Мировое потребление сдвигается в сторону экологических товаров. Пандемия коронавируса только ускорит этот процесс, а Европа и другие развитые страны выступят его локомотивом. Такие сдвиги приведут к радикальной перестройке производства и обострению конкуренции. Россия готова к изменениям лучше прочих, если только воспользуется своими возможностями. Климатическая перестройка — в материале «Ленты.ру».
В 2020 году природа напомнила человечеству о себе так, как не напоминала давно. Самая теплая за всю историю наблюдений зима пусть и порадовала жителей европейской части России, но была лишь разогревом. Эпидемия COVID-2019 и последовавший мировой кризис, который сравнивают с Великой депрессией, четко дали понять: нынешняя модель мировой экономики морально устарела и не может реагировать на вызовы XXI века.
И российские, и международные эксперты сходятся в одном — ситуация бьет по глобализму, то есть политике интеграции экономической деятельности стран и континентов. Разрыв цепочек поставок привел к остановке многих предприятий, стали очевидны сложности быстрого налаживания производства важного оборудования. Приходится констатировать, что экономика оказалась беззащитна перед вызовом, который может повториться когда угодно.
Но и до коронавируса система была серьезно больна и не могла решить множество проблем, в том числе исключительно важную — экологическую. Киотский протокол и Парижское соглашение, принятые для ограничения выбросов парниковых газов, работали не очень-то здорово. США — первая экономика мира — не приняли участия ни в одном из договоров, а Россия, как и многие развитые страны, исполняла только обязательства первой стадии Киотского протокола, которая продлилась до 2012 года. Причина таких действий на поверхности: тот, кто заботится об экологии, неизбежно страдает в экономическом плане. Производство становится дороже, и страна проигрывает конкуренцию на мировом рынке.
Главным виновником глобального потепления считается углекислый газ, который вырабатывается при сжигании ископаемого топлива и промышленном производстве. На него в 2015 году пришлись 76 процентов выбросов. Вторым идет метан, который образуется в первую очередь в сельском хозяйстве, — 16 процентов.
В 2017 году совокупный объем выбросов углекислого газа составил 37 миллиарда тонн, из них нефть, уголь и газ дали 32,54 миллиарда. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), выбросы горючих ископаемых в 2018 году выросли на 1,7 процента, а в 2019-м достигли 33,3 миллиарда тонн (плюс 0,6 процента). Ситуация выглядит пугающе, ведь для того, чтобы к концу столетия удержать рост температуры в пределах 1,5 градуса, следует к 2030 году снизить выбросы на 45 процентов, а к 2050 году достичь углеродной нейтральности.
Виновниками отсутствия прогресса стали развивающиеся страны, в первую очередь Китай и Индия, потому что развитые — США, Европа, Япония — снижают или сдерживают уровень своих выбросов даже без каких-либо обязательств. Перекос настолько очевиден, что в ближайшем будущем в деле борьбы за климат явно последуют резкие изменения.
И они уже начинаются — Евросоюз утвердил так называемую зеленую стратегию. Решение климатических и экологических проблем в ней названо способом обеспечить устойчивость экономики. В первые десять лет в регионе потратят триллион евро на экологические проекты. Частью инициативы стали пошлины на товары с высоким углеродным следом, что выглядит как очевидная угроза Китаю. Эпидемия внесет коррективы, но, скорее всего, только ускорит процесс. Ведь любой кризис — самое удобное время для радикальных перемен. Так считают и крупнейшие немецкие компании, которые попросили объединить решение двух этих проблем.
Главные мировые компании стараются не отставать. Microsoft обещает за 30 лет компенсировать весь вред, который компания нанесла экологии с 1975 года. Крупнейший покупатель сжиженного природного газа (СПГ) в Сингапуре Pavilion Energy стал требовать отчет об углеродном следе купленного топлива. Государственный пенсионный фонд Норвегии (GPFG), самый большой суверенный фонд в мире, отказался вкладывать средства в производства, вредные для климата. В дело вступают даже российские нефтяники.
Нет сомнений, что игнорирующим проблемы экологии странам совсем скоро придется подстраиваться под новые реалии ради инвестиций и крупнейших рынков сбыта — европейского и американского. Если разбираться по отраслям, то электрогенерация и отопление отвечают за 31 процент выбросов парниковых газов; промышленное производство и строительство — за 12,4 процента; транспорт — за 15 процентов. Еще 8,4 процента приходится на прочие отрасли, где сжигают ископаемое топливо. Сельское хозяйство дает 11 процентов выбросов, в этом случае речь идет о метане. Остальной объем высчитывают как совокупность выбросов летучих газов при производстве, деградации почвы и лесов, индустриальных процессов, топлива для судов и прочих потерь. Компании, которые больше других сократят выбросы, получат серьезное конкурентное преимущество.
В России ситуацию тоже понимают. Рассуждая о рисках для энергетической отрасли, министр энергетики Александр Новак отмечал, что крайне важно учитывать мировой тренд на продвижение зеленой повестки. Глава «Роснано» Анатолий Чубайс утверждает, что Россия должна пойти по пути реального сокращения объема выбросов, чтобы не столкнуться с критическим падением экспорта. Во Всемирном банке также напоминают, что российская экономика уязвима перед структурными последствиями инициатив, связанных с проблемами климата.
Казалось бы, для зависящей от экспорта углеводородов России ситуация выглядит угрожающей. Тем не менее как раз у России едва ли не больше всех шансов вписаться в эту систему максимально комфортно — с наименьшими рисками, наименьшими изменениями и в то же время с наибольшей выгодой для себя. Проблем с экологией в стране хватает — не зря им посвящен целый национальный проект, на реализацию которого предлагалось направить четыре триллиона рублей. Однако выбросы парниковых газов — лишь часть зеленых проблем, и как раз в этой области у страны хорошие перспективы.
По объему выбросов углекислого газа Россия занимает четвертое место в мире, хотя если объединить страны Евросоюза (3,5 миллиарда тонн) — то пятое. По состоянию на 2017 год она произвела 1,764 миллиарда тонн. Опередили ее Китай (10,9 миллиарда), США (5,1 миллиарда) и Индия (2,5 миллиарда). С учетом структуры производства — это очень хороший показатель.
Дело в том, что лидерами по выбросам на душу населения являются нефте- и газодобывающие страны — Катар, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт и те же США.
И никакого парадокса тут нет. Все дело в том, какие именно горючие ископаемые используют в экономике. Самым безвредным считается природный газ, далее идут нефть и уголь. В 2017 году использование угля привело к выбросам углекислого газа в объеме 14,6 миллиарда тонн; нефти — 11,4 миллиарда; природного газа — 6,7 миллиарда. В России в 2017 году на газ пришлось 796 миллионов тонн выбросов; на нефть — 322 миллиона; на уголь — 388 миллионов. В США — 1437 миллионов, 1981 миллиона и 1324 миллиона тонн соответственно; в Евросоюзе — 891 миллион, 1335 миллионов и 918 миллионов тонн. В Китае картина выглядит ужасающей — 488 миллионов, 1351 миллион и 7470 миллионов. В Индии максимально плохо с газом — 74 миллиона, 579 миллионов и 1597 миллионов тонн.
Чтобы догнать ее, конкурентам придется потратить много средств и пойти на структурные изменения, ведь просто так отказаться от топлива нельзя — энергия и отопление все равно нужны. Для примера: в Германии — мировом лидере в области ветроэнергетики — около 30 процентов жилого фонда по-прежнему отапливаются соляркой. И ветряки тут делу не помогут.
Чтобы улучшить показатели, России нужно лишь продолжить начатое. Технология добычи нефти такова, что в процессе вырабатывается попутный газ, большие объемы которого сжигают. Еще в 2012 году в России таким образом уничтожили 35 миллиардов кубометров, а в 2016-м — уже 21 миллиард. В 2018-м Всемирный банк назвал страну лидером по сокращению сжигания попутного газа. В 2020 году российские нефтяники платят штрафы при сжигании более пяти процентов получаемого газа. Минэнерго в январе предложило довести этот показатель до 2,5 процента, то есть снизить выбросы еще в два раза.
Явной возможностью России снизить выбросы является и массовый перевод транспорта с бензина на газомоторное топливо (ГМТ). На фоне разговоров о победном шествии электромобилей многие забывают, что, во-первых, их продажи даже в Европе растут за счет субсидий, а во-вторых, углеродный след от них не нулевой.
Производство электрокаров менее экологично, чем бензиновых автомобилей. А в США, как подсчитали ученые, выбросов в процессе эксплуатации образуется меньше не в 100 и не в 10 раз, а всего в 2,5 раза. На фоне кризиса возможностей в европейских странах станет меньше и желание помогать гражданам приобретать дорогие машины, вот тогда ГМТ станет идеальным вариантом, не говоря о том, что для перехода не придется покупать новую машину.
В транспортной стратегии России указано, что к 2030 году доля автопарка с двигателями на альтернативных видах топлива (в первую очередь на газе) должна составить минимум 49 процентов. Пока процесс стоит на месте — всего 5 процентов, седьмое место в Европе. Все преимущества — низкое количество выбросов (на 80 процентов меньше), дешевизна, больший ресурс двигателя и даже большая безопасность — разбиваются о слишком малое количество газовых заправок. В конце прошлого года их насчитывалось около 500 на всю страну против 15 тысяч бензиновых. Чтобы стимулировать этот процесс, существуют целевые государственные программы на сумму два-четыре миллиарда рублей в год, и важно, чтобы в кризис их не урезали.
С точки зрения электрогенерации и отопления в России тоже все не так плохо. За последние семь лет при увеличении электрогенерации более чем на десять процентов валовый расход на тепловых электростанциях снизился на 2,8 миллиона тонн условного топлива.
В стране развита гидроэнергетика (17-18 процентов от общей выработки электроэнергии) и атомная промышленность (19 процентов). К ним у экологов есть серьезные претензии, однако надо понимать, что проблемы не касаются именно климатического фактора. Ведь парниковых газов, за исключением водяного пара, который не учитывается, ГЭС и АЭС не производят.
По оценкам Международного агентства по возобновляемой энергетике IRENA, технический потенциал ветроэнергетики в стране составляет 80 тысяч тераватт-часов в год. Такого уровня нет ни у одного государства. И пусть большая часть этих ресурсов находится не в самых населенных районах, российская энергосистема — одна из самых развитых в мире — позволяет использовать и их. В прошлом году в России принята программа развития солнечной и ветроэнергетики «Пять гигаватт». К 2024 году она позволит довести выработку электроэнергии на солнечных (СЭС) и ветроэлектростанциях (ВЭС) до 1 процента от общего объема. Такие цифры выглядят небольшими, но объясняются работой на перспективу — желанием иметь свои технологии. Уровень локализации для ВЭС составляет 65 процентов, а для СЭС — 70 процентов.
А еще уникальность России в том, что на нее приходится 20 процентов всех мировых лесов. Всемирный банк называет страну экологическим донором планеты — ведь только в 2017 году российские леса обеспечили поглощение 638 миллионов тонн эквивалента углекислого газа. Выходит, что для дальнейшего повышения зеленого статуса стране следует остановить незаконную вырубку лесов и сократить количество лесных пожаров. Сложно спорить, что и ту, и другую проблему России следует решать в любом случае.
В экологической перспективе российский лес может вернуть статус исключительно важного строительного материала. Ученые подсчитали, что возврат к постройке домов из дерева и других биоматериалов — то есть отказ от чрезвычайно вредных в производстве бетона и цемента — сократит объем общемировых выбросов углекислого газа на 20 процентов.
И такая перспектива вовсе не выглядит фантастикой. Например, в Копенгагене уже планируют построить полностью деревянный жилой район, а в Великобритании готовы создать полностью деревянный стадион. Пригодно дерево и для высотного строительства. В Канаде уже можно увидеть 53-метровое здание университетского общежития Brock Commons, а в норвежском Бергене есть строение высотой 51 метр. Рекордсменом, однако, является Mjøstårnet Tower в норвежском городе Брюмундал, его высота — 85,4 метра. В случае развития такого строительства Россия способна обеспечить материалом и себя, и Европу. Конечно, в процессе следует внимательно следить за возобновлением лесного ресурса, но если в отрасль придут деньги, проблема вряд ли будет острой.
Все описанное выше говорит только о возможностях, которые открываются на фоне грядущих радикальных изменений в мировой экономике. Россия способна войти в список лидеров по этим изменениям, но для этого надо изменить нынешнюю стратегию. Готовящийся план по снижению выбросов, подготовленный Минэкономразвития, содержит несколько сценариев.
Если же отсчитывать от уровня 2017 года, то даже при интенсивном процессе Россия, пользуясь падением производства в 1990-х годах, хочет только сохранить достигнутый к тому времени уровень выбросов. При этом Москва увеличила свои обязательства по сравнению с 2016 годом, когда принималось Парижское соглашение, а в сентябре 2019 года ратифицировала его.
Эксперты отмечают, что главным опасением при разработке стратегии, по всей видимости, стала опасность для экономического роста. Бороться за снижение выбросов и диверсифицировать российскую экономику в условиях конкуренции с Китаем и Индией и их дешевым «грязным» производством действительно гораздо сложнее.
Однако новые условия позволяют существенно поменять приоритеты. И это даже если не учитывать, что, по оценкам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Россия только в 2015 году потеряла 447,6 миллиарда долларов, или 12,5 процента ВВП, из-за грязного воздуха и связанных с ним проблем. Ситуация, когда во главу угла поставлено производство большего количества дешевых товаров и услуг, дала сбой. Востребованными становятся не дешевые, а экологичные товары с низким углеродным следом. Поэтому выгода от зеленой повестки выглядит куда более весомой.