Министр финансов США Стивен Мнучин шокировал участников Всемирного экономического форума в Давосе, заявив, что США выгоден слабый доллар. Рынок воспринял слова американского министра весьма однозначно — главная резервная валюта мира стремительно рухнула, опустившись до трехлетнего минимума. Падение по большей части было вызвано неосторожными словами министра и спровоцировало бурную реакцию у его коллег из мира финансов. В частности, критикой в отношении Мнучина разразился даже вечно невозмутимый председатель Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги. «Лента.ру» вспоминает случаи, когда всего пара слов кардинально влияла на мировые рынки.
Традиционной политикой администрации США в отношении валютного курса является верность сильному доллару на словах — американский истеблишмент обязан декларировать необходимость крепкого доллара. Стивен Мнучин от такого негласного правила отказался, сказав, что США вполне устроит низкий курс своей валюты.
Заявление произвело фурор именно из-за того, что такими словами американцы не бросаются. Доллар рухнул до минимума за три с лишним года. Не помогли даже последующие оправдания Мнучина — обвинения СМИ в неверной интерпретации его слов. В ситуацию пришлось вмешаться президенту Дональду Трампу, заявившему, что доллар со временем будет становиться «лишь сильнее и сильнее».
Европейские политики, которые в последнее время находятся с представителями американской администрации в достаточно натянутых отношениях, заявлениям Мнучина, мягко говоря, не обрадовались. Председатель ЕЦБ Марио Драги нетонко намекнул, что евро в последнее время укрепляется не только по серьезным экономическим причинам, но и потому, что кое-кто позволяет себе болтать лишнего. Традиционно невозмутимого Драги можно понять — европейская экономика находится под давлением на фоне Brexit, а тут еще и американские партнеры намекают на валютные войны.
В долгосрочной перспективе валютные курсы определяются фундаментальными факторами — платежным балансом, притоком капитала в страну, уровнем инфляции, ростом ВВП, инвестиционным климатом — обычно эти данные учитываются, когда инвесторы решают вложиться в ту или иную страну и, соответственно, в ее валюту. Однако государство в лице правительства и ЦБ все равно имеет широкие возможности для манипулирования курсом национальной валюты. Например, власти могут врубить печатный станок, скупая на эти деньги иностранную валюту. Таким образом власти смогут снизить курс своей валюты, что часто играет на руку местным производителям и экспортерам. Разумеется, у такой политики есть очень болезненная оборотная сторона — слабая валюта приводит к обеднению населения и ускорению инфляции, которую зачастую сложно контролировать.
Потенциальные риски не останавливают страны от проведения такого валютного маневра, наиболее показательный пример — это Китай, критикуемый за занижение валютного курса с середины нулевых годов. В манипуляции валютным курсом КНР обвиняли и при Джордже Буше, и при Бараке Обаме, а для сторонников Дональда Трампа несправедливая глобализация, в которой ключевую роль играет именно Китай с дешевым юанем, стала главным объектом критики.
Представители американской администрации не смущаются критиковать и другие страны, например, советник президента США Питер Наварро подверг критике Германию, заявив, что она занижает курс евро в своих интересах. По мнению Наварро, немцы фактически превратили евро в «скрытую дойч марку», которая колоссально недооценена. Благодаря такой тактике Германия обеспечивает загрузку своего производства и одновременно — дисбаланс в европейской и мировой экономике.
Обвинения Наварро шокировали рынки — евро взлетел до двухмесячного максимума — инвесторы сразу же заложили риски того, что американская администрация будет поднимать евро через ослабление доллара. Канцлер Германии Ангела Меркель сразу же сделала дежурное заявление о том, что Берлин на политику Европейского ЦБ не влияет. Министр финансов Вольфганг Шойбле и вовсе заявил, что это ЕЦБ намеренно держит курс евро слишком низким и на самом деле это вредит экономике ФРГ.
В итоге администрацию США заподозрили в развязывании мировой торговой войны. Благо, что и до этого в первые дни своего правления Трамп и его подчиненные ни в словах, ни в делах себя особо не ограничивали, безжалостно атакуя сторонников глобализации и свободной торговли. В частности, первым же указом Трамп ликвидировал Транстихоокеанское партнерство (его смысл без участия США оказался весьма ограниченным), а затем пригрозил такой же участью и Североамериканской торговой ассоциации NAFTA. Впоследствии острота противостояния ослабла, но как показывает комментарий Мнучина и реакция на него, оно готово разгореться вновь в любой момент.
Завышение курса тоже возможно, правда, реализовать такие меры сложнее, особенно если речь идет о не самых богатых. Нужно иметь в запасе значительный объем иностранной валюты, чтобы насыщать ей рынок. Если же валюту продавать не хочется, то можно резко повысить процентные ставки Центробанка, чтобы привлечь в страну горячий иностранный капитал. И то, и другое в перспективе чревато: продажа валюты может спровоцировать атаку спекулянтов на национальную валюту, а высокие процентные ставки приведут к удушению экономического роста. Выигрыш же от завышенного курса национальной валюты далеко не всегда очевиден.
Чаще всего такого рода стратегия реализуется за счет привязки своей валюты к какой-то определенной иностранной, например, к доллару или евро. Завышенным был курс национальной валюты у многих кандидатов на вступление в еврозону (например, прибалтийских государств). Во время кризиса 2008 года это стоило им очень сильного экономического спада (в Латвии ВВП в 2009 году упал почти на 18 процентов), поскольку курс был завышен, а из-за привязки опустить его до более комфортного уровня не было возможности.
Сознательная политика, ведущаяся в течение многих лет, это одна история, а вот спонтанные решения, принятые из-за ухудшения политических взаимоотношений или еще по каким-то причинам, — совсем другая. В этой ситуации курс может раскачиваться как маятник. Осенью прошлого года турецкая лира рухнула на 2,5 процента после того, как Турция и США одновременно приостановили выдачу виз гражданам друг друга. Справедливости ради, лиру в последние годы мотало очень сильно, и причины тут лежали не только в политике.
А вот победа Дональда Трампа на выборах президента США стоила мексиканскому песо падения до рекордно низкой отметки. Ситуация ухудшилась из-за того, что инвесторы совершенно не закладывали риски успеха Трампа, что могло бы смягчить единомоментный обвал. С победой Трампа для мексиканского ЦБ вообще настали трудные времена — вмешиваться в колебания национальной валюты приходилось ежемесячно.
Европейские чиновники ведут себя сдержанно и стараются следить за языком, возможно, поэтому на валютные колебания влияют даже рядовые заявления финансовых чиновников — в июле прошлого года Марио Драги поднял евро до двухлетнего максимума сигналом о том, что ЕЦБ продолжит вести программу «количественного смягчения». Ничего сенсационного для широкой публики в этих словах не было, но, по всей видимости, участники рынка ожидали от Драги совершенно других слов.
Для российских чиновников прокомментировать курс национальной валюты — любимое дело. К примеру, министр финансов Антон Силуанов заявил, что его ведомство сделает все, чтобы не допустить укрепления рубля. Логика сохранения российской валюты у отметки в 60 рублей за доллар понятна — инфляция сейчас низкая, а слабый рубль помогает экспортным отраслям. Укрепление рубля улучшит положение российских потребителей, но для правительства сейчас это не самая приоритетная задача. Как бы то ни было, но особого эффекта выступление на рынок не оказало, и доллар продолжил потихоньку слабеть.
Зачастую на динамику котировок влияют не публичные персоны, а «анонимные источники», транслирующие «эксклюзив» через средства массовой информации напрямую. В декабре 2016 года, когда мир, затаив дыхание, ожидал решения по итогам саммита ОПЕК+, на котором решалась судьба соглашения о сокращении добычи нефти, ТАСС со ссылкой на анонимные источники выпустил новость о том, что Россия недовольна тем, как идут переговоры по сделке, и в любой момент может из нее выйти.
Объявление вызвало панику на нефтяном рынке — за считанные минуты цены за баррель нефти упали почти на доллар. Чуть позже агентство опубликовало опровержение «источника», а цены восстановились. Вслед за нефтью упал и курс рубля, и котировки российского (и не только) рынка акций, так что это очень короткое по времени воздействие было, тем не менее, всеобъемлющим.
Скорость распространения информации возвела стоимость случайного слова до абсолюта. В буквальном смысле — на котировках валютного рынка можно заработать миллиарды долларов за считанные секунды. С другой стороны, такая чувствительность рынка к словам дает дополнительные возможности для сознательного влияния на курс со стороны как официальный властей, так и просто «анонимных» участников рынка.