Президент Польши Анджей Дуда наложил вето на два из трех законопроектов, касающихся реформы судебной системы. Эти новеллы, инициированные правящей партией «Право и справедливость», давно раздражали руководство Евросоюза и давали ему повод обвинять польские власти в отходе от норм демократии. Более того, Брюссель даже обещал ввести в отношении Варшавы санкции — шаг беспрецедентный в истории ЕС. В самой Польше законопроекты также служили объектом яростной критики со стороны оппозиции, устраивавшей в знак протеста многотысячные манифестации. Означает ли решение Дуды, что проблема решена и отношения Варшавы и Брюсселя нормализуются?
Табу на открытые внутренние конфликты в Евросоюзе уже практически снято усилиями Греции, Великобритании и Венгрии. А теперь к клубу бунтовщиков присоединилась Польша. Увлекшись борьбой за суверенную демократию, Варшава втянулась в конфликт с Брюсселем, из которого будет очень непросто выйти. Еврокомиссия угрожает лишить страну права голоса в Совете Европы, чего в практике этого института еще не случалось. Обещаны полякам и другие санкции. Теперь любая попытка польских властей сделать шаг назад будет воспринята как слабость и даст повод в будущем общаться с ними в приказном тоне. В свою очередь Берлин, Брюссель и Париж также не могут спустить Варшаве ее строптивость, поскольку это стало бы ударом по их авторитету в ЕС.
Внешняя канва событий такова: Европу чрезвычайно раздражают антидемократические тенденции в Польше, начавшиеся с приходом к власти в 2015 году партии «Право и справедливость». Много споров было вокруг подконтрольности СМИ, реформы Конституционного суда, а теперь всей судебной системы. Отдельно стоит упомянуть бунт, поднятый Варшавой против намерения Брюсселя и Берлина ввести систему квот для перераспределения беженцев. Как и в случае соседних Венгрии, Словакии и Чехии, отказ Польши принять семь тысяч мигрантов с Ближнего Востока не был обусловлен лишь фобиями в отношении приезжих. От молодых членов Евросоюза требовалась покорность, тогда как с их стороны было продемонстрировано сопротивление диктату Берлина, следование приказам которого стало обязательным для всех европейских правительств. Иначе говоря, нынешний кризис в отношениях Варшавы и Брюсселя — это очередной эпизод саги под названием «Поиск странами региона своего места в меняющейся Европе».
В то же время нет смысла отрицать, что причины тревожиться за будущее альтернативных демократий в Евросоюзе действительно имеются. Трансформация судебной системы в соответствии с законопроектами правящей партии должна была бы поставить польские суды в подчинение парламенту и правительству. А генеральный прокурор должен был фактически стать куратором всей судебной системы.
При этом руководство «Права и справедливости» ничуть не заботит то, что итоги следующих выборов могут оказаться для партии печальными и тогда результатом реформы воспользуются конкуренты. Как заметил экс-министр юстиции и депутат от оппозиционной «Гражданской платформы» Борис Будка: «C помощью судебной реформы правящая партия сможет добиться аннулирования результатов голосования на парламентских выборах 2019 года, если они окажутся для нее неблагоприятными». Можно счесть эти слова просто удачным критическим замечанием, но это не отменяет того, что инициированные партией «Право и справедливость» изменения позволяют постепенно перестроить конституцию страны.
Акция протеста в Варшаве. 24 июля 2017 года
Фото: Agencja Gazeta / Kuba Atys / via Reuters
После протестных акций и возмущения европейских чиновников президент Анджей Дуда наложил вето на два законопроекта из трех (о реформе Верховного суда и Национального судебного совета). Третий же, еще не заветированный, интересен тем, что представляет собой новеллизацию правовой нормы, касающейся организации судов. Если эта инициатива станет законом, то даст министру юстиции Збигневу Зёбро возможность влиять на судебные решения. Кроме того, президентское вето не означает, что на законопроектах поставлен крест — они лишь направлены на доработку, а от реформы судебной системы власти отказываться не собираются. Не исключено, что часть положений в трех законопроектах изначально предполагалось принести в жертву ради компромисса с ЕС и умиротворения польского общественного мнения, хотя такие маневры и не в духе Ярослава Качиньского.
Формирование полицейского государства, а именно об этом в данном случае идет речь, почти всегда становится следствием соперничества в правящих кругах. То есть предпосылкой здесь служит обостренная конкуренция, а не ее отсутствие. И хотя политическая конкуренция считается явлением нормальным и демократическим, ничего хорошего в соперничестве между польскими президентом, министрами юстиции, обороны и главой парламента нет. Этот конфликт в значительной мере является следствием политики Ярослава Качиньского, не занимающего формальных государственных должностей и действующего по принципу «разделяй и властвуй». В начале года в «Праве и справедливости» уже разгорелось несколько скандалов, косвенно задевших министра обороны Антония Мачеревича и тогда единым фронтом против крайне непопулярного, но весьма могущественного политика выступили президент и премьер, за спинами которых стоял фактический глава государства. В этот раз ситуацию также необходимо рассматривать через призму соперничества внутри правящей элиты — президент выказал лояльность по отношению к Ярославу Качиньскому (накладывая вето, Дуда не критиковал его) и нарушил планы своего основного конкурента, которым до настоящего момента был Збигнев Зёбро.
Ярослав Качиньский
Фото: Kacper Pempel / Reuters
Некоторые представители оппозиции празднуют победу гражданского общества, подчеркивая, что важную роль в ней сыграли не только массовые манифестации, но и они лично. Другие проявляют тактическую изощренность и вовсю расхваливают мужественное решение президента, втайне надеясь, что Анджей Дуда спровоцирует раскол правящей партии. Опережая события, они намекают президенту, что он может рассчитывать на их поддержку, хотя тот еще явно не готов выйти из тени Качиньского. Впрочем, смысл в такой политической игре все же имеется, поскольку внутри самой партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского все больше воспринимают как обузу и ставшая систематической внутрипартийная борьба во многом связана с подготовкой к следующему сезону, уже без «начальника государства» в главной роли.
Однако, несмотря на все вышесказанное, было бы неверным полагать, что международные позиции страны бездумно приносятся ее властями в жертву собственным клановым интересам. Скорее все дело здесь в том видении государства, которое сложилось в голове Качиньского. Главной задачей он считает укрепление реального суверенитета страны внутри Евросоюза, в то время как логика развития ЕС требует прямо противоположного. Значение реформы судебной системы в этом деле очень велико, поскольку именно через автономные от политических властей институты, через имплементацию в национальное законодательство правовых актов институтов ЕС главным образом и осуществляется их влияние в странах-членах. Причем правильно вести речь не только о диктатуре брюссельской бюрократии, но и о крупных лоббистах и странах, располагающих в сегодняшней Европе преимущественным влиянием. В этом контексте слова министра иностранных дел Польши Витольда Ващиковского о том, что за протестами в его стране стоят медиаконцерны, банки и международные корпорации, не совсем лишены смысла.
Ангела Меркель недовольна строптивостью Варшавы
Фото: Sean Gallup / Getty Images
Ставки достаточно высоки, а польское руководство способно пойти на жертвы, если не получится найти компромисс, но шансы на то, что договориться все же удастся, не стоит сбрасывать со счетов. Евросоюз, как интеграционное образование, переживает не лучшие времена и попытки введения серьезных санкций впервые в истории в отношении одного из членов могут поколебать систему, по-прежнему зависимую от консенсуса, тем более что ряд стран уже заявили о готовности выступить против любых дискриминационных мер в отношении Варшавы. Это означает, что в соответствии со статьей 7 договора о Европейском союзе Европейский совет лишь констатирует наличие угрозы серьезного нарушения ценностей ЕС (для этого требуется согласие четырех пятых членов Союза), но существование устойчивого и серьезного нарушения тех же ценностей зафиксировать не сможет, поскольку для этого требуется единогласие. Именно последняя процедура необходима для того, чтобы на этот раз уже квалифицированным большинством принять решение о приостановлении отдельных прав, в том числе права голоса представителя правительства Польши в Европейском совете.
На резонный вопрос о том, зачем вводить в действие процедуры в рамках статьи 7 договора о Европейском союзе, если шансы дискриминационных мер в отношении Варшавы крайне малы, все же имеется ответ. Современная Европа переживает кризис не только согласия, но и дисциплины, а расплывчатость основополагающих документов, которая раньше воспринималась как нацеленная на благо политического компромисса, рассматривается теперь как препятствие для дальнейшей интеграции. В руководстве Евросоюза и в его главных столицах сформировался вполне отчетливый запрос на формирование эффективных механизмов принуждения. Так что даже если на этот раз «дисциплинировать» Польшу не удастся, весомый повод для пересмотра соглашений будет создан.