Технический прогресс меняет условия работы человека, заставляет его обретать новые умения и способности. И если физический и монотонный труд сходят на нет, то требования к образованию растут, а вместе с ними и запросы на новые подходы к работе. Эффективность сотрудника все больше определяется его энтузиазмом и готовностью взглянуть на проблему с другой стороны, что требует качественного отдыха. Эксперименты подтверждают, что в некоторых сферах для достижения лучших результатов нужно больше отдыхать. Для России, где задача повышения производительности труда остается одной из основных, ставка на более мотивированных сотрудников может стать верным решением. «Лента.ру» в рамках проекта «Новое общество» рассказывает о перспективах перехода России на четырехдневную рабочую неделю.
Идея сокращенной рабочей недели в российском обществе традиционно воспринимается, с одной стороны, как желанная, а с другой — как утопия. С советских времен граждане выучили тезис о том, что для развития страны надо работать больше, а отдыхать меньше. Аргументы в пользу сокращения рабочего времени постоянно наталкиваются на описание текущей ситуации и некий «здравый смысл». Среди аргументов противников — нехватка кадров, переработки во многих отраслях экономики и конкуренция, заставляющая бизнес увеличивать выработку.
Другими словами, на четырехдневку смотрят как на награду — «сперва добейся, а потом отдыхай», а не как на потенциал для развития. Тем не менее с каждым днем доводов в пользу перехода на новую рабочую систему становится все больше. И не только теоретических. Есть и те, кто уже опробовал новую форму труда.
В России разговор о дополнительном выходном дне начался летом 2019 года. Дмитрий Медведев, на тот момент глава правительства, на сессии Международной организации труда (МОТ) указал, что технологический процесс не остановить, а сокращение рабочего времени позволит повысить эффективность труда. Тогда же российский премьер напомнил, что история уже знает такой пример. Генри Форд сто лет назад сократил на своих заводах рабочую неделю с 48 до 40 часов и получил не падение, а, напротив, резкий прирост производительности.
Спустя два года, уже в должности зампреда Совета безопасности, Медведев указал, что растущая автоматизация труда и роботизация приведут к сокращению рабочих позиций, и четырехдневная рабочая неделя позволит избежать безработицы. Причем в данном случае чиновник говорил о мировой тенденции. Опрос консалтинговой компании BCG, в котором приняли участие 200 тысяч работников из 190 стран, показал, что 41 процент переживают по поводу растущей автоматизации; многие задумываются о переобучении и смене деятельности из-за того, что их нынешняя профессия вскоре перестанет быть востребованной.
Но пока у четырехдневки немало противников. Правда, их доводы опираются на текущее состояние технологий и не учитывают скорость и масштабы перемен. Речь не только о положительных моментах, но и о трудностях, которые обязательно принесет автоматизация.
В исследовании Всемирного экономического форума (ВЭФ) The Future of Jobs 2020 сказано, что к 2025 году новые технологии могут уничтожить 85 миллионов рабочих мест. Такой вывод сделан по результатам опроса представителей компаний из 26 стран и 15 отраслей. Одновременно появятся 97 миллионов рабочих мест, требующих новых знаний и умений. Однако времени на дополнительное обучение и смену квалификации у сотрудников почти нет — компании не готовы жертвовать рабочим временем на обучение. В итоге людям приходится жертвовать либо перспективами, либо свободным временем.
Между тем в сентябре 2021 года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) впервые представила масштабное исследование о влиянии переработок на продолжительность жизни людей. Оказалось, что в 2016 году из-за слишком высоких нагрузок скончались 745 тысяч человек. С 2000 года смертность по этой причине выросла на 29 процентов, 72 процента случаев приходится на мужчин. При этом количество сотрудников, соглашающихся на сверхурочную работу, непрерывно растет. По оценкам ВОЗ, в настоящий момент их доля составляет 9 процентов от общей численности населения в мире. Медики выяснили, что занятость по графику 55 часов в неделю и больше повышает риск инсульта на 35 процентов по сравнению с работой 35-40 часов в неделю, а вероятность смерти от ишемической болезни сердца — на 17 процентов. И здесь говорится только о фатальных или очень серьезных последствиях, а ведь на производительность влияет любая болезнь сотрудника.
Один из главных выводов доклада состоит в том, что эффективность переработок имеет предел, и он почти достигнут. Автоматизация позволит перейти на принцип «работать лучше, но меньше», что положительно скажется на росте мировой экономики. Однако изменения потребуют решения задач более высокого уровня — например, творческих, — а для них нужен качественный отдых.
О важности отдыха хорошо знает Алексей Хоробрых — врач-невролог высшей категории, профпатолог (изучает влияние неблагоприятных условий труда на здоровье пациентов), директор Центра медицинских инициатив в Екатеринбурге. За много лет практики он убедился, что разница между «работать больше» и «работать лучше» определенно есть. Долгое время проработав в государственной системе, он совместно с коллегами в 2012 году основал частную компанию, где устоялся график в виде постоянных четырех рабочих дней. Специалисты центра проводят профосмотры, медицинские освидетельствования, медкомиссии, чтобы определить состояние здоровья работника и его возможность трудиться на той или иной вредной или опасной специальности, а при необходимости назначают лечение. Многие сотрудники работают вместе больше 25 лет.
«Все началось, когда мы стали формировать график работы. Не все могли сразу оставить старое место работы. И несколько специалистов не могли в один день выйти на работу. Четырехдневная рабочая неделя получилась вынужденной», — рассказал он. Однако вскоре выяснилось, что во вторник, который был выбран выходным, бригады могли проводить выездные осмотры во второй половине дня, не заезжая за базу. А до обеда сотрудники занимались своими делами, которые прежде оставались на выходные.
«Мы вторник долго охраняли, и нам понравилось. Четверг и пятница — короткие дни, а в понедельник и среду мы выполняли всю ту работу, которую могли бы делать во вторник. Это продолжалось долго, мы не молодели, — описал опыт своей компании Хоробрых. — И как-то привыкли, что этот день, первая половина дня, посвящен домашним делам, походам по учреждениям. Выходные оставались на семью, театры, сад, а вторник получался дополнительным вдохом, чтобы не грузить выходные дни. Мы можем дольше поработать в четверг и пятницу, но вторник на базе мы не проводим».
«Когда все работают, а ты отдыхаешь, — ощущение, конечно, немного школьное: вроде как ты прогуливаешь. Вначале было некомфортно, а потом в этом увидели плюсы, и теперь многие говорят, что это хороший график, благодаря которому вы успеваете выдохнуть. То есть в начале недели попробовали поработать, потом отдохнули, потом — с новыми силами... Самое главное, что субботу и воскресенье не проводишь в обязательных мероприятиях, и я имею в понедельник отдохнувших людей», — подчеркнул Хоробрых.
Алексей Владимирович объяснил, что раньше он и его коллеги могли начать работать в восемь утра, а закончить в десять вечера. Но в этих условиях выгорание происходит быстро, начинают поступать жалобы и от медицинских сотрудников, и от пациентов. И только когда они ушли из госструктуры, стало понятно, что отдых сказывается на качестве, но не на прибыли.
«Тот объем работ, который планировали на пять дней, мы распределили на четыре без потери в прибыли. За счет интенсивности можно не один объект, а два распланировать. Раньше, когда человек не отдохнул, два объекта были исключением. В последние несколько лет интенсивность работы на базе увеличилась процентов на 30. Экономист посчитал — ничего мы не теряем. Тот кусок пирога, который мы можем откусить, мы кусаем», — заключил Хоробрых.
В переходе на четырехдневку есть очевидный плюс для всей мировой экономики. В последние десятилетия она растет за счет сферы услуг, в то время как доля промышленности и сельского хозяйства падает. И Россия тут — не исключение. Еще в 2015 году, по данным Всемирного банка, в государствах с высоким уровнем дохода добавленная стоимость услуг формировала 74 процента ВВП. В России даже в 2018 году, по оценке Ernst & Young, она составила 54 процента. Растет и доля населения, работающего в сфере услуг, — например, в Новой Зеландии и Южной Корее это более 90 процентов населения.
Услуги, по большому счету, обеспечивают качество жизни. А качество жизни — это тот фактор, который сам по себе делает страну интересной для лучших специалистов — как собственных, так и экспатов. Без таких сотрудников развитие страны окажется под большим вопросом, так что России неизбежно придется искать способы их привлечь.
Развитие рынка услуг напрямую зависит от количества потенциальных клиентов. Потребление услуг требует времени: меньше рабочих дней — больше свободного времени, поэтому переход на четырехдневку поспособствует развитию сектора и созданию новых рабочих мест.
Последнее заключение кажется парадоксальным, если оценивать качество жизни исключительно в потреблении товаров. Однако здесь стоит привести пример с развитием общественного транспорта, о котором говорилось в другой статье из данного цикла. Можно запустить на максимум промышленность и обеспечить каждого гражданина автомобилем, построить множество развязок, после чего даже небольшие города встанут в бесконечных пробках. А можно оказывать услугу — удобный общественный транспорт, который значительно ускорит передвижение по городу. Развитые страны, а вместе с ними и Россия, идут по второму пути, осознав, что результат сказывается на жизни горожан в лучшую сторону.
Введение четырехдневной рабочей недели даст россиянам время на самообразование и повышение квалификации, что становится крайне актуальным в XXI веке. Современному человеку больше не нужно ехать за работой в другой город — достаточно освоить новые навыки и умения, чтобы найти работу. Адаптивность и готовность к новому выходят на первый план.
Так, сварщики высокой квалификации регулярно попадают в списки рабочих профессий с самой высокой зарплатой. Однако при этом эксперты считают, что автоматизация резко снизит спрос, а значит, и зарплаты тех же сварщиков и представителей таких строительных специальностей, как арматурщики, штукатуры и маляры.
О необходимости постоянной переподготовки прекрасно знают, например, работники IT-сферы, врачи, другие ведущие специалисты. Они проходят курсы, перенимают опыт, исследуют проблемы самостоятельно. Но такая практика спускается все ниже по цепочке, то есть творческое переосмысление своих обязанностей требуется от сотрудников на должностях ниже. Процесс идет достаточно давно. По данным сервиса hh.ru, среди тех, кто начал трудовую деятельность с 2010 по 2014 год, 38 процентов уже сменили профессию.
В 2018 году эксперты Высшей школы экономики подсчитали, что с начала века количество рабочих в России снизилось на 38 процентов. В то же время Центр мониторинга развития промышленности (ЦМРП), опросивший 500 руководителей компаний, выяснил, что половина из них столкнулась с нехваткой рабочих, а 30 процентов — с нехваткой специалистов среднего звена (мастера участков, технологи, бригадиры). И такая ситуация не в последнюю очередь связана с общим убеждением: на рабочую профессию рассчитывать в будущем опасно.
Еще одна сторона вопроса в том, что развитость страны определяется производительностью труда. Если упростить формулы, то это количество товаров и услуг, которые производит один работник в единицу времени.
По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в 2019 году производительность труда в России составила 31,2 доллара в час. У лидеров — Ирландии, Люксембурга, Норвегии — этот показатель равен 121,8, 110,6 и 88,8 доллара соответственно. Даже если брать сравнимые по населению страны, разница впечатляет. Для Франции и США производительность труда составила 80,7 доллара в час; в Германии — 76 долларов; в Евросоюзе в среднем — 69 долларов. В Литве, Эстонии и Латвии она равна 49,7, 48,3 и 44 доллара в час, то есть примерно в полтора раза больше, чем в России.
Серьезные проблемы у нас и с роботизацией. Как сказано в отчете Международной федерации робототехники (IFR) за 2020 год, на 10 тысяч сотрудников в России приходится менее 10 роботов. В среднем по миру этот показатель составляет 113 роботов, в Европе — 114, в Азии — 118, в Америке — 103. У лидирующих Сингапура и Южной Кореи эти показатели соответственно составляют 918 и 855 роботов на 10 тысяч сотрудников.
Таким образом, если Россия хочет развиваться ускоренными темпами, критически важным становится массовое переобучение работающих граждан, включение их творческого потенциала. Работать еще больше с имеющимися навыками, конечно, тоже можно, но в исторической перспективе технический прогресс делает этот путь тупиковым: нужны новые идеи и практики. Переход на четырехдневку может стать решением всех проблем.
Рост продолжительности жизни в России добавляет к вопросу перехода на четырехдневку еще один аргумент: увеличение доли работников старшего поколения. Для пожилых четырехдневка может стать идеальным рабочим графиком, в котором они смогут эффективно работать, повышая при этом качество жизни.
Профессий, предполагающих тяжелый физический труд, который подрывает здоровье человека, становится все меньше, и на первый план выходит психологическая усталость. Это состояние мешает человеку адекватно справляться со своими обязанностями, и экономика теряет опытного специалиста.
Как отмечает врач-невролог Алексей Хоробрых, нынешний кадровый голод в России во многом связан с профессиональным выгоранием. Опытные специалисты на рынке есть, но они зачастую не находят в себе сил для работы в режиме полного дня. По словам Хоробрых, молодые и опытные специалисты требуют разного подхода к организации рабочего процесса.
По его мнению, такой подход сохранит преемственность в профессии. Для молодых же специалистов проблема заключается в том, что плотность информации и скорость принятия решений меняются. Если в прошлом на проблему можно было потратить больше времени, то в новых условиях сам формат бизнеса, наличие конкуренции, не позволяет так долго размышлять. Поэтому, отмечает эксперт, молодежь перерабатывает большее количество информации, чем раньше, принимает решения быстрее. Соответственно, уровни ответственности и стрессовой загруженности увеличиваются.
Если молодым людям позволить регулярно менять деятельности, учиться, на выходе получится заинтересованный в профессии специалист — менее раздражительный, более лояльный к компании и внимательный к клиентам. «Возможности организма к адаптации очень ограничены. Получается, что сейчас мы имеем уставших молодых людей раньше, чем это бывало в прошлом. Стрессовый, с точки зрения профпатологии, конвейер позволяет нам думать о четырехдневке», — подчеркнул Хоробрых.
Россия однажды уже входила в число стран-новаторов в деле сокращения рабочего времени — после революции 1917 года. 11 ноября (29 октября по старому стилю), через четыре дня после взятия Зимнего дворца, Совнарком подписал документ о сокращении рабочего дня до восьми часов и введении 48-часовой рабочей недели, что было необычно для того времени: в Российской империи работали от девяти до двенадцати часов шесть дней в неделю.
В настоящее время в России установлена 40-часовая рабочая неделя, и это сравнимо с мировыми стандартами. А эксперименты с сокращением рабочего времени стали уделом наиболее развитых стран. Так, во Франции действует 35-часовая рабочая неделя, то есть по семь часов пять дней в неделю. В Финляндии минимальное и максимальное количество рабочих часов в неделю составляет 32 и 40 часов. В США в государственных учреждениях максимальное количество рабочих часов установлено на уровне 40, однако, по данным Минтруда, средняя рабочая неделя на частных предприятиях составляет 34-35 часов.
Другими словами, отдельным странам с высокой производительностью труда для освобождения времени на полноценный выходной осталось сократить совсем немного часов. Хотя в Нидерландах пошли по другому пути: там предприятия вводят четырехдневку с увеличением продолжительности рабочего дня, но не более десяти часов.
Испытывают перспективный формат и крупнейшие компании. Например, в 2019 году подразделение Microsoft в Японии ввело в качестве эксперимента для своих сотрудников оплачиваемый выходной в пятницу. В итоге продуктивность труда выросла на 40 процентов. Пример Японии тут особенно показателен, поскольку именно ее и Южную Корею часто ставят в пример как общество, которое многого добилось за счет упорного труда, но теперь сталкивается с чрезвычайно низкой удовлетворенностью сотрудников из-за ненормированных переработок. Однако даже там эффект оказался на удивление позитивным.
Научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Виктор Ляшок считает, что переходу на четырехдневную рабочую неделю в России прямо сейчас мешает дефицит работников. В стране большой спрос на специалистов, при этом количество вакансий не увеличивается. Вместе с тем как минимум еще пять лет число работников будет снижаться по демографическим причинам.
Переход на четырехдневку раньше других ожидается в отраслях с гибкими условиями занятости — речь о тех, кто безболезненно ушел на удаленку, например, в IT-секторе. Ляшок уверен, что Россия будет идти в ногу с мировыми тенденциями, говорить о какой-то особенной специфике слишком рано. В ближайшие десять лет ожидать массового перехода на четырехдневку стоит только в отдельных компаниях, но к началу 2030-х этот процесс может начаться везде.
Скорость перехода на сокращенную рабочую неделю будет зависеть от скорости цифровизации и стандартизации подходов к переобучению сотрудников: чем быстрее и эффективнее это произойдет, тем раньше россияне смогут оценить все плюсы четырехдневки. При этом российские власти уже работают в этом направлении: правительство Мишустина изначально делало ставку на цифровизацию, а пандемия ускорила этот процесс.
Такой подход позволит избежать серьезной опасности — увеличения доли прекариата, то есть класса людей с нестабильным положением в обществе, не имеющих полноценной занятости и соответствующих социальных гарантий. Дополнительный выходной может испугать якобы неизбежным снижением дохода, и вместо более вдумчивой работы и самообразования люди попытаются подрабатывать. Это сведет на нет все плюсы снижения количества рабочих часов. Чтобы избежать такого варианта развития ситуации, надо повышать престиж рабочих профессий и делать нормальной практику получения полноценной специальности с нуля, без сверхусилий. Если эти проблемы удастся разрешить, четырехдневная неделя в России из утопии станет реальностью.