В июле 1994 года Александр Лукашенко одержал убедительную победу на первых выборах президента Белоруссии. Напористый и прагматичный, он стремительно обретал популярность в России. Крепкий хозяйственник, борец с коррупцией, славянский интегратор — на фоне слабеющего президента Бориса Ельцина он имел все шансы возглавить объединенное Союзное государство. Но план провалился. С тех пор отношения между Россией и Белоруссией только портятся. Кульминацией стали заявления Лукашенко о том, что его главным соперником на выборах, арестованным по подозрению в тяжких преступлениях, руководили российские «кукловоды». Все это, впрочем, не мешает ему извлекать экономическую выгоду из явно провалившегося союза с Россией. Почему Лукашенко накануне шестых своих выборов, на фоне драк белорусских граждан с ОМОНом, пытается разыгрывать антироссийскую карту и как до этого дошли отношения Москвы и Минска — в материале «Ленты.ру».
В начале 90-х население Белоруссии по инерции еще чувствовало себя в Советском Союзе. Среди наиболее важных задач власти граждане называли борьбу с коррупцией и мафией, наведение в стране порядка и развитие интеграции в рамках СНГ. Меры требовались самые решительные.
Национал-демократы, часть которых входила в Белорусский народный фронт (БНФ), оказались на это неспособны: они твердили о либерализации, курсе на Запад и отказе от русского языка. Поэтому на президентских выборах 1994 года избиратели-антиреформисты проголосовали за кандидата, пообещавшего восстановить дееспособность прежней системы.
Это был 40-летний директор совхоза Городец Шкловского района Могилевской области Александр Лукашенко — прагматичный политик, обязавшийся увести страну от пропасти и разгромить правящие мафиозные структуры. Он то и дело повторял, что «беларуская мова» и национальные символы искусственно навязываются белорусам, вчерашним гражданам Союза, и заявлял о готовности «на коленях ползти к России» ради интересов своего народа.
Во втором туре выборов Лукашенко разгромил с результатом 80,6 процента тогдашнего премьер-министра Вячеслава Кебича — типичного советского номенклатурщика, на которого, кстати, ставил Кремль. Не гнушающийся популизма энергичный борец с коррупцией, обличитель старого режима, напрямую аппелирующий к народу, — спустя несколько лет этот универсальный набор качеств будет повсеместно востребован на постсоветском пространстве.
Любимое занятие Лукашенко на заре президентства — совещания в прямом эфире, публичные разносы нерадивым подчиненным, внезапные кадровые перетасовки. Достаточно вспомнить скандальное увольнение в 1994-м министра промышленности Николая Куренкова во время телетрансляции заседания правительства. Номенклатура жила в постоянном страхе потерять должность, а иногда и свободу. За годы пребывания у власти Лукашенко сделал все, чтобы не допустить формирования политической элиты. Он умело улавливал настроения публики.
Неотъемлемой частью имиджа Лукашенко стала роль собирателя земель и интегратора братских народов. При каждом удобном случае он вспоминал «преступников», разваливших «великую державу». Однако, в отличие от бюрократа Кебича, Лукашенко был связан с СССР идейно, а не партийной принадлежностью. Во время президентской гонки ему было важно перехватить инициативу премьера-тяжеловеса об объединении денежных систем двух стран, чтобы предстать сторонником союза с Россией и перед избирателями, и перед Кремлем.
Для этого в мае 1994-го Лукашенко отправляется в Москву и выступает в Государственной Думе с предложением создать депутатские группы в парламентах России, Белоруссии и Украины «для проведения переговоров о выработке механизма объединения братских республик». Успех был ошеломляющим.
Вскоре после инаугурации Лукашенко, поддерживаемый массами, начал открыто заигрывать с российской элитой, выдвигая ей свои условия. Механизм был прост: начав репрессии против БНФ, он активизировал националистов и стал пугать Россию их пришествием к власти, тем самым обеспечив себе поддержку кремлевских сановников. Балансируя на грани утраты независимости, он укреплял суверенитет Белоруссии, как сделал бы антироссийский лидер.
В Кремле Лукашенко поначалу воспринимали как провинциального демагога, но вскоре он доказал, что является более сложным и неуступчивым политиком. Несмотря на узкое поле для маневров, белорусский лидер умело вел свою политическую игру, используя образ рассудительного вождя и ярого сторонника союза Минска и Москвы. Под громкие заявления о скором политическом объединении ему удалось построить авторитарный режим и устранить политических противников — без вмешательства извне.
Экономический кризис в России, приведший к дефолту в 1998-м, стал для Лукашенко удобным объяснением отсутствия либеральных реформ в его республике — он якобы стремился не допустить повторения трагического российского сценария. Впрочем, к 1999 году средняя зарплата в Белоруссии упала в пять раз, а прилавки магазинов были похожи на советские — без яиц, сыра и сахара.
Растерянность и панические настроения создали благополучную почву для пропаганды. Громкие популистские заявления оказались эффективным оправданием жесткой централизации и зачистки политических оппонентов, выступавших за демократизацию. Примечательно, что Лукашенко и сейчас любит приводить в пример «голодные 90-е», предостерегая белорусов от насильственной смены власти.
В то же время в Кремле возник спрос на привлекательную идею, способную спасти электоральный рейтинг президента Бориса Ельцина. В возрождении союзного пространства нуждались почти все в ельцинском окружении — от консерваторов до реформаторов.
Лукашенко чутко уловил «союзные» тенденции и, пользуясь сложной ситуацией в России, попытался форсировать создание реальных структур власти и возглавить новое политическое объединение. Напористый политик не сомневался, что ему удастся переиграть немолодого и стремительно теряющего поддержку Ельцина на пути к вершине. Как выражался тогда Лукашенко, в процессе интеграции Белоруссия пойдет настолько далеко, насколько готова Россия.
Так что задолго до эйфории от подписания Договора о Союзном государстве в декабре 1999-го белорусский лидер стал восприниматься россиянами как «свой» политик, борец за возвращение «великого и могучего» и ярый сторонник «славянского единства». Патриотически настроенные газеты «Завтра» и «Советская Россия» рисовали его как «мудрого лидера всех славян», готового возглавить борьбу с врагами единого государства. Строя серьезные планы попасть в Кремль, Лукашенко охотно катался по России, встречая во всех регионах теплый прием. Одновременно шла активная работа по налаживанию контактов с региональными элитами.
Олигарх Борис Березовский, который в 1998-1999 годах занимал пост исполнительного секретаря СНГ, в интервью «Радио Свобода» признавался, что белорусский лидер всерьез рассматривался как возможный преемник Ельцина, но уже на посту главы объединенного Союзного государства — более «современный». «На фоне [Юрия] Лужкова, [Евгения] Примакова, [Геннадия] Зюганова (...) он лучше всех перечисленных», — говорил Березовский.
Но форсированной политической интеграции не произошло. Минск отказывался от федерации, Москва — от объединения, при котором во всех руководящих органах Белоруссия и Россия имели бы равное число голосов. С приходом на пост президента России Владимира Путина идея объединения перестала быть интересна Лукашенко, и он фактически отказался позиционировать себя в качестве главного «мотора» интеграции на постсоветском пространстве.
Дальнейшие шаги по реальному сближению серьезно угрожали ему утратой влияния внутри страны, поэтому эксплуатация интеграционной риторики скоро сменилась разыгрыванием национальной карты и угрозами «уйти на Запад».
Нарастание противоречий в создании Союзного государства стало делом времени. Резкое ухудшение отношений произошло летом 2002 года. Тогда состоялась самая скандальная встреча президентов: Путин предложил белорусам войти в состав России восемью новыми областями. Для Лукашенко, неоднократно обвинявшего Кремль в пассивности, ускорение интеграции по российскому сценарию стало большой неожиданностью.
Результат выборов главы единого государства был легко прогнозируем. Опросы апреля 2002 года показывали, что белорусы хотели бы видеть на этом посту Путина. На выборах президента России в 2004 году он получил абсолютную поддержку и от российских граждан, набрав 71,3 процента голосов. Конечно, Лукашенко не хотел терять свой пост, поскольку, соглашаясь на политическую интеграцию, он не получал даже должности вице-президента — она не предусматривалась конституцией.
Радикальное предложение Путина вызвало резкую реакцию белорусских чиновников, начавших клеймить «российский империализм». Лукашенко заявил, что не даст «порезать Белоруссию на части», и предупредил, что возьмет пример с тогдашнего украинского президента Леонида Кучмы: станет «заигрывать с Россией и одновременно вступать в ЕС, НАТО и иметь те отношения, которые они имеют с США».
Несмотря на то что время от времени странам удавалось улаживать интеграционные разногласия, реализация союзного проекта, каким он задумывался в 1990-е, застопорилась. Лукашенко, пересмотрев курс на максимальное политическое сближение, начал строить суверенное национальное государство.
При этом он не упускал возможности извлечь максимальную экономическую выгоду из дружбы с соседями в рамках Союзного государства и Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Косвенная поддержка белорусской экономики — посредством субсидий на энергоносители и снисходительного отношения к нарушению договоренностей — способствовала укреплению личной власти Лукашенко. Слова о грядущем объединении позволяли ему долгие годы решать внутриполитические задачи, получая колоссальные финансовые дотации от России.
С начала 2000-х отношения между Белоруссией и Россией ухудшались на глазах. Произошло несколько «газовых» и «нефтяных» войн (2004, 2007, 2019 годы), «сахарная» (2006-й), «молочная» (2009-й), «информационная» (2009-2010 годы), «мясная» (2014-й), саботаж российских контрсанкций, окончательно похоронивший надежды на успешную экономическую интеграцию.
Несмотря на справедливые попытки России добиться от союзника погашения долгов, большинство конфликтов заканчивались в пользу белорусского руководства: неуступчивость объяснялась защитой национальных интересов. В ситуации постоянных торговых споров белорусское руководство поставило целью диверсификацию экспорта — «внешнеторговый маневр» действительно сулит Белоруссии расширение присутствия на рынках сбыта третьих стран; правда, экономические связи с Россией по инерции тоже сохранятся.
Образ Лукашенко как интегратора братских славянских народов окончательно потускнел после многочисленных провалов при создании наднационального бюджета, единой валюты и политических органов управления Союзным государством. По уровню интеграции оно в теории могло превзойти ЕС, но за два десятилетия удалось реализовать менее половины задуманного. Курс на сближение с ЕС и США заставил Лукашенко поменять ролевую функцию: из объединителя земель он превратился в отца-основателя независимой и самодостаточной Белоруссии.
За последние два десятилетия Лукашенко продемонстрировал, что именно он и есть истинный лидер белорусских националистов. Сторонники интеграции в истеблишменте начали терять властные позиции еще в начале 2000-х. Одновременно на улицах городов появлялось все больше рекламы и вывесок на белорусском языке — с годами русскоязычная топонимика практически полностью была вытеснена мовой. Статус русского языка как государственного не помешал его исчезновению из общественной сферы. Вышиванка и товары с национальной символикой при этом мгновенно заполнили рынок, став инструментом формирования белорусской идентичности.
Активизации политики белорусизации и росту антироссийских настроений особенно способствовали российско-грузинский вооруженный конфликт 2008 года и воссоединение Крыма с Россией в 2014-м — и это несмотря на то, что белорусы внушительным большинством одобрили российскую политику в отношении Украины, и это большинство оставалось неизменным все последующие годы.
Вскоре после событий «русской весны» 2014 года Лукашенко, выступая на Дне независимости, по-белорусски недвусмысленно заявил: «Мы павінны памятаць: кожны, хто замахваецца на адзінства нацыі, — вораг Беларусі» («Надо помнить, что каждый, кто посягает на единство нации, является врагом Белоруссии»).
Сразу после этого спецслужбы начали применять предельно жесткие меры к местным пророссийским политикам и журналистам, националисты же, при поддержке власти, легализовались в политическом пространстве для внутреннего противодействия интеграции с Россией — они ярко подсветили переговоры Лукашенко с Путиным в декабре 2019-го, выступив против подписания интеграционных дорожных карт.
Несмотря на прагматичную антироссийскую внутреннюю политику, Лукашенко остается самым популярным у россиян зарубежным лидером. По словам гендиректора Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерия Федорова, позитивное отношение к нему связано с двумя факторами: он воспринимается именно как пророссийский политик и успешно решает задачу обеспечения порядка в своей стране.
Образ «народного заступника» и друга России, созданного СМИ и экспертами, резко контрастирует с реальным положением дел. Лукашенко, став драйвером роста национализма и тормозом сближения стран, активно строит именно прозападную Белоруссию. Как писала «Лента.ру», в стране с 2000-х годов действует сеть американских и европейских фондов и НКО.
Пределом же интеграционных усилий руководства республики стали невнятные договоренности и обещания продолжить разработку дорожных карт, тогда как по факту за нефть и газ Белоруссия расплачивается с Россией дерусификацией, преследованиями пророссийских политиков, последовательным ущемлением интересов российского капитала, постоянными упреками журналистам и блогерам.
Не секрет, что белорусские власти в последний год прилагали все возможные усилия, чтобы затормозить интеграцию. Они требовали сверхльготных поставок российских энергоносителей, отмены премий поставщикам, предоставления компенсации налогового маневра и преференциального доступа на российский рынок. В итоге Белоруссия не захотела подписывать никаких дорожных карт — от создания наднациональных институтов попросту решили отказаться.
Тенденцией стали и открыто враждебные ноты в адрес России — например, заявления Лукашенко о российском вмешательстве во внутренние дела Белоруссии. Акцент сместился на удержание власти, и тема внешней угрозы — во всех смыслах удачный выбор. С одной стороны, для фиксации тренда дистанцирования от России для ЕС и США. С другой — чтобы добиться от российского руководства легитимизации шестого президентского срока и выгодных цен на энергоносители.
Безусловно, нынешняя ситуация позволяет подтолкнуть несговорчивого президента к принципиальным уступкам в деле российско-белорусской интеграции. Во-первых, отсутствие финансов для выхода из коронакризиса и невозможность их занять у внешних кредиторов — серьезный повод пересмотреть свою риторику. Во-вторых, никто, кроме Кремля, не может гарантировать Лукашенко безопасность и неприкосновенность после ухода с поста президента.
Российские власти находятся в том положении, когда они могут поставить вопрос ребром: или форсированная интеграция, или «бела-чырвона-бела» революция, учитывая эскалацию протестных настроений в связи с преследованием оппозиционеров. За долгие годы Лукашенко мастерски научился сколь угодно долго эксплуатировать Россию в обмен на обещание политического союзничества, пускай и виртуального. Сейчас белорусский лидер избрал для своей предвыборной кампании мотив российских «кукловодов». То есть снова доказал: пока он находится на посту президента Белоруссии, никакой реальной политической и экономической интеграции не произойдет.