После распада СССР страны Средней Азии вместе с независимостью получили неразрешенные пограничные конфликты, которые они пытаются погасить уже почти 30 лет. Несмотря на определенный прогресс, кровь там льется до сих пор. Особенно часто это происходит в Ферганской долине, поделенной между тремя странами. Воюющие анклавы, бедность, перенаселенность, наркотрафик и деятельность исламских радикалов — эти проблемы напрямую отражаются на соседней России и угрожают безопасности всего региона. О том, как сложилась эта ситуация и можно ли ее решить — в материале «Ленты.ру».
Четверо погибших, более двадцати раненых, минометные обстрелы, взаимные обвинения в эскалации и срочные переговоры на уровне правительств для снятия напряжения. Это не военные сводки из Донбасса или другой горячей точки мира, а практически повседневные новости из приграничных районов в Средней Азии.
Чаще всего такие сообщения приходят с границы Киргизии и Таджикистана. Именно там 16 сентября произошел очередной конфликт с жертвами с обеих сторон. С чего все началось — непонятно до сих пор. Слишком радикально отличаются друг от друга версии двух сторон. Известно лишь, что Бишкек и Душанбе обвиняют друг друга в незаконном строительстве на спорных участках границы.
Спустя два дня после перестрелки в пограничном пункте «Кызыл-Бел» прошли переговоры глав правительств Киргизии и Таджикистана. Стороны договорились отвести от места конфликта привлеченные до этого дополнительные силы и военную технику, Бишкек пообещал снести установленную там пограничную вышку, а Душанбе обязался не строить свою.
Параллельно с обеих сторон звучали призывы к активизации работы по делимитации границ. Киргизский парламент провел отдельное закрытое заседание по этому инциденту, приняв постановление, которое в итоге было засекречено. Символическую точку в этом вопросе в последний день сентября поставило торжественное открытие на таджико-киргизской границе «Моста дружбы», во время которого местные жители заявляли о намерении жить дружно, а конфликт называли результатом провокаций.
Однако все эти меры вряд ли предотвратят новые эпизоды насилия. Проблема носит системный характер, а власти демонстрируют свою неспособность справиться с проблемой пограничных конфликтов уже много лет.
Так, устроенная разгоряченными местными жителями перестрелка, которая стоила жизни трем таджикским военнослужащим и одному киргизскому пограничнику, произошла меньше чем через пару месяцев после встречи в приграничном районе президентов Киргизии и Таджикистана Сооронбая Жээнбекова и Эмомали Рахмона. Тогда точно так же прозвучали общие слова о необходимости активизировать переговоры о делимитации границы и создать соответствующую межправительственную комиссию. Было принято решение компенсировать ущерб пострадавшим во время пограничных стычек.
Кстати, эта встреча, которую Жээнбеков назвал исторической, стала реакцией на еще один конфликт, разгоревшийся из-за установки местными жителями флагов на спорных участках. Тогда в результате перестрелки погиб таджикский школьный учитель, более двадцати человек получили ранения, а власти начали эвакуацию местного населения. Всего с начала с 2019 года между жителями приграничных районов Киргизии и Таджикистана произошло три конфликта, и речь идет только о тех случаях, когда столкновения заканчивались летальным исходом. Происшествий, когда местные жители закидывали друг друга камнями, а пограничники были вынуждены открыть предупредительный огонь, было значительно больше.
Проведение границ в регионе, который исторически населяли кочевые племена, всегда представлялось проблемным. В течение XIX века, когда Российская империя вела активную экспансию в Средней Азии, покоряя бесчисленные ханства, административно-территориальные границы в регионе менялись несколько раз, как и способы формирования «русских» областей. За основу брались этнический фактор, географический принцип «естественных границ», вопросы геополитического и военного характера и даже фактор экономии государственных средств.
Геополитическую бомбу замедленного действия в регионе заложили большевики. Из многочисленных племен Средней Азии советская власть выделила пять основных наций: казахов, киргизов, узбеков, туркменов и таджиков. Границы Туркестанского края, который объединял пять областей с территориями Хивинского ханства и Бухарского эмирата, в 1920-е годы были поделены между новосозданными республиками.
Однако при этом национальный принцип не стал ключевым при размежевании территории. Советская власть чертила границы исходя из соображений экономической целесообразности. Осложнял административное деление и кочевой образ жизни местных племен: если, например, в одно время года в какой-то местности преобладало таджикское население, то в другое на этой территории доминирующим народом могли оказаться узбеки. В конечном итоге большевики ориентировались на принцип расселения народов, ведущих оседлый образ жизни, что впоследствии оказалось ошибкой.
Сильнее всего от советских территориальных экспериментов пострадало население Ферганской долины. В годы Российской империи эта межгорная впадина, которая лучше других окрестностей подходит для земледелия, выделялась в отдельную область. До этого она была центром и жемчужиной Кокандского ханства. Большевики же решили разделить благодатную землю сразу между тремя союзными республиками — Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном.
В итоге вся долина оказалась усеяна многочисленными анклавами, из которых только крупных насчитывается восемь. Три из них принадлежат Таджикистану, четыре — Узбекистану и один — Киргизии. Малое количество анклавов Бишкеку «компенсирует» большое количество эксклавов на его территории. За исключением двух таких проблемных территорий (киргизский Барак и таджикский Сарвак в Узбекистане), шесть оставшихся «территориальных аппендиксов» долины расположились именно на территории Киргизии.
Все это было неважно в рамках одной страны. Но когда на территории Ферганской долины оказались бок о бок три независимых суверенных государства, границы между которыми стали периодически закрываться, местное население ощутило на себе трудности с поставками воды и гуманитарных грузов, транспортной изолированностью от пастбищ, медицинских услуг и своих семей. И Фергана — не единственный район Средней Азии, где стоит проблема разграничения. К моменту распада СССР ни одна из семи пограничных линий в регионе не была полностью согласована. На каждом из участков сохранялись спорные вопросы, решение которых не могли найти десятилетиями.
В 1990-е странам Средней Азии пришлось отложить свои пограничные разборки из-за угрозы извне. Китай тогда решил воспользоваться слабостью соседей и увеличить свои территории. Пекин зарился на советские земли еще с 1960-х годов, также он был заинтересован в том, чтобы вирус независимости не перекинулся с Западного Туркестана на подконтрольный Китаю Восточный Туркестан (Синьцзян-Уйгурский автономный район).
Для решения этого вопроса в 1996 году была создана «Шанхайская пятерка», в которую, помимо Пекина и Москвы, вошли граничащие с Китаем Казахстан, Киргизия и Таджикистан. За несколько лет в рамках формата китайцам удалось «отжать» у постсоветских республик тысячи квадратных километров территорий. Говорить о выгодности тех соглашений не приходится — в обмен на земли Китай лишь отказывался от еще более амбициозных претензий.
Горький опыт пограничных соглашений с Китаем сыграл важную роль в отношениях постсоветских республик со своими соседями. Идти на новые уступки по-прежнему никто не хотел, особенно после тихой коллективной капитуляции перед Китаем, но всем наконец стало ясно, что территориальные вопросы необходимо решить между собой раз и навсегда. В последние несколько лет начавшиеся в то время переговоры в итоге начали приносить плоды.
Первыми смогли договориться казахи с туркменами. Тогдашний президент Казахстана Нурсултан Назарбаев подписал закон о ратификации соглашения о демаркации границы в январе 2018 года. Процесс делимитации и последующей демаркации границы протяженностью 458 километров длился почти 17 лет. Еще год спустя, в январе 2019 года, был окончательно ратифицирован договор о государственной границе Киргизии и Казахстана. Переговоры Астаны с Бишкеком продолжались с 1999 года. Протяженность пограничной линии составила 1257 километров.
Чуть менее успешно, но достаточно активно идет процесс по демаркации протянувшейся на 2351 километр границы между Казахстаном и Узбекистаном. Завершение длящихся уже 16 лет переговоров не за горами — граница давно делимитирована, а вопросы спорных территорий были закрыты. Трудности остаются лишь на участках, проходящих через высохшую часть Аральского моря.
Как отмечает в разговоре с «Лентой.ру» главный научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, доктор политических наук Андрей Казанцев, истории успеха с демаркацией границ в Средней Азии связаны с двумя факторами — отсутствием серьезных причин для споров и сильной центральной властью.
Например, киргизо-казахская граница проходит по неплодородным степям и горам, за которые вряд ли кто-то захочет активно бороться, отмечает эксперт. Кроме того, межэтнические отношения киргизов и казахов, в том числе за счет многочисленных межнациональных браков, стали очень спокойными и миролюбивыми. Что касается сильной центральной власти, то в случае с Казахстаном вопросов также не возникает — Назарбаев справедливо считался одним из самых эффективных среди лидеров среднеазиатских республик.
Узбекистан, расположенный в самом сердце Средней Азии, по сути только начинает проделанный Казахстаном путь демаркации границ. Упрекнуть ныне покойного лидера страны Ислама Каримова в слабости нельзя, просто он предпочитал несколько иные способы решения конфликтов. «В Ферганской долине, например, узбекские власти не стеснялись жесткого противостояния и захвата в одностороннем порядке территорий, которые узбекские сообщества считали своими», — рассказывает Казанцев.
Для закрепления своих успехов Узбекистан возводил на границах стены и минировал подходы к ним. Во многом такие меры объяснялись необходимостью борьбы с исламским экстремизмом и терроризмом. Ташкент, взявший на себя главную роль в этом процессе, всеми силами пытался не допустить возвращения изгнанных из страны исламистов через условные границы.
Аналогичную стратегию, но уже против Узбекистана, использовала Туркмения, в пограничных районах которой проживают этнические узбеки. Тут уже Ашхабад показывал силу своей центральной власти, закрывая наглухо границу с соседом во избежание распространения все того же исламского терроризма. Когда главной проблемой двухсторонних отношений стали разделенные границей узбекские семьи, вопрос демаркации пограничной линии отошел на второй план.
Ситуация изменилась после прихода к власти в Узбекистане Шавката Мирзиёева, который решил придерживаться доктрины полного мира, гармонии, добрососедства и сотрудничества. Сила центральной власти была перенаправлена на поиск компромиссов с соседями и предотвращение любых пограничных конфликтов.
Именно после визита Мирзиёева в Туркмению в 2017 году между странами впервые за долгое время активизировались переговоры по границе, которые продолжаются до сих пор. В Ферганской долине разрушили «каримовские стены», на границе с Таджикистаном начался процесс разминирования.
Подвижки в решении пограничных вопросов в Ферганской долине можно считать главным достижением Мирзиёева. В январе Ташкент и Душанбе завершили процесс демаркации границ, в апреле был согласован график полевых работ. С учетом того, что другие проблемы в отношениях двух стран не решены, нельзя сказать, когда границы будут установлены окончательно, но то, что уже смогли согласовать Узбекистан и Таджикистан, — это большой прогресс.
На границе Узбекистана с Киргизией все выглядит не менее оптимистично, хотя спор этих двух стран более принципиален: Ташкент контролирует пахотные земли, но не имеет доступа к необходимым для их орошения водохранилищам. У Бишкека прямо противоположная проблема. В августе стороны отчитались об успешном согласовании 92 процентов 1378-километровой границы. Неописанными остались лишь десять участков, но и там переговорный процесс также продолжается.
В сентябре в регионе произошел исторический прорыв: страны договорились о взаимовыгодном и равноценном обмене территориями. Стороны передадут друг другу по 413 гектаров земли. В перспективе этот прецедент может стать фундаментом для решения остальных территориальных споров в Ферганской долине.
На фоне дипломатических успехов Узбекистана ситуация на границе Таджикистана и Киргизии, где кровь продолжает проливаться чуть ли не ежемесячно, выглядит тревожной. Андрей Казанцев объясняет это не только тем, что власти в этих странах гораздо слабее, но и самой спецификой Ферганской долины. «Там друг на друга накладывается несколько факторов. Во-первых, это одна маленькая долина, где живет огромное количество людей трех разных национальностей, вынужденных сосуществовать между собой в условиях нищеты и нехватки ресурсов. Во-вторых, огромную роль играют организованная преступность и исламисты», — объясняет эксперт.
Демографическая ситуация в Ферганской долине действительно представляет собой аномалию на постсоветском пространстве. Если на большинстве территорий наблюдается депопуляция, опустошающая огромные площади земли, то в Ферганской долине все ровно наоборот: на клочке площадью 22 тысячи квадратных километров проживает более 15 миллионов человек.
Плотность населения за пределами городов здесь одна из самых высоких в мире — около 650 человек на квадратный километр. Это сопоставимо с густонаселенными районами Китая, Индии или Бангладеш. В Ферганской долине проживает около трети населения Узбекистана и Таджикистана и половина всего населения Киргизии, и в перспективе цифры будут только расти, ведь страны Средней Азии — демографически «молодеющие» государства.
Ситуация с перенаселением усугубляется его тотальной бедностью и нехваткой ресурсов. В 2019 году компания Focus Economics выпустила доклад о самых бедных странах мира. Поделившие между собой Ферганскую долину государства входят в топ-10. Практически все население долины живет за счет животноводства и сельского хозяйства, поэтому каждый клочок земли — на вес золота.
Тем хуже от того, что на эту землю претендуют не только честные земледельцы и пастухи, но и различные криминальные структуры. Через долину проходят маршруты наркотрафика и контрабанды оружия. Есть сведения, что немалую долю этого бизнеса контролируют исламисты из запрещенных террористических группировок.
Такие обстоятельства создают ситуацию, в которой центральные правительства абсолютно не контролируют происходящее на местах. Как следствие, возникающие на границах столкновения носят не межгосударственный характер, а местечковый: стычки возникают между обычными людьми, а не правительствами двух стран.
С одной стороны, это делает маловероятным начало полномасштабного военного конфликта, с другой — чревато безнаказанностью для зачинщиков и постоянным повторением историй. Отсутствие контроля, рост преступности, бедность, борьба за жизненно важные ресурсы типа воды уже привели к актам массовой резни в Фергане, как в 1989 в Ферганской области Узбекистана или в 2010 году в Ошской области Киргизии.
Еще одно опасное следствие происходящих в долине процессов — массовая эмиграция из региона. Предпочтительным местом назначения, как правило, оказывается Россия.
3 апреля 2017 года в метро Санкт-Петербурга прогремел взрыв, в результате которого погибли 16 человек и еще 67 получили ранения. Смертником оказался 22-летний уроженец Киргизии Акбаржон Джалилов. Он переехал в Россию на следующий год после прогремевших в его родном городе Ош погромов.
Ситуация в Фергане создает почти неразрешимую дилемму. С одной стороны, поток мигрантов оттуда грозит повторением истории. Но с другой стороны — продолжающийся отток населения из долины уменьшает риск радикализации местного населения. Узбеки, киргизы и таджики уезжают оттуда трудиться в Россию вместо того, чтобы от отчаяния и отсутствия перспектив присоединиться к радикальным исламистам и начать борьбу за мировой халифат.
Чтобы разрешить эту дилемму, необходимо создать благоприятные условия существования в Ферганской долине, избавившись от конфликтов, однако в экспертном сообществе сомневаются в том, что это в принципе возможно.
«Принципиального решения нет, потому что это не межгосударственный конфликт, он между местными сообществами», — говорит Казанцев. По его словам, ключ от разрешения проблемы лежит на поверхности: избавиться от нищеты, от контрабанды наркотиков, засилья организованной преступности, радикального исламизма. Но сделать это сейчас просто невозможно. На данном этапе эффективной может быть только стратегия сдерживания — не допустить перехода местечковых столкновений к конфликту уровня карабахского, когда одно государство претендует на территории другого или считает свою территорию оккупированной.
Для России такой сценарий стал бы настоящей катастрофой и потребовал бы вмешательства, ведь Киргизия и Таджикистан являются участниками Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Желание впутать в местные разборки Москву в Ферганской долине особо не скрывают. В сентябре после очередного пограничного конфликта жители Баткенской области Киргизии отправились в Бишкек, чтобы требовать закрепления спорных территорий за Бишкеком и переноса российской авиабазы Кант поближе к границе.
В Москве на такой шаг вряд ли пойдут — даже во время погромов в Оше Россия не стала вводить войска по линии ОДКБ как раз для того, чтобы не спровоцировать усугубление конфликта. Альтернативным решением могло бы стать наращивание экономической помощи странам региона, но возможности России здесь ограничены. Хотя в экспертном сообществе популярна мысль, что ресурсы, которые тратятся на поддержку таких далеких стран, как Венесуэла, стоило бы перенаправить в другом направлении.
Но такой шаг, отмечает Андрей Казанцев, требует пересмотра геополитических приоритетов Москвы: «По своей идентичности Россия все еще европейская страна. То, что происходит в Средней Азии, хотя и касается нас непосредственно, не так интересует правительство и общественность, как те же события в Восточной Европе».