезно собирали информацию из разных источников. Поэтому все было примерно так, как писали историки XVIII века. Хованщина — это именно придворный заговор Милославских против Нарышкиных.
Когда начальство ушло
Какую роль играла Софья в тех событиях? До сих пор господствует представление, что она была закулисной заправилой бунта.
Тут есть проблема — 25-летняя Софья в клане Милославских была не самой важной фигурой. Решающую роль в тех событиях играл ее амбициозный родственник Иван Михайлович Милославский. Именно его нужно считать одним из главных организаторов заговора. Про хованщину многое известно: кто, как и когда подстрекал стрельцов к тому, чтобы они взбунтовались, ворвались в Кремль и окружили царский дворец.
Другое дело, что в какой-то момент что-то пошло не так. Уникальность хованщины в том, что она объединила в себе придворный заговор, преторианское восстание (бунт стрельцов) и религиозную фронду. Эта опасная и сильная гремучая смесь едва не разнесла страну на куски.
Даже так?
Да. Русский философ Георгий Федотов называл стрелецкие восстания конца XVII века гражданско-религиозными войнами.
Вы согласны с этим?
Безусловно. В 1680-е годы Россия оказалась на пороге новой Смуты, которая могла оказаться более тяжелой, нежели та, которая случилась в начале XVII века. Тогда русское общество было единым в религиозном отношении, теперь же оно оказалось расколотым между двумя религиозными культурами: старой верой (старообрядчеством) и новой верой (никонианством).
Сейчас об этом как-то подзабыли, а этот период русской истории рассматривают просто как «юность Петра».
Конечно, все эти события разворачивались на глазах у подрастающего Петра. Они стали его первыми уроками обществознания. Но 1680-е годы были очень важной и самодостаточной эпохой в развитии нашей страны. Тогда перед Россией стояли три серьезных и жестких вызова.
Во-первых, требовалось закрепить главное достижение середины XVII века — московский протекторат над Украиной. Угроза ее потери была вполне реальной, и Москва отчаянно стремилась этого избежать. Во-вторых, впервые Россия попыталась всерьез встроиться в большую европейскую политику через Священную лигу — военную коалицию христианских государств против Османской империи. В-третьих, нужно было добиться хоть какого-нибудь религиозного компромисса внутри страны. И правительству Софьи на все эти вызовы предстояло ответить.
Но сначала ей следовало победить хованщину, когда после майского погрома в Кремле вплоть до осени 1682 года Москва оказалась во власти взбунтовавшихся стрельцов во главе с князем Хованским, а царская семья и боярская дума фактически стали их заложниками.
Знаменитый русский философ Василий Розанов свой сборник очерков с описаниями революции 1905-1907 годов назвал так: «Когда начальство ушло». События 1682 года в Москве тоже можно охарактеризовать этой фразой. Царями стали дети, московская бюрократия разбежалась, приказы стояли пустыми, бояре уехали из столицы...
В этой ситуации активизировались местные корпорации служилых людей, иначе реорганизовался государев двор — столичная корпорация служилых людей. Но это были общественные институты, схожие с теми, которые спасли Россию во время Смуты начала XVII века. В условиях, когда верховная власть на некоторое время оказалась парализованной, именно они самоорганизовались и сравнительно быстро восстановили государство.
Картина Василия Перова «Никита Пустосвят. Спор о вере»
Композиция картины строится на противопоставлении персонажей ее левой и правой частей: старообрядцев во главе с Никитой Добрыниным по прозвищу Пустосвят (в центре с крестом в одной руке, другая рука сжата в кулак и поднята для следующего удара) и официального окружения Софьи (стоит у трона), а также патриарха Иоакима (справа от царевны). Возле трона сидит архиепископ Афанасий, прижимающий руку к щеке.
Разгул хованщины
Кто придумал такую странную и уникальную для нашей истории конструкцию власти, когда русскими царями становились двое детей под регентством старшей сестры?
В каноническом праве того времени отсутствовало понятие несовершеннолетия. Совершеннолетний мужчина — это тот, кто служит царю, а если он сам царь — то женатый мужчина. Московское право предполагало принцип старшинства, чем напоминало французское. Только там были законы, а тут — неписанные традиции.
Поэтому после смерти бездетного Федора Алексеевича царем должен был стать его 16-летний брат Иван. Но он тяжело болел, хотя вряд ли был слабоумным. Надеюсь, когда-нибудь ученые получат доступ к его останкам, захороненным в Архангельском соборе Кремля. Я предполагаю, что девятилетнего Петра объявили царем благодаря усилиям патриарха Иоакима. То, что позднее царями провозгласили одновременно обоих братьев, стало результатом вынужденного компромисса после стрелецкого погрома в Кремле.
Софье удалось утвердить свое регентство лишь в конце 1682 года, после хованщины, но документ об этом оформили задним числом — маем 1682 года. Помимо прочего, он не прошел через Земский собор, поэтому ее легитимность в качестве правительницы была весьма сомнительной. Кстати, то же самое можно сказать и про Ивана, которого выкрикнули царем стрельцы во время хованщины.
Как Софье удалось победить хованщину? Ведь сначала ей и патриарху Иоакиму пришлось согласиться на диспут со старообрядцами в Грановитой палате, хотя те поначалу вообще требовали провести его на Красной площади. В результате дискуссия закончилась взаимной руганью и чуть ли не дракой.
На самом деле драка все-таки была, и во время нее старообрядцы вырвали клок из бороды холмогорскому архиепископу Афанасию, которого они люто ненавидели. Однако для них все закончилось печально: Хованский просто их использовал в придворных интригах и сразу после диспута позволил казнить лидера старообрядцев Никиту Добрынина. Но без их поддержки Хованский и его стрельцы были обречены.
Насколько я понял из вашей книги, за ним не пошла родовитая аристократия, увидев в Хованском опасного конкурента в борьбе за власть.
Я нашел в архиве подлинный текст обвинительного приговора князю Ивану Хованскому и его сыну Андрею. Судя по этому документу, Хованский, опираясь на поддержку столичного стрелецкого гарнизона, противопоставил себя всей боярской думе. Он боролся за первенство в ней, а не за трон, что ему приписывали и ставили в вину. Известно, что смертный приговор основывался на анонимном доносе, составленном, скорее всего, в окружении царевны. Тем не менее Софье пришлось проявить отчаянную политическую храбрость, чтобы решиться казнить князя.
Но как она усмирила стрельцов?
После казни своего лидера они были в растерянности. И тут Софья смогла найти разумный компромисс: она не стала их преследовать и устраивать массовые репрессии, а просто закрыла глаза на убийства, грабежи и прочие безобразия, творимые стрельцами в Москве на протяжении нескольких месяцев. Разве что снесли каменный столп на Красной площади возле Лобного места, установленный стрельцами во время хованщины в качестве наглядного подтверждения своих привилегий.
Картина Сергея Иванова «Стрельцы»
Можно ли стрельцов сравнивать с турецкими янычарами или египетскими мамелюками?
С мамелюками вряд ли, но сравнение стрельцов с янычарами было очень распространено еще в XVII веке. Оно было вполне принято и в окружении Петра I. В чем-то оно уместно, в чем-то — нет.
В чем сходство?
И те, и другие были преторианцами — личной охраной правящего монарха. Стрельцы, помимо царской службы, могли заниматься в Москве промыслами и торговлей — тем, что сейчас назвали бы малым бизнесом. При этом никаких налогов в казну они не платили. Поэтому стрельцы часто конфликтовали с московскими посадскими людьми, которые занимались тем же самым, но считались тяглым сословием и никакими привилегиями не обладали.
А в чем различие с янычарами?
Янычарский корпус являлся больше механизмом интеграции (безусловно, безжалостным и жестоким) завоеванных территорий Османской империи, когда личная гвардия султана формировалась из представителей покоренных народов. Но стрелецкое войско по своему социальному и религиозному статусу было несколько иным социальным учреждением, которое со временем фактически приняло наследственный характер. К тому же в силу разных причин к концу XVII века оно оказалось ближе к старообрядцам, чем к патриаршей церкви.
«Я до сих пор помню его красные сапоги»
Наверняка стрелецкий бунт 1682 года стал страшной психологической травмой для маленького Петра I, ведь на его глазах зверски убили его ближайших родственников. Можно ли считать события 1689-го и 1698 годов его личной местью за пережитые в детстве ужасы?
Все, что видел Петр начиная с 1682 года, — это череда жестокого насилия, казней и бессудных расправ. В том числе пострадали его родственники, что, разумеется, не могло остаться без последствий. И речь не только о нервном тике, который обычно связывают с хованщиной. В правление Софьи ни он, ни его семья не чувствовали себя в полной безопасности.
Есть известный рассказ князя Михаила Щербатова, записанный им со слов графини Марии Румянцевой (в девичестве Матвеевой). Это внучка того самого боярина Артамона Матвеева, которого в 1682 году на глазах девятилетнего Петра стрельцы сбросили с Красного крыльца царского дворца в Кремле вниз — на копья и бердыши. Спустя более 40 лет после тех событий, во время коронации Екатерины I она стояла на Красном крыльце рядом с императором. Петр неожиданно подозвал Румянцеву и сказал: «Вот смотри, во время хованщины на этой ступени стоял твой дед. Я до сих пор помню его красные сапоги». Я думаю, это исчерпывающий ответ на ваш вопрос.
Фрагмент фильма «Юность Петра»
Youtube / Все советские фильмы на RVISION
Вы писали, что «Россия оказалась на пороге петровского правления в положении выбора, когда еще не были исчерпаны альтернативные возможности развития». О каких альтернативах идет речь? Могла ли Софья провести модернизацию России, но более мягко — без болезненной, радикальной и поверхностной петровской европеизации?
Во-первых, чтобы проводить глубокие преобразования, властитель должен обладать необходимой легитимностью. Но у Софьи, как я уже говорил, с этим были серьезные проблемы. Ее правление стало правовым нонсенсом для Московского государства. Во-вторых, в политике не бывает так, чтобы какое-либо важное решение принималось отдельно, в отрыве от других факторов. Обычно любые действия реализуются в пакетной форме.
То есть?
Вот вам пример. Если царевна Софья Алексеевна решила стать союзником Речи Посполитой и вместе с католическими государствами Европы вступить в коалицию против Османской империи, то она уже никак не могла пойти на компромисс со старообрядцами, проклинающими «латинян». У нее просто не оставалось выбора, кроме как жестоко их преследовать.
Поэтому, на первый взгляд, действительно кажется, что там, где Софья Алексеевна и Василий Голицын пытались аккуратно развязать сложные узлы внутренней и внешней политики, Петр I их попросту разрубал. Я думаю, что на самом деле все было несколько иначе — там, где Софья и Голицын неоправданно затягивали с решением важных вопросов, Петр с его стратегическим мышлением оперативно их разрешал.
Но верно и то, что петровские реформы вряд ли стали бы успешными, если бы они не опирались на опыт правления Софьи. Например, внешняя политика Петра I была явным продолжением курса старшей сестры — усиление связей с Европой, стратегический союз с Речью Посполитой и окончательное закрепление протектората над Украиной.
Получается, что правление Софьи подготовило почву для преобразований Петра?
Как это обычно бывает в политике, речь идет о прощупывании возможностей, которое давало положительный или отрицательный результат. Например, два малоуспешных похода Василия Голицына в Крым показали Петру I бесперспективность этого направления внешней политики, поэтому он сосредоточился на взятии Азова. Безусловно, он сделал много выводов из результатов деятельности правительства регентства Софьи.
Патриархальные отношения
Вы писали, что «недостаточно изучена роль Иоакима в крахе династических и дипломатических проектов Софьи в 1687-1688 годах». О чем тут речь?
Патриарх Иоаким (Савелов) — это потрясающая и абсолютно недооцененная фигура в нашей истории. Его совершенно незаслуженно представляют каким-то узколобым консерватором.
На самом деле ему досталась церковь, предельно ослабленная после правления Никона. Иоаким сумел не только восстановить, но и усилить ее авторитет. И даже во время хованщины он не отказался ни от продолжения реформ Никона, ни от поддержки Нарышкиных. Вероятно, даже их физическое выживание в 1680-е годы стало возможно именно благодаря покровительству патриарха.
Почему Иоаким поддерживал именно их и Петра, а не Милославских и Софью?
Я думаю, что он подозревал Софью и ее окружение в сочувствии к «латинянам», как тогда в Московском государстве называли тогдашних западников. Не исключаю, что в придворной борьбе Нарышкины разыгрывали консервативную карту. Возможно, здоровый и смышленый Петр казался патриарху более перспективным кандидатом на трон, чем болезненный и вялый Иван.
И все-таки — каким амбициозным проектам Софьи мог помешать патриарх Иоаким? Неужели она всерьез собиралась получить корону из рук константинопольского патриарха в обход московского?
Изображение царевны Софьи Алексеевны периода ее регентства
Такие планы действительно существовали. У Софьи имелось несколько подобных проектов разной степени фантастичности, которые в условиях того времени никак не могли осуществиться. Восточные патриархи были консервативными людьми, и московская политика им не всегда нравилась. Поэтому они вряд ли поддержали бы Софью, если бы она к ним обратилась.
Но царевна гораздо больше внимания уделяла династическим планам: судя по всему, одного из царей она хотела побыстрее женить, а другого подумывала отправить в монастырь. Но обо всем этом сохранились крайне скудные и противоречивые сведения.
Кажется, после заключения Вечного мира с Речью Посполитой в 1686 году в некоторых официальных московских документах Софья именовалась самодержицей.
В документах она именовалась скорее как «великая государыня благородная царевна и великая княжна София Алексеевна». К тому же появились ее многочисленные изображения в короне. Так царевна пыталась символически завысить свой статус.
Разве Софья не могла поступить с Петром так же, как это сделала Екатерина II со своим сыном Павлом, достигшим совершеннолетия в 1772 году? Ему пришлось ждать короны еще почти четверть века.
Во-первых, в Московском государстве существовала традиция, когда в Вербное воскресенье царь лично вел под уздцы лошадь, на которой восседал патриарх. Представить в конце XVII века в этой роли женщину очень трудно. Во-вторых, при Екатерине II действовал петровский закон о престолонаследии, когда действующий монарх мог назначить своим преемником кого угодно. Этот закон стал ответом Петра I на события конца XVII века, свидетелем которых он был с детства. Вместо прежних неписанных традиций, которые можно было трактовать совершенно по-разному, он установил четкое, недвусмысленное и законодательно оформленное правило.
А указ Павла о престолонаследии стал ответом на деятельность его матушки — Екатерины II?
Не только. Он стал ответом Павла I на все дворцовые перевороты XVIII века. Хотя лично ему, как мы знаем, это не помогло.
С Мазепой на Крым
Вы говорили о трех главных вызовах, с которыми столкнулась Россия в годы правления царевны Софьи. На какие из них ей удалось ответить, а на какие — нет?
Религиозный раскол преодолеть не удалось. В 1685 году Софья издала печально известные «статьи», предусматривающие крайне суровые наказания для старообрядцев. Историк Александр Панченко сравнивал «статьи» с законодательством Людовика XIV против гугенотов.
Кажется, эти «12 статей» стали первым опытом внедрения в России репрессивного законодательства и жесточайшего преследования инакомыслящих.
По сравнению с ранее действующим Соборным уложением 1649 года это действительно были очень жестокие законы, предусматривающие массовые ссылки, пытки и смертную казнь путем публичного сожжения.
Картина Петра Мясоедова «Сожжение протопопа Аввакума»
Масштаб применения этого карательного закона пока трудно оценить, хотя в свое время я пытался это выяснить. В любом случае речь идет о десятках централизованных публичных казней. Если к этому числу жертв добавить массовые самосожжения старообрядцев, то счет погибших шел в тысячах. Все это, разумеется, создавало довольно мрачную атмосферу в стране.
А что касается внешних вызовов?
Тут у Софьи дела складывались получше. В 1686 году ей удалось заключить с Речью Посполитой Вечный мир, закрепляющий за Россией левобережную Украину вместе с Киевом. Обе страны вошли в Священную лигу — коалицию европейских держав по борьбе с Османской империей. Согласно союзническим обязательствам, России пришлось воевать с Крымским ханством, к чему она тогда не была готова. В том же 1686 году Россия добилась перехода киевской митрополии в каноническое подчинение московской патриархии. Это тоже было огромное достижение — не зря в последнее время это событие часто вспоминают.
Крымские походы Василия Голицына в 1687-м и 1689 годах считаются неудачными. Но здесь существенно другое: под его командованием московские и украинские войска вместе шли на Крым. Кстати, украинские полки возглавлял гетман Иван Мазепа, сменивший во время первого похода своего предшественника Ивана Самойловича. Все это было важно прежде всего с точки зрения закрепления московского влияния на Украину.
Предопределили ли неуспешные походы Василия Голицына на Крым исход событий 1689 года, которые вы называете дворцовым переворотом клана Нарышкиных?
Крымские походы скорее оказались поводом к падению Софьи, чем непосредственной причиной этого. Они же не стали полной катастрофой для русского войска. Да, были огромные санитарные потери, но их масштаб вполне сопоставим с потерями армии Миниха в русско-турецкой войне 1735-1739 годов.
Другое дело, что в России были большие ожидания от этих походов, которые не удалось оправдать. К тому же эти ожидания подогревала массированная пропаганда правительства Софьи. Стремясь повысить свой авторитет, оно внушало обществу (и Европе, кстати, тоже) мысль, что Крым непременно будет завоеван, а разорительные набеги крымских татар на русские и украинские земли навсегда прекратятся. Когда всего этого не случилось, политические позиции Софьи существенно ослабли.
Когда зимой 1689 года Петр женился, Софья была обречена на поражение?
Там сложилась непростая и запутанная ситуация. Старший царь Иван к тому времени уже был женат, и его супруга Прасковья на момент свадьбы младшего царя Петра уже была беременна. В итоге два мальчика, посаженные на трон во время хованщины, спустя семь лет оказались в странном соревновании друг с другом: кто первым произведет наследника мужского пола.
К тому же после женитьбы обоих царей на политической арене появились семьи их жен. И теперь за власть в стране соперничали не два, а уже четыре клана (Нарышкины, Милославские, Салтыковы и Лопухины), что еще больше запутывало положение. В этой ситуации у Софьи не оставалось какого-либо приемлемого выхода.
Фрагмент картины Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни»
В тени Петра Великого
В итоге ей пришлось отдать власть и отойти в тень. Насколько обоснованны были подозрения Петра, что за стрелецким бунтом 1698 года стояла Софья?
Я думаю, что какие-то контакты окружения Софьи со стрельцами действительно были. Царевна вела себя нелояльно, но в любом случае инициатива исходила от стрельцов, недовольных политикой Петра. Молодой царь везде видел тень хованщины, а его подозрения быстро становились официальной версией следствия. Тем более что на допросах под пытками стрельцы упоминали Софью. Ответ Петра старшей сестре известен: он велел повесить нескольких десятков стрельцов прямо перед окнами ее кельи в Новодевичьем монастыре.
Можно ли сказать, что эпоха регентства Софьи несправедливо принижена в русской истории, а сама она оболгана в глазах потомков?
Это как посмотреть. Князь Борис Куракин, один из ближайших сотрудников Петра I и его свояк, в своих мемуарах очень высоко оценивал ее правление. Петровская пропаганда сильно повлияла на историографическое восприятие царевны Софьи, но здесь важную роль играет и гендерный фактор. Большинство исследователей той эпохи были мужчинами, и им больше интересен Петр. Поэтому долгое время Софью не воспринимали как самодостаточную правительницу. Она как бы оставалась в тени младшего брата.
Неслучайно и то, что первая полноценная научная биография царевны Софьи была написана женской рукой — она принадлежит моей британской коллеге Линдси Хьюз (увы, ее уже нет в живых). Работать над ней было непросто, поскольку по сравнению с эпохой Петра I здесь сохранилось не так много источников. И тем более важно, что Хьюз оценивала Софью с позиции современной женщины. Любопытно, что она пришла к изучению эпохи Софьи через исследование влияния западных архитектурных веяний на русское зодчество — то, что теперь называется нарышкинским барокко.
В этом тоже, наверное, есть особая несправедливость, когда архитектурный стиль, появившийся именно при Софье, назвали по фамилии ее противников?
Это название идет от церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Филях, построенной Львом Нарышкиным, дядей Петра I по матери. Дело в том, что при Софье для России окном в Европу были Речь Посполитая и Украина. Первые русские западники не всегда знали латынь или немецкий язык, но по-польски и тем более по-украински прочесть могли.
Картина Ильи Репина «Царевна Софья Алексеевна в Новодевичьем монастыре»
Однако это другой культурный код — знакомый Петру, но не очень ему интересный. Более перспективным образцом для преобразований ему казались протестантские страны Северной и Западной Европы. Не будем забывать, что Петр затеял европеизацию не на пустом месте. Опосредованное европейское влияние на Московское государство через польскую моду и польскую культуру происходило и при Алексее Михайловиче, и при Федоре Алексеевиче, и тем более при Софье Алексеевне.