В последние годы международно-политическая обстановка складывается для России не лучшим образом. Это создает трудности не только в поисках новых союзников, но и ухудшает отношения со старыми друзьями. К примеру, Молдавия, где русский язык когда-то преподавали в школах, а российские телепрограммы показывали по центральным каналам, теперь сводит к минимуму контакты с Москвой — разве чтобы расплатиться по долгам за газ. Позволить себе дружбу с Россией теперь могут лишь «недемократические режимы» вроде Китая либо страны, зависящие от нее в экономической или военной сфере, например некоторые государства бывшего СССР и Африки. Но ставка на военную силу едва ли вернет старых друзей, ведь для них постсоветская Россия недостаточно привлекательна в плане ее международного имиджа. Чтобы исправить это, Министерство иностранных дел вновь решило заняться «мягкой силой» — в конце сентября было объявлено о создании нового департамента МИД. Попытки «мягко» восстановить имидж России предпринимались и ранее, но не имели желаемого успеха. О том, насколько выполнима эта миссия на сей раз и с какими препятствиями столкнется новый департамент в поисках старых друзей, — в материале «Ленты.ру».
Антикризисный подход
Разговоры о развитии «мягкой силы» — политике, которая предполагает работу над усилением привлекательности страны в мире, — нередко активизируются во время кризисов. Такие дискуссии разгорались и после конфликта на Украине в 2014 году, и после введения войск в Сирию в 2015-м, и после очередных раундов санкций со стороны западных стран.
Впервые эту концепцию озвучил американский профессор Джозеф Най. Согласно его теории, «мягкая сила» (soft power) — это «непрямой метод осуществления власти» в той или иной стране, который предполагает распространение своего влияния и ценностей.
«Мягкая сила» — концепция развития внешней политики, которая означает не только работу над имиджем в рамках культурных, гуманитарных или общественных проектов, но и, например, в сфере экономики. К «мягкой силе» может относиться совместная работа властей и бизнеса, если проекты частных компаний в том числе служат интересам государства. Например, работа ряда турецких организаций в Европе направлена на то, чтобы убедить местных бизнесменов активнее вкладываться в турецкую экономику.
Пока в Москве не усилят «мягкое влияние» во внешней политике и не начнут усердно работать над имиджем страны за рубежом, Россия так и будет терять международных партнеров, уверены аналитики. «Вложения в "мягкую силу" исчисляются в людях, их лояльности, благодарности... Если все это есть в наличии, работа на ниве проекции "мягкой силы" — ценная долгосрочная инвестиция», — указывает эксперт Российского совета по международным делам Максим Сучков.
Проблемы с развитием российской «мягкой силы» признают и дипломаты, и высокопоставленные чиновники. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков говорил, что над «мягкой силой» Москве и впрямь еще нужно «поработать». Зато, уверен Песков, все в порядке с «жесткостью».
Что касается нашей реальной силы, у нас с реальной силой все нормально. Но этот бронепоезд [реальной силы], как известно, у нас стоит на запасном пути, и не дай бог его оттуда выгонять
На самом деле «бронепоезд реальной силы» давно на рельсах. Россия заключает многомиллионные контракты на поставки оружия странам Африки и активно действует в регионах Ближнего Востока, охваченных войной, например, в Сирии. Тем самым Москва «захватывает» регионы и обеспечивает лояльность местных властей. «Жестко» действует и экономическая политика. Так, благодаря газопроводу «Северный поток-2» Москва заставляет соперников из Европы смягчать свою антироссийскую риторику.
Российские солдаты в Сирии
Фото: Omar Sanadiki / Reuters
Результат работы с «жесткой силой» очевиден в кратчайшие сроки, а потому к ней прибегают чаще. Взять ту же сирийскую операцию: спустя год после ее начала Москве, успешно уничтожающей ячейки «Исламского государства» (террористическая организация запрещена в России), удалось не только показать мощь своих вооружений, но и кратно усилить влияние на регион. Россию там стали воспринимать как более искусного игрока, нежели США.
Однако такая политика приносит только краткосрочный результат. Среди примеров — поддержка главы Ливийской национальной армии фельдмаршала Халифы Хафтара, которую якобы обеспечивала Россия. Москва, предположительно, поставляла военным оружие и обучала их. Однако Хафтару не удалось подчинить себе Ливию, и Россия осталась ни с чем, поскольку даже не рассматривала возможность усилить влияние в регионе невоенными методами. Подлинную лояльность населения может обеспечить только «мягкая экспансия», считают эксперты.
Зацикленность на прошлом
Одним из главных аспектов «мягкой силы», над которым стране предстоит поработать, — образ России в мире. В разговоре с «Лентой.ру» старший преподаватель университета Ноттингем Трент в Великобритании, доктор Колин Александер отметил: «Москве следует учитывать, что имидж страны в медиа — важная часть современной политики».
«Пока России не удается влиять на общественное мнение о себе. Сейчас его формируют другие страны», — признал он, добавив, что такое представление не идет Москве на пользу. И действительно, по данным Pew Research Center на 2020 год, большая часть населения в странах Европы, США и Канады скорее негативно относится к России.
Опрошенные «Лентой.ру» эксперты считают, что формировать информационное поле можно при двух условиях: если сосредоточиться на иностранной аудитории, потенциально заинтересованной в России и если сформировать позитивную повестку.
Москва, улица Арбат
Фото: Антон Новодережкин / ТАСС
На кого же стоит нацелиться в работе за рубежом? Постдокторант Королевского колледжа в Лондоне Виктория Хадсон, специализирующаяся на российской «мягкой силе», уверена, что ключ — в работе с молодежью. В разговоре с «Лентой.ру» политолог отметила, что Москва недостаточно активно работает с молодыми людьми, хотя это направление очень перспективно.
Степень привлекательности России значительно отличается среди разных возрастных групп. Так, от 70 до 80 процентов населения старше 30 лет воспринимают ее негативно (по данным Pew Research Center). Мнение у молодых отличается: у более чем половины опрошенных в возрасте от 18 до 29 лет — сугубо позитивный взгляд на Россию
Если бы Москва не пожалела ресурсов на грамотную работу с молодежью на Украине, то могла бы удержать Киев в сфере своего влияния даже после 2014 года, уверены эксперты. Теперь, спустя семь лет конфликта в Донбассе, момент упущен. По данным опросов, проведенных «Левада-центром» (включен Минюстом в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента), отношение украинцев к России преимущественно негативное: за последние 7 лет в среднем более 58 процентов опрошенных были настроены негативно либо затруднялись описать свое отношение.
Результаты общественного мнения показывают, что большинство украинцев поддерживают вступление Киева как в европейское объединение, так и в Североатлантический альянс
Почему так произошло? Хадсон отмечает, что украинскую аудиторию отпугивала «прямолинейная» и «иерархическая» политика России. Участники ее исследования утверждали, что российские власти «не показывают новых лиц» — все политики из Москвы давно знакомы «со времен Советского Союза». Критику также вызвало то, что россияне обращаются с украинцами «как с младшими братьями». По ее словам, в качестве ценностей «русского мира» продвигаются духовность, моральные устои и традиционализм, в особенности православного толка.
Замглавы Департамента политологии и международных отношений НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Вера Агеева поясняет: отторжение вызвано не только «прямолинейной» политикой, но и нехваткой позитивной повестки. По ее мнению, современная повестка России погрязла в негативе и критике, что можно заметить по темам, продвигаемым российскими медийными площадками — например, международными агентствами RT и Sputnik.
Автомобили дипломатических представительств у здания МИД России
Фото: Эмин Джафаров / Коммерсантъ
Помимо освещения различных событий они занимаются продвижением российских интересов по всему миру, отмечает Агеева. Как считают сами управленцы вышеуказанных СМИ, это одни из наиболее успешных медийных структур во всем мире. Их мнение косвенно подтверждают данные по числу просмотров: к 2020 году RT стал самой популярной новостной площадкой на YouTube.
RT и Sputnik активно критикуют миграционную политику в Европе, благодаря чему заняли нишу альтернативной повестки дня, которую игнорируют мейнстримные медиа за рубежом. Окей, хорошо, а что дальше? Мы не предлагаем варианты решения проблем. Вот почему российские СМИ [на Западе] прижимают
Агеева уверена, что сейчас Москве следует сосредоточиться на позитивной идеологии. Но вместо этого инструменты влияния зациклены на радостях прошлого. «Мы в 25-й раз рассказываем про Достоевского или Чайковского, но не показываем современную Россию», — заключает эксперт. Сфокусированные на прошлом культурные проекты не привлекают молодую аудиторию — а ведь именно эти люди однажды придут к власти в своих странах.
Эффективны в неэффективности
В России давно говорят о том, что нужно активно пользоваться «мягкой силой» и распространять влияние за рубежом. На высшем уровне об этом впервые заговорили после конфликта в Южной Осетии в 2008 году: слова о важности «мягкой экспансии» звучали из уст главы МИД Сергея Лаврова, тогдашнего президента Дмитрия Медведева и председателя правительства Владимира Путина.
В том же году было создано Россотрудничество (Федеральное агентство по делам Содружества Независимых Государств, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству). Структура задумывалась как аналог Агентства США по международному развитию (USАID Foundation), которое заведует программами по социально-экономическому развитию и оказанию гуманитарной помощи. Задачи Россотрудничества схожи с USАID, оно также занимается программами, нацеленными на помощь и поддержку соотечественников по всему миру.
Но за больше чем 10 лет работы Россотрудничеству так и не удалось добиться заметных результатов, отмечают аналитики. Ведь привлекательность России среди населения разных стран, как показывают приведенные выше результаты опросов, остается на низком уровне.
Здание МИД России на Смоленской площади
Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ
Дискуссия на тему эффективности Россотрудничества разворачивалась не раз, в частности, весной 2020-го — в ней участвовали авторы нескольких экспертных Telegram-каналов (в том числе «Русский ориенталист») и МИД России. Эксперты и журналисты писали, что все проекты Россотрудничества провальны: в некоторых странах, где действуют офисы агентства, до сих пор путают Россию с Украиной, а иностранцы предпочитают бесплатным российским университетам платные европейские или американские.
Мероприятия, проводимые агентством, бесполезны или смешны, указывали блогеры. Так, Россотрудничество проводило акцию «Бессмертный полк» в африканской Замбии, а в Македонии, стране без выхода к морям и океану, — конкурс «Морское наследие России».
В ответ официальный аккаунт МИД опубликовал ряд записей, где напомнил об отчетности Россотрудничества и «посоветовал почитать» Концепцию внешней политики России. Блогеры остались при своем мнении. «Какая "мягкая сила"? Чтобы что-то продвигать и на что-то влиять, нужно хотя бы уметь об этом говорить», — написали военные эксперты по странам Ближнего Востока, авторы Telegram-канала «Рыбарь».
Спустя несколько дней после дискуссии стало известно о назначении Евгения Примакова на пост главы Россотрудничества, чему обрадовались многие критики агентства. Они надеялись, что благодаря бывшему журналисту внешнеполитическая структура обновится, а методы ее работы станут эффективнее.
Руководитель Россотрудничества Евгений Примаков
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Надежды блогеров и экспертов отчасти воплотились в реальность: из Россотрудничества уволили нескольких сотрудников по делу о хищениях, а само агентство стало расширять квоты на обучение в России для иностранцев. Кроме того, Примаков стал первым дипломатом, заговорившим о притеснениях русских в Казахстане.
Впрочем, системные проблемы в работе с «мягкой силой» никуда не исчезли — вызывает вопросы компетенция дипломатов на местах, которые и должны заниматься распространением влияния России в мире. «Центральный аппарат и загранучреждения, особенно в СНГ и Европе, заполонили странные персонажи без профильного образования, не владеющие языками и слабо представляющие цели, задачи и сам смысл российской "мягкой силы"», — утверждает политолог Татьяна Полоскова. Для решения этих проблем все же требуется гораздо больше, нежели смена руководства.
Беспощадный пиарщик
Очередную попытку улучшить имидж России за рубежом МИД предпринял осенью 2021 года, объявив о создании 43-го департамента. Он должен открыться до начала 2022 года. Представители МИД пояснили «Ленте.ру», что структура займется культурно-гуманитарным сотрудничеством с разными странами как по дипломатической линии, так и на уровне неправительственных организаций — в общем, той самой «мягкой силой».
Но сразу возникает вопрос: для чего создавать новый отдел, если при министерстве уже действует Россотрудничество? В сферу его полномочий входит все то, чем предстоит заниматься новому департаменту МИД, за исключением спорта. Поскольку функции обеих структур схожи на 90 процентов, в сети распространились слухи о желании «ужать» функции Россотрудничества
Сами представители МИД в разговоре с «Лентой.ру» отметили, что подобных новому департаменту в России нет, и он не будет дублировать функции Федерального агентства. Новое управление будет заниматься стратегией внешней политики, тогда как агентство Примакова ведает практическими вопросами.
Старший эксперт Центра перспективных управленческих решений Олег Шакиров рассказал «Ленте.ру», что был удивлен решению вернуть работу над российской «мягкой силой» в ведение МИД. Он напомнил, что раньше в ведомстве уже действовали подобные управления. Например, в 1990-х существовал департамент международного научно-технического сотрудничества, а до начала 2000-х — департамент по культурным связям и делам ЮНЕСКО.
«Однако их закрыли, в министерстве этого больше нет. Мне это казалось странным, потому что, если сравнивать с другими странами, например Германией, Францией или США, то у них в составе МИД есть подразделения, которые занимаются подобными делами», — пояснил Шакиров.
Посольство России в Турции, Анкара
Фото: МИД России
Первым делом новый департамент должен наладить связь с посольствами, заявила «Ленте.ру» президент Центра поддержки и развития общественных инициатив «Креативная дипломатия» Наталья Бурлинова. По ее словам, именно посольства ведают продвижением российских интересов в разных странах.
Нужно предпринять целый комплекс действий, чтобы система [публичной дипломатии] по-другому заработала. Департамент — это лишь первый шаг
Плата за верность
Расширение сети инструментов «мягкой силы» и работа с гражданским обществом на местах потребуют немалых вложений. Однако расходы на государственные институты, продвигающие внешнеполитическую повестку Москвы, постепенно сокращаются с 2017 года.
Если в 2014 году Российскому совету по международным делам выделяли более 100 миллионов рублей, то в 2019-м — всего 79 миллионов
Новому департаменту тоже направят сравнительно немного средств. На оплату труда его сотрудников — речь идет о штате в 35 человек — планируют выделять около 37 миллионов рублей в год. Получается, в среднем по 80 тысяч рублей в месяц на каждого сотрудника. Эксперты опасаются, что это слишком маленькая зарплата. Сооснователь PR-агентства Vinci Agency Мария Лапук уверена, что за скромный оклад не будет работать ни один профессионал.
Примерно эти же деньги почти везде получает начинающий пиарщик с опытом работы год. Но хватит ли года, чтобы научиться делать международный PR, да еще на разных сложных рынках — Китай, США, Африка. Сколько вообще стоят такие специалисты? Есть ли они в России?
Однако одними финансовыми вливаниями тут не обойтись. Эффективность «мягкой силы» скорее зависит от общего понимания идей и целей, ради которых работает вся сеть агентств и организаций. Если упустить это из виду, средства пойдут на программы с невнятными задачами. «Стратегия неизвестна, делается вид, что деньги выделяются на научную неангажированность и на все хорошее», — пишет политолог Игорь Дмитриев.
Сомнения в своей эффективности, к примеру, вызывает выданный в 2019-м грант в размере 500 тысяч рублей на работу с молодежью в Афганистане и «развитие позитивного образа» России. Авторы проекта не уточнили, как именно будут развивать этот образ, да и отчетности по тратам не предоставили.
***
Финансирование, разграничение функций с Россотрудничеством и работа с молодежью — это, безусловно, важные, но далеко не главные вопросы на повестке дня нового департамента. Основная проблема, с которой России еще предстоит разбираться, — тот самый поиск «своего пути» во внешней политике. И МИДу, и любым структурам в нем и вне его следует прежде всего сформулировать идею, которая сможет посоперничать с идеями, продвигаемыми США или Евросоюзом. Пока этого не произойдет, Москва не сможет «мягко» расширить экспансию в мире — даже с сотней дипломатов и огромными бюджетами.
«У России [и без нового департамента в МИД] достаточно управлений, которые занимаются аспектами "мягкой силы". Если будет достигнут консенсус относительно того, какие именно идеи будут отстаивать эти департаменты, Москва получит лучшие результаты», — считает Виктория Хадсон.