В конце марта президент Южной Осетии Анатолий Бибилов высказался о планах республики войти в состав России. Для этого в ближайшие месяцы будет проведен референдум. Заявление Бибилова прозвучало на фоне проходящей в стране предвыборной кампании и слухов о возможном вхождении в состав России других частично признанных республик. Слова президента вызвали неоднозначную реакцию, так как это решение в случае его реализации способно не только осложнить российско-грузинские отношения, но и стать поводом для усиления международного давления на Москву. Решит ли референдум южноосетинские проблемы или только усугубит их и чем обернется такой шаг для России и всего постсоветского пространства — разбиралась «Лента.ру».
«Объединение с Россией — наша стратегическая цель. Наш путь. Чаяние народа. И по этому пути мы будем двигаться. Соответствующие юридические шаги мы сделаем в ближайшее время», — такими словами президент Южной Осетии Анатолий Бибилов анонсировал референдум о вхождении республики в состав России с последующим объединением с Северной Осетией. По его словам, провести референдум и присоединиться к России — «дело техники», поскольку конституция страны такой вариант позволяет. Провести все необходимые процедуры власти страны вознамерились после президентских выборов, второй тур которых намечен на 8 мая.
Глава Северной Осетии Сергей Меняйло поддержал инициативу объединения двух республик. С этого момента начались консультации с Россией по вопросу проведения референдума и дальнейшего вхождения республики в состав РФ. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков, комментируя эту инициативу, заверил, что она не была согласована с Кремлем, но в Москве выбор местных жителей будут уважать.
Идея возможного присоединении к РФ обсуждается в республике с момента распада СССР, и особенно активно после вооруженного конфликта 2008 года. А вопрос объединения Северной и Южной Осетии носит не только исторический, но и этнический, культурный характер, поскольку большая часть населения обеих республик — осетины. К тому же населению Южной Осетии будут предоставлены все гарантии безопасности, если республика войдет в состав Российской Федерации.
Однако для России помимо приобретения новых территорий и воссоединения несправедливо разделенного осетинского народа такой исход несет в себе существенные риски, поскольку моментально приведет к осложнению и без того не самых простых отношений с Грузией, считающей Южную Осетию своей исторической территорией, перешедшей под контроль Москвы.
«Недопустимо обсуждать какие-либо референдумы, пока территория Грузии оккупирована Россией», — сказал глава МИД Грузии Давид Залкалиани, комментируя заявление Бибилова.
До российско-грузинского конфликта 2008 года вокруг Южной Осетии между государствами уже был ряд противоречий. Стремление Цхинвала к независимости зародилось на фоне протестов, проходивших в Грузинской ССР в 1988-1989 годах. Молодежь, выходившая на улицы Тбилиси под лозунгами «Грузия для грузин», требовала ликвидации автономий в Абхазии, Южной Осетии и Аджарии и полного перевода системы их образования на грузинский язык. Одним из лидеров протестов был диссидент Звиад Гамсахурдия. Примечательно, что республиканские власти никак не реагировали на такие радикальные, националистические лозунги.
А вот Абхазия отреагировала: 18 марта 1989 года на 30-тысячном митинге в селе Лыхны протестующие абхазы потребовали от советского правительства фактически отделить Абхазию от Грузии. Следом запротестовала и Южная Осетия, до этого не проявлявшая сепаратистских настроений. Автономия решила полностью выйти из-под власти Тбилиси и перейти под прямое управление Москвы.
В 1990 году на выборах в Грузинской ССР победила партия Гамсахурдии «Круглый стол — свободная Грузия». Его политическая сила взяла курс на отделение от СССР под все тем же лозунгом «Грузия для грузин». В том же году Южная Осетия приняла декларацию о суверенитете и обратилась к советскому руководству с требованием признания самостоятельности республики, что спровоцировало военные столкновения с грузинами.
И несмотря на то что политика Гамсахурдии быстро потеряла популярность, и он был свергнут, его преемник Эдуард Шеварднадзе также взял курс на силовое решение грузино-осетино-абхазского конфликта. Боевые действия в Южной Осетии закончились в 1992 году под давлением России, которая ввела миротворцев на спорную территорию. Тогда же в республике был проведен референдум о независимости и будущем воссоединении с Россией. За проголосовали 99,89 процента участников плебисцита.
С тех пор Южная Осетия фактически оставалась независимой хотя и непризнанной республикой, несмотря на то что правительство Грузии рассматривало эту территорию как Цхинвальскую область. Постепенно население Южной Осетии стало обзаводиться российским гражданством — паспорта РФ они получали по упрощенной процедуре. Так, в 2002 году численность лиц, имевших гражданство РФ, составляла 60 процентов населения, а в 2006 году — уже 80 процентов.
Такое положение дел вызывало недовольство в Тбилиси: официальные лица называли российскую политику конфронтационной. К тому же тогдашний президент Грузии Михаил Саакашвили своими главными целями объявил интеграцию в структуры НАТО и Евросоюза. Для этого ему необходимо было разрешить существующие территориальные споры. На Западе курс Саакашвили получил поддержку — возможно, поэтому грузинский лидер решил, что у него развязаны руки. В ночь на 8 августа 2008 года грузинская армия вошла на югоосетинскую территорию. Россия в ответ ввела в регион свои войска, к которым присоединились вооруженные силы Абхазии. Военный конфликт, получившей в России название «принуждение к миру», длился на протяжении пяти дней. После его завершения Москва официально признала независимость двух республик, а Тбилиси из-за этого разорвал с ней дипломатические отношения.
В 2013 году власть в Грузии сменилась, и хотя она не испытывала особых симпатий к России, все же выступала за мирное урегулирование конфликта и более прагматичные отношения с большим соседом. Некоторые подвижки в этом направлении были сделаны — особый успех был заметен в сфере туризма и торговли. Тем не менее, исходя из новых реалий и учитывая риторику официального Тбилиси, исключать нового военного противостояния все же нельзя.
Более того, во время проведения спецоперации на Украине против России может быть открыт второй фронт, считает заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор Андрей Бакланов. В этой связи он призывает учитывать возможность прямых боестолкновений с Грузией на территории Южной Осетии. «В политическом поле мы не осознали ситуацию, в которой мы находимся, она в корне отличается от того, что было еще пару месяцев назад. Сейчас везде могут быть боевые столкновения», — сказал Бакланов.
Однако важно учитывать численность и боеспособность грузинской армии, которая с трудом может похвастаться большим потенциалом по сравнению с армией РФ. Несмотря на существование с 2015 года постоянного тренировочного центра НАТО в Грузии и высокую частоту учений по линии НАТО-Грузия, по версии индекса Global Firepower, Грузия находится на 88 месте. Россия в свою очередь в рейтинге находится на втором месте. Общая численность вооруженных сил Грузии, включая военизированные формирования, составляет до 37 тысяч человек, в то время как мобилизационный потенциал — 300 тысяч человек. Вооруженные силы РФ могут противопоставить армию численностью 1 миллион, а резервный потенциал — еще до 2 миллионов человек.
Несмотря на то что в специальной операции на Украине со стороны России задействовано около 200 тысяч человек, большая часть вооруженных сил России находится в постоянных местах дислокации и готова к выполнению любых государственных задач по защите собственных граждан.
С другой стороны, Грузия не присоединилась к санкциям Запада, что, вероятнее всего, продиктовано экономической составляющей вопроса, поскольку на Россию приходится примерно 11 процентов от объема внешней торговли — она занимает второе место в списке крупнейших торговых партнеров Грузии.
Несколько рычагов влияния на соседа есть и у Южной Осетии. В районе югоосетинского села Орчосан граница республики менее чем на 500 метров подходит к единственной автомобильной дороге, соединяющей Азербайджан, Армению и восточную часть Грузии, включая столицу, с грузинскими портами Поти и Батуми на западе страны. Если вдруг война возобновится, вооруженным силам Южной Осетии не составит труда перекрыть стратегическую трассу Закавказья. Прерывание транзита нанесет существенный урон экономике всего региона и отрежет часть грузинских вооруженных сил.
Еще один рычаг воздействия — нефтепровод «Баку — Супса», часть которого оказалась под контролем Южной Осетии. Этот трубопровод запустили в 1999 году в стремлении обойти российскую монополию на транспортировку каспийской нефти. Инициатором постройки был Азербайджан, оператором стала британская British Petroleum (ВР). В случае обострения обстановки поставки нефти по этому стратегически важному пути могут быть перекрыты.
Поэтому для Тбилиси военный сценарий может означать серьезные проблемы во многих сферах жизни государства. Между тем 7 апреля генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заверил, что альянс расширит поддержку Грузии. А 27 апреля Госдеп США сообщил о планах в ближайшее время направить стране вооружение на 35 миллионов долларов. Однако трудно представить, что этот шаг способен в значительной степени увеличить военный потенциал государства.
Надежду на мирных исход вселяют последние заявления грузинского руководства. В ответ на предложение советника офиса президента Украины Алексея Арестовича напасть на Абхазию и Южную Осетию вице-премьер Грузии Тея Цулукиани заявила: «Мы поколение, которое прошло через войну. Это всегда необходимо подчеркивать. Мы не допустим войны». Ее коллега, депутат от правящей партии «Грузинская мечта — демократическая Грузия» Николоз Самхарадзе признал, что никто не собирается прислушиваться ни к Арестовичу, ни к другим представителям украинского руководства.
Но даже если исключить военное вмешательство Грузии после гипотетического присоединения Южной Осетии к России, это не отменит нового витка эскалации в отношениях с коллективным Западом — как минимум новые санкции России обеспечены. Однако в текущих условиях особого значения такое решение иметь не будет, поскольку против России уже и так ведется необъявленная война в экономической и военной сферах, считает Андрей Бакланов.
Эксперт напомнил, что Москва всегда относилась с повышенной осторожностью к вопросу о статусе кавказских республик, поскольку изменение этого статуса могло повлечь региональные и международные осложнения.
По мнению Бакланова, дальнейшее возможное ухудшение ситуации ничего не меняет и ничего не добавляет — Россия уже занимает первое место в мире по количеству введенных против страны санкций.
Решение вопроса Южной Осетии может стать прецедентом для других частично признанных и непризнанных государств. Другими словами, это может вызвать эффект домино с проведением референдумов и вступлением в состав Российской Федерации ряда государств, население которых может изъявить такую волю. Среди них часто упоминают Приднестровскую Молдавскую республику, Донецкую и Луганскую народные республики и даже Абхазию.
Но не все государства, подпадающие под эту категорию, рассматривают возможность присоединения к России. По словам спикера парламента Абхазии Омара Кварчии, его страна не собирается входить в состав РФ. Еще в 2020 году в МИД республики негативно отнеслись к словам российского писателя Захара Прилепина о проведении референдума и присоединении Абхазии к России. «Подобного рода инициативы крайне негативно воспринимаются народом Абхазии и не способствуют укреплению поистине добрососедских и дружеских отношений между нашими странами», — заявили в ведомстве.
Референдум о присоединении к России уже проходил в 1992 году, соответственно возникает вопрос о причинах проведения повторного референдума. Бывший советник президента Южной Осетии Сослан Джуссоев в интервью «Коммерсанту» высказал мнение о том, что это может быть частью предвыборной кампании президента Бибилова. Он уже использовал этот прием на парламентских выборах в 2014 году, на президентских выборах в 2017-м и на парламентских выборах в 2019-м. По очевидным причинам тема «воссоединения с северными братьями» является одной из консолидирующих идей, благодаря которой можно объединить электорат. В пользу этой версии говорит и то, что другой кандидат в президенты Алан Гаглоев, который по итогам первого тура, кстати, вырвался вперед (36,9 процента голосов против 33,5 процента у Бибилова), тоже готов провести референдум, но обязательно по согласованию с Москвой.
Примечательно, что за все время нахождения у власти (с 2017 года) Бибилов так и не сделал реальных шагов по вступлению в состав РФ. Тем не менее сегодняшняя международная конъюнктура настолько изменилась, что делает текущее обращение к теме воссоединения с Россией более весомым. И Москва, которая прежде всегда щепетильно и аккуратно подходила к вопросу Южной Осетии, на этот раз может перестать себя ограничивать — замороженный конфликт на границе более не вызывает снисходительного отношения к грузинским и западным коллегам. Так или иначе, серьезность намерений правительства республики можно будет оценить непосредственно после второго тура президентских выборов, который состоится 8 мая.