«Никто не думал, что такое возможно» Сто лет назад армия русских эмигрантов бежала в Турцию. Как они сумели там выжить?
ЦиклПереломный момент
Офицеры 2-го Офицерского генерала Дроздовского стрелкового полка Русской армии генерала Петра Врангеля празднуют последнюю Пасху в России. Крым, 1920 год. Фото: МПИКЦ «Белое Дело»
Сто лет назад, в сентябре 1922 года, в Стамбуле прекратил свою деятельность Русский совет — последнее легитимное российское правительство в изгнании. В это же время заканчивалась драматическая история Галлиполийского сидения — пребывания частей Русской армии барона Петра Врангеля и гражданских беженцев в Турции на берегах Черноморских проливов. В каких условиях оказались тогда десятки тысяч русских людей после вынужденного бегства из России? Почему некоторые из них вскоре вернулись на родину, несмотря на угрозу большевистских репрессий? Как потом судьба раскидала русских эмигрантов первой волны по всему свету: от Югославии и Чехословакии до Франции и Бразилии? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) и Московского педагогического университета (МПГУ) Василий Цветков.
«Они утверждали, что Крым не сдадут»
«Лента.ру»: В начале 1920-х годов Константинополь (Стамбул) с его окрестностями стал одним из центров первой волны русской эмиграции. Но кто и почему для дислокации эвакуированной из Крыма Русской армии генерала Врангеля выбрал гиблое голое поле близ Галлиполи, где несколькими годами ранее во время Первой мировой войны пытался безуспешно высадиться англо-французский десант?
Василий Цветков
Василий Цветков: Никакой злонамеренности в расположении частей 1-го Армейского корпуса под командованием генерала Кутепова именно в этом районе не было. В Константинополе и его окрестностях больших площадей для размещения значительного числа людей уже не было. Дело в том, что в бывшей столице Османской империи уже расквартировались оккупационные гарнизоны стран Антанты.
Внезапное появление на берегах Босфора в ноябре 1920 года огромной Русской армии барона Врангеля вместе с гражданскими беженцами стало для них неожиданностью, поскольку Врангель и его правительство утверждали, что Крым не сдадут. Поэтому англо-французским союзникам пришлось спешно распределить ее многочисленный воинский контингент в разных местах: 1-й Армейский корпус в районе Галлиполи (Гелиболу), а донских и кубанских казаков — в Чаталдже и на острове Лемнос.
Условия пребывания там действительно оказались весьма суровыми. Людей размещали в палаточных лагерях, по сути под открытым небом. Все это происходило зимой в условиях влажного морского климата, поэтому палатки постоянно заливало ливневыми дождями и продувало пронизывающими морскими ветрами. В самом городке Гелиболу удалось обустроить только штабные структуры и гауптвахту.
Это правда, что именно в Галлиполи в давние времена турки содержали пленных запорожских казаков (в Генуэзской башне, где при Кутепове была гарнизонная гауптвахта), а в Крымскую войну 1853-1856 годов — и других российских военнопленных?
Да, правда. Участники Галлиполийского сидения тоже видели в этом некий исторический символизм. Поэтому мемориал, который здесь был позднее построен, стал посвященным не только своим товарищам, умершим в Галлиполи от болезней и лишений, но и всем предыдущим поколениям русских людей, погибшим тут вдали от родины.
Как в изгнании генералу Врангелю из военачальника пришлось неизбежно превратиться в политика и медиатора между разношерстными группировками русской эмиграции в Константинополе? Ведь одни из них требовали демократизации подчиненных Врангелю войск, а другие, наоборот, попрекали барона излишним либерализмом.
Политиком Врангель стал гораздо раньше, когда он вступил в должность Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России. Мы уже с вами говорили в прошлом интервью, что в Крыму барон создавал русскую антибольшевистскую государственность как альтернативу Советской России. Волей-неволей приходись становиться политиком.
Вид на Долину роз и смерти вблизи Галлиполи, где расположился лагерь 1-го Армейского корпуса Русской армии
Что касается нахождения в эмиграции, то политические навыки в условиях, когда на чужбине внезапно оказались десятки тысяч русских людей, были еще более востребованы. Врангелю как Главнокомандующему Русской армией, приходилось общаться не только с собственными подчиненными, но и взаимодействовать с английскими и французскими военными, контролирующими тогда Константинополь и Черноморские проливы.
Из книги русского юриста, журналиста и деятеля Белого движения Николая Чебышева «Близкая даль»:
«19 ноября.
Прибыл Врангель на "Корнилове". Утром к нему поехали Нератов, Лукомский, Кривошеий.
Графиня М.И. Мусина-Пушкина, княгиня Урусова и барышни, дочери той и другой, отправились на американском катере в объезд "беженской" эскадры, которая стоит в Мраморном море между Модой и Принцевыми островами. Я сопровождаю дам. Цель поездки — отвезти на пароходы всякое вспомогательное продовольствие. Катер завален хлебами, банками сгущенного молока, табаком, шоколадом в больших пакетах. С нами какие-то англичане, почему-то в совершенстве говорящие по-русски и тянущие водку из бутылок вместе с американскими матросами.
Пасмурный день. Издали видно большое количество судов, пришедших из России. Палубы усеяны народом. "Саратов" стоит с некоторым креном.
Развозим провиант. Я собираю сведения о женщинах и детях по поручению графини Е.М. Гейден. Всюду на пароходах знакомые. Спускают веревки, пустые банки, из иллюминаторов тянутся руки. Вы не видите скрытого тентом лица, видите только растопыренные пальцы. Всовываете в них хлеб, банку молока, коробку папирос. Пальцы, как спрут, сжимаются, исчезая с "добычей".
Подъезжали к "Корнилову", где Врангель. С парохода съехал епископ Вениамин с отцом Георгием Спасским.
Поднялся один на "Корнилов". Врангеля видел недолго, потому что боялся, что уйдет катер. Врангель сидел в большой кают-компании за длинным широким столом, на котором были разложены карандаши и бумага, как для заседания. На мой единственный вопрос Врангель ответил:
— Дела не брошу, буду бороться до конца. Армия не распадется, армия — это национальная Россия; около армии все могли бы объединиться — вот в нескольких словах мой план.
На лице Врангеля серый оттенок, в глазах — лихорадочный блеск.
Затем ждал катера, который что-то сдавал на другом борту "Корнилова".
Смеркалось. Продолжали объезд эскадры. Самое больное впечатление производит "Рион" (где находится Н.Н. Львов). "Рион" стоял высокой черной тюрьмой. Вместо трапа болталась веревочная лестница. Послали на веревках наверх разную мелочь. Я говорил (кричал) с Н.Н. Львовым и другими знакомыми. Все они были возбужденные.
Совсем стемнело. С "Саратова" сняли офицера, жениха одной барышни. Графиня М.И. Мусина-Пушкина с "Петра Эгира" вывозила раненого сына и осталась на "Петре Эгире". Снять ей сына удалось только в 4 часа утра. Прибыли к Галатскому мосту в 9 часов вечера.
20 ноября.
Идет назойливый дождик. Мостовая покрыта единственной в своем роде константинопольской грязью. Точно грязь сделана на фабрике ваксы. Сегодня или завтра спускают со всех пароходов "гражданских" пассажиров. Врангель сегодня, говорят, нездоров. На "Корнилове" плохая еда. Там питаются не лучше, чем на обыкновенных "беженских" транспортах.
23 ноября.
Третьего дня, в воскресенье, ездил к Врангелю на "Корнилов". Повез от Мусиных-Пушкиных вино и консервы. Дождь, частый, тяжелый. Открытый катер американцев, прикладывающихся к бутылкам и что-то напевающих.
Перед отъездом во дворе посольства встретил А.Г.В., которая приехала с Дальнего Востока с мужем, следовавшим в Севастополь. В Константинополе они узнали, что с Крымом все конечно.
На "Корнилове" масса офицеров, как несколько дней тому назад. Врангелю нездоровится. Перед обедом говорили о печати. Денег нет.
Обед. За столом А.И. Воронцов-Дашков, Туган-Барановский, генерал Ю.Н. Данилов, генерал Ф.Ф. Абрамов. П.А. Кусонский, П.Н. и С.Ф. Шатиловы и какие-то неизвестные две дамы. Потом подошел С.Н. Ильин.
Разговор о судьбе армии. Армию рассредоточат в Галлиполи, Чаталдже и на Лемносе... К концу обеда приехал английский адмирал. После обеда я имел получасовую беседу с Врангелем в его каюте. Маленькая каюта, убранство которой мало напоминает комфорт кают английских судов. Крашеный белый шкаф, койка, на столе икона. Лежит французская книга "Европейский хаос". На стене висит платье, на полу потертый желтый чемодан. На столе разложен туалетный несессер.
Я спросил Врангеля, сохраняет ли он звание "правителя". Он ответил:
— Оно отпадает само собой. Был правитель Юга России. Нет Юга России как общерусской территории, неподвластной большевикам, стало быть, нет и правителя.
После довольно длинного разговора о конце Крыма Врангель немного помолчал и сказал:
— Теперь наступает минута, когда придется некоторое время, быть может, довольно продолжительное, действовать не оружием, а словом, — в дело должна вступить печать.
Он просил меня переговорить по этому поводу с Вернадским и адмиралом Б.
Я не понял, причем тут Б., но говорил с ним. Он пришел ко мне в каюту Врангеля. Б. в разговоре высказал недоумение по поводу того, как осведомляется относительно наших дел общественное мнение.
— Помилуйте, — сказал Б., — я в четверг выехал из Софии. Там знали только то, что было о крымской эвакуации в большевистских газетах. А в них говорилось, что Врангель, захватив казенные деньги, бежал из Севастополя!
Так заносились в сознание европейского общественного мнения первые слова трагедии.
В 4 часа дня отходил от крейсера очередной катер. Я отбыл в обществе офицеров, настроение которых было невеселое. Какой-то раненый кубанец все интересовался, не дадут ли большевики амнистии. Я ему объяснил, что такое "большевистская амнистия". Дождь все лил. Когда приблизились к Галатскому мосту, почти стемнело. Катер пристал к подошедшему переполненному пароходу, через который надо было перебираться на пристань. Подошедший пароход выпускал пар. В темноте среди клубов пара было неприятно пробираться вдоль борта катера в поисках места, с которого можно было взобраться на пароход, где гудела, теснилась и ругалась на непонятном языке толпа пассажиров».
(Стилистика и орфография оригинала сохранены)
Не менее важным было найти общий язык с теми русскими военными и политиками, которые к тому моменту уже находились за границей. Ведь первая волна русской эмиграции ведет свой отсчет не с 1920 года, а как минимум с 1917-го, когда начался массовый отъезд из России тех, кто не принял советскую власть.
Самыми острыми вопросами для Врангеля как политика стали проблемы финансирования его армии и определения правового статуса беженцев из России, для которых в 1922 году ввели специальные нансеновские паспорта. И, наконец, в Константинополе барон оказался под перекрестным огнем правого и левого крыла русской эмиграции.
Русский совет
Вот об этом я и хотел спросить. Ведь сто лет назад русская эмиграция тоже была очень разобщена и ее регулярно сотрясали внутренние конфликты?
Конечно. Поначалу большим влиянием в русской эмигрантской среде пользовались сторонники восстановления монархии. В 1921 году они провели свой знаменитый Рейхенгалльский съезд, который постановил, что только самодержавная монархия может существовать в России. На другом фланге находились либералы и социалисты — они рассчитывали, что вскоре русский народ, прежде всего крестьяне-повстанцы, свергнет большевиков. А еще были сменовеховцы, настроенные на примирение с советской властью и возвращение в Советскую Россию. Между этими взаимно враждебными течениями и приходилось балансировать Врангелю. И надо признать, что ему это удавалось.
Почему?
Он оставался верным непредрешенчеству — основному курсу Белого движения периода Гражданской войны. Врангель полагал, что даже в изгнании русские люди должны сохранить единство, а своим долгом считал сохранение боеспособности Русской армии, чтобы в скором времени она смогла вернуться на Родину и продолжить борьбу с большевизмом, победу над которым он считал выше любых политических пристрастий.
Именно поэтому в Русском совете в Константинополе генералу Врангелю удалось посадить за один стол монархистов и социал-демократов, что для тогдашней разномастной русской эмиграции было нонсенсом?
Русский совет, созданный Врангелем в апреле 1921 года в Константинополе, стал органичным продолжением его прежней политики в Крыму. Там для реализации земельной, земской и других реформ барон собрал вокруг себя разные политические силы. Врангель считал, что ради будущего России нужно идти на компромиссы со своими прежними политическим противниками.
Как он сам заявил 10 апреля 1920 года в Севастополе:
«С кем хочешь, — но за Россию, — вот мой лозунг»
Но теперь, когда Крым оказался потерян, деятельность правительства теряла смысл. В эмиграции, на чужой земле, никакие реформы уже не проведешь, и поэтому уже в сентябре 1922 года Русский совет был распущен.
Еще одной причиной создания Русского совета стала острая конкуренция с другим политическим органом русской эмиграции, с которым вроде бы никакого противостояния и быть не должно. Я говорю о Совете послов Русского Зарубежья, который распоряжался средствами из казны бывшей Российской империи. На счета российских посольств была переведена почти вся валютная выручка Российского правительства адмирала Колчака. Совет послов во главе со старейшиной русского дипломатического корпуса Михаилом Гирсом считал себя единственным легитимным органом, который мог выступать от имени «настоящей» России, поскольку все его члены были назначены на свои должности еще до 1917 года.
Почему русские послы, обладая значительными финансовыми ресурсами, не помогли армии Врангеля, так отчаянно нуждавшейся в деньгах?
Посольский корпус полагал необходимым перевести врангелевские части на положение обычных эмигрантов. Они полагали также, что гражданским беженцам из России, особенно женщинам и детям, их финансовая помощь будет более полезна, чем огромной армии здоровых мужчин, бесцельно сидящих в своих лагерях близ Константинополя.
Футбольные команды 1-го Армейского корпуса Русской армии под командованием генерала Петра Врангеля. В центре — командир корпуса генерал Александр Кутепов. Галлиполи, 1921 год
Совет послов считал бесперспективным продолжение вооруженного противостояния против большевиков. Как говорил тогда один из лидеров Русского Зарубежья в Европе и бывший министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков, «пора перестать играть в солдатики».
Понятно, что Врангель с этим никак не мог согласиться, надеясь взять реванш. Поэтому создание Русского совета было его попыткой учредить новый легитимный политический орган, наподобие правительства России в изгнании. И если зайти немного вперед, то и формирование в 1924 году Русского Общевоинского союза (РОВС) имело схожую цель — сохранить боеспособный костяк для будущей антибольшевистской армии.
Планы и надежды
Если русские послы отказались помогать генералу Врангелю, то кто тогда кормил и финансировал подчиненные ему части Русской армии, находящиеся вблизи Босфора и Дарданелл? Французы и англичане?
Да, содержали преимущественно наши бывшие союзники по Антанте. Что касается финансирования, то у Врангеля, в частности, оказались юридические права на средства Петроградской ссудной казны, которые он успешно реализовал.
Эта казна была частью золотого запаса Российской империи?
Не совсем. Ее иногда образно называли «серебряным запасом» России. Так получилось, что в годы Гражданской войны эта казна оказалась в Белграде, и Врангелю удалось на законных основаниях получить к ней доступ. Но в любом случае речь идет об относительно скромных суммах, которые едва покрывали расходы на содержание русского воинского контингента в Галлиполи. В залог содержания беженцев и армии Врангелю пришлось весь Черноморский флот передать французам, которые затем его перебазировали в Тунис, в Бизерту. Там бывшие русские корабли, простояв несколько лет на рейде без надлежащего обслуживания, в итоге были разобраны на металлолом.
Кроме флота, в счет снабжения русских войск в Галлиполи французы забрали себе все материальные ресурсы (вооружение, обмундирование и товары), которые врангелевцы вывезли из Крыма во время эвакуации. На этой почве между бароном и французским командованием часто возникали конфликты. Врангель полагал, что русские отдали вчерашним союзникам по Первой мировой войне достаточно, чтобы покрыть все расходы на свое содержание. У французов, разумеется, была своя бухгалтерия, и они постоянно жаловались на убытки.
Неужели врангелевцы всерьез в ближайшем времени надеялись с триумфом вернуться на родину? Я читал, что барон в течение 1921 года планировал высадку десанта в советизированную Грузию, контактировал с Савинковым в Польше, чтобы поддержать будущее антибольшевистское восстание на Украине, а также пытался помочь участникам Кронштадтского и Тамбовского восстаний.
Конечно. Очень многие бойцы Русской армии верили и надеялись на скорое возвращение домой с оружием в руках и активно к нему готовились.
Но неужели они так неадекватно воспринимали реальную ситуацию?
Врангелевцы, наоборот, считали, что советская власть не настолько сильна, чтобы надолго удержаться. Особенно эта уверенность проявилась во время массовых антибольшевистских восстаний 1921 года. Как я уже говорил, барон сохранял свою армию в надежде, что она станет основой будущего вооруженного антисоветского сопротивления уже на русской земле. Отсюда и планы десанта в Грузию и на Кубань, отсюда и переговоры с петлюровской Украиной.
Возвращение со строевых занятий с оркестром. Галлиполи, 1921 год
Фото: Wikimedia
Кстати, недавно историк Андрей Ганин опубликовал любопытные документы о генерале Якове Слащеве, который после конфликта с Врангелем вернулся в Советскую Россию и потом на курсах «Выстрел» преподавал тактику красным командирам, с которыми воевал в Гражданскую войну. Согласно этим бумагам, незадолго до возвращения на Родину Слащев (как известно, он был прототипом генерала Хлудова из булгаковского «Бега») вел переговоры с повстанческими атаманами о формировании антибольшевистского подполья в Советской Украине.
Ведь доподлинно неизвестно, почему он в 1921 году неожиданно для всех переметнулся на сторону советской власти — это было его искреннее «прозрение» или расчет на подрыв большевистского режима изнутри? Я подозреваю, что мы и сейчас не все знаем о подлинной подоплеке многих событий столетней давности.
Почему врангелевцы из Галлиполи не смогли отправиться на Дальний Восток на помощь генералу Дитерихсу, чей режим в Приморье оказался последней надеждой Белого движения в России?
Исключительно по техническим и финансовым причинам, о которых мы уже говорили. Весь флот у Врангеля забрали французы, которые отправили его ржаветь в Бизерту. Да и вряд ли Черноморский флот в таком состоянии, в каком он находился после эвакуации из Крыма, осилил бы путь к Владивостоку через полмира.
Анастасия Александровна Манштейн-Ширинская — дочь командира миноносца «Жаркий» — в декабре 1920 года в восьмилетнем возрасте вместе с родителями и кораблями русского Черноморского флота, переданного под залог Франции, оказалась в Бизерте (Тунис). Там она после обучения в Германии прожила всю оставшуюся жизнь, став старейшиной русской общины в Тунисе. В своей автобиографической книге «Бизерта. Последняя стоянка» Манштейн-Ширинская писала:
«На эскадре в 1921 году находилось 1400 человек. Их численность уменьшалась из года в год. Когда Русский флот и Морской корпус закончили свое существование в 1924-1925 годах, только 700 русских людей находилось в Тунисе, из которых 149 — в Бизерте. В 1992 году из них осталась я одна».
Снова попала на родину только в 1990 году, где навестила бывшее родовое имение Насветевичей под Лисичанском, в котором она появилась на свет в 1912 году. Анастасия Александровна более 70 лет прожила с нансеновским паспортом, и только в 1997 году указом президента Бориса Ельцина получила гражданство Российской Федерации. Скончалась в 2009 году в возрасте 97 лет, похоронена в Бизерте рядом с отцом Александром и сыном Сергеем. Незадолго до смерти в интервью газете «Невское время» Анастасия Манштейн-Ширинская сказала:
«Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом — посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая вот я упрямая старуха… Я ведь всегда и всем говорю: что бы ни случилось, надо крепиться. Не жаловаться и не скулить. Надеяться...»
Французам перевозить «русских белых» (как они их называли) на своих кораблях было совершенно без надобности, не проявили должного интереса к этой идее и японцы. Если отдельные врангелевцы и добирались до Дальнего Востока, то исключительно в частном порядке. К тому же барон полагал, что его армия скоро понадобится для вооруженной борьбы в европейской части России.
Отношения с союзниками
Это правда, что среди русских эмигрантов в Турции активно работала советская агентура, уговаривавшая наших беженцев вернуться на родину? Много ли русских людей поверило этим посулам?
Да, это так, но общее число вернувшихся военных не превышало нескольких тысяч. При этом наибольший процент возвратившихся был из казачьих соединений. Отчасти это следствие того, что в ноябре 1920 года они эвакуировались из Крыма в полном составе, даже не разделяясь на тех, кто мог бы остаться и кому оставаться не следовало.
Условия размещения казачьих подразделений на Лемносе и в окрестностях Стамбула оказались еще более суровыми, чем у 1-го Армейского корпуса в Галлиполи
Многие рядовые казаки тосковали по дому и надеялись возвратиться в родные станицы. В частности, в фильме «Бег» есть сцена, где они на пристани в Константинополе обсуждают свой отъезд на родину.
Неужели эти люди ничего не знали про красный террор в Крыму после ухода Врангеля и не догадывались, какой прием им устроят большевики?
Нет, не знали. А если они что-то и слышали об этом, то не имели представления о подлинных масштабах массовых репрессий в Крыму после занятия его большевиками. Никто себе и представить не мог, что такое вообще возможно. В иностранных и эмигрантских газетах об этом если и писали, то на основании слухов, а слухам не все и не всегда верят.
Но главное — красная агентура убеждала людей, что практически всех вернувшихся назад ожидает амнистия. Кстати, вольное или невольное содействие ей оказывали французские военные. Их раздражало присутствие в своей оккупационной зоне иностранного воинского контингента, от которого можно ожидать чего угодно, и казалось бы проще было избавиться от этого беспокойства.
Как вообще тогда на берегах Черноморских проливов складывались отношения русских военных, вынужденных покинуть свою страну, с прежними союзниками по Первой мировой — французами и англичанами, а также с бывшими врагами — турками?
С местными турками отношения сложились более-менее нормальные, потому что это было население, условно говоря, «европейской Турции», а не сторонники союзника московских большевиков Мустафы Кемаля, будущего Ататюрка.
А в чем разница?
Турки, тяжело переживавшие крах Османской империи и англо-французскую оккупацию, сочувствовали русским эмигрантам, потому что тоже чувствовали себя проигравшими. А кемалисты при активной поддержке Советской России вели тогда войну против Греции и развивали наступление на Константинополь.
Что касается отношений с французами, то мы об этом тоже уже говорили. Русские испытывали разочарование во вчерашнем союзнике, который вместо прежней поддержки вдруг принялся считать франки на содержание военных и беженцев.
Наверняка и поведение французов во время пребывания в Одессе в 1919 году тоже припомнили.
Про бунт французских моряков и последующую Одесскую катастрофу к тому времени уже подзабыли, потому что при эвакуации из Крыма в конце 1920 года французы все-таки сильно помогли Врангелю, признали его де-юре. Но когда отношения с французским командованием в очередной раз портились, то прежним союзникам напоминали и про Одессу, и даже про 1812 год.
Если говорить про англичан, то их оккупационный корпус в Константинополе был значительно меньше французского. К тому же они почти не имели контактов с врангелевцами, потому как еще с 1920 года Лондон прощупывал почву для установления контактов с большевиками в Москве. Если англичане кому из русских и сочувствовали, то лишь гражданским беженцам. Мы с вами в предыдущей беседе уже говорили, что с Врангелем у них случился конфликт еще весной 1920 года, когда вопреки своим прежним обещаниям барон развернул наступление своих войск из Крыма в Северную Таврию.
Врангелевцы, оказавшиеся в Турции, больше надеялись на помощь не Британии и Франции, а «братьев-славян»: Сербии, Болгарии и отчасти Чехословакии. В целом такой расчет потом оправдался, потому что после завершения Галлиполийского сидения и перехода Стамбула под контроль кемалистской Турции значительная часть русских эмигрантов оттуда переселилась на Балканы. Особенно охотно их принимала Сербия, чья пограничная стража во многом состояла из бывших русских военных.
Речь генерала Александра Кутепова в Галлиполи. Фрагменты из сериала «Крылья империи»
VK / Белое дело
А вот Чехословакия больше интереса проявляла к гражданским эмигрантам, особенно к интеллигенции. В одном из предыдущих интервью я вам рассказывал о Русской акции первого чехословацкого президента Масарика. Когда в 1922 году врангелевцы постепенно покидали Галлипольский лагерь, генерал Кутепов бойцов своего 1-го Армейского корпуса из числа бывших студентов отправлял доучиваться в европейские и в том числе в чешские вузы, где их охотно принимали.
Ностальгия по семейным очагам
Как вы оцениваете роль англичан и французов в судьбе врангелевской армии в изгнании? Я сталкивался с двумя диаметрально противоположными мнениями на сей счет. Одни утверждают, что наши бывшие союзники по Антанте всячески притесняли русских эмигрантов, особенно военных. Другие указывают, что те помогали им как могли.
У Британии и Франции в разное время было различное отношение как к белым, так и к Советской России. Надо учитывать, что речь идет о демократических странах, где регулярно проходили выборы и происходила смена политических элит. Когда Врангель владел Крымом, во Франции у власти был антибольшевистский «Национальный блок», который выступал против левых радикалов во Франции и проводил идею поддержки Польши и создания Малой Антанты — союза новообразованных государств Восточной Европы.
Но когда в 1921 году армия Врангеля оказалась в Галлипольском лагере, возник вопрос о том, как с ней быть. Поэтому тут отношение французского правительства к барону как к военному и политическому лидеру поменялось, хотя рядовым русским беженцам все искренне сочувствовали. Нельзя говорить, как это некоторые сейчас делают, что французы и англичане одинаково ненавидели всех русских, будь то белые или красные. Это неправда.
Всякая вынужденная эмиграция для любого человека (тем более для русского) — это крушение прежнего уклада жизни и колоссальный стресс. Много ли русских солдат и офицеров из-за тоски и безысходности тогда нанималось на службу во французский Иностранный легион, в армию кемалистской Турции или уезжали на кофейные плантации в Бразилию?
Не могу сказать, что было стремление идти в армию Мустафы Кемаля по той простой причине, что это армия турецкая, то есть армия вчерашних союзников немцев, и кроме того Ататюрк считался союзником московских большевиков. Более того, во время греко-турецкой войны Врангель даже предлагал свою военную помощь Греции, но ему отказали. Что касается отъезда в Южную Америку, то главным мотивом такого решения были не тоска и безысходность, а вполне трезвый рациональный расчет. На кофейные плантации в Бразилию уезжали многие солдаты и казаки, имевшие богатый опыт работы на земле, но не желающие возвращаться в Совдепию.
Если говорить про французский Иностранный легион, то он принимал не только русских. Из наших эмигрантов туда записывались, во-первых, те, кто имел богатый боевой опыт, а это высоко ценилось. Во-вторых, те, кого не взяли, например, в сербскую армию (там в основном были нужны кавалеристы), или те, кто не захотел работать таксистом в Париже. Это был вопрос не какого-либо нравственного выбора, а элементарного физического выживания.
Важный нюанс — осознание потери своей Родины и оторванности от нее у многих белых появилось еще в Крыму. Ведь при Врангеле из Европейской России на белый Юг было вынуждено выехать около миллиона русских людей — от военных до детей-гимназистов. Поэтому ностальгия по покинутым семейным очагам у них зародилась не в Константинополе, в Галлиполи или на Лемносе, а гораздо раньше. Но из Крыма все-таки рассчитывали вернуться домой быстрее, чем из зарубежной Европы.
Есть ли какие-то цифры на сей счет? Если верить Википедии, то в 1920-е годы около 12 процентов бойцов французского Иностранного легиона составляли выходцы из России.
В данном случае Википедии вполне можно верить по оценке показателя 1920-х годов.
Лемносское страдание
Не могу не спросить про Лемносское сидение. В начале нашей беседы вы упомянули, что именно туда французы отправили наших казаков со своими семьями. Но ведь это почти голый остров в Эгейском море, где даже сейчас почти не развит массовый туризм, в отличие от других греческих островов. Зачем это было сделано?
Тут такая же ситуация, как и с Галлиполи, — никакой злонамеренности в этом решении не было. Просто англо-французские союзники не нашли другого места для размещения казачьих частей. Понимаете, тут у всех была своя правда. С точки зрения кубанского казака или галлипольского офицера многомесячное прозябание в изолированном палаточном лагере под открытым небом — это ужасное бедствие, физическое и моральное унижение. Можно ругать англичан и французов за недостаточную заботу и внимание к русским эмигрантам, но вряд ли они в той ситуации были в состоянии предложить им что-то более подходящее.
Палаточный лагерь русских казаков и членов их семей на острове Лемнос в 1921 году
Ведь в ноябре 1920 года в Константинополь вместе с Врангелем из Крыма прибыло 170 тысяч человек, которых поначалу даже с кораблей не могли снять. Англо-французские союзники просто оказались не готовы к внезапному наплыву такой огромной людской массы. Правда, позже многие русские эмигранты вспоминали, что жизнь в лагерях в Галлиполи и на Лемносе оказалась гораздо лучшим вариантом, чем возможность остаться в Крыму и попасть под маховик красного террора. Они хоть мерзли и голодали, но были живыми, свободными и готовились продолжить борьбу.
В современной литературе я встречал сравнение русских лагерей в Галлиполи и на Лемносе с нынешними лагерями закрытого типа на греческих островах в Эгейском море для мигрантов из Африки и Ближнего Востока.
Вполне такое допускаю, но не следует судить о событиях столетней давности по меркам сегодняшнего дня. Сейчас уровень медицинского обслуживания и социального обеспечения на несколько порядков выше, чем тогда. Ведь в чем еще была проблема с русскими беженцами. Из Крыма эвакуировалось очень много больных тифом и испанкой, пандемия которой только-только заканчивалась. Многие из них не могли получить адекватную медицинскую помощь, отсюда и высокая смертность, особенно детская. И здесь большая заслуга помощи со стороны Красного Креста.
Исход в Европу
Расскажите, пожалуйста, про финал Галлиполийского сидения. Я слышал о некоем марш-броске в июле 1921 года, который 1-й корпус Русской армии под командованием генерала Кутепова планировал совершить на Константинополь против французских войск. Что тогда на самом деле случилось?
К лету 1921 года отношения французских и русских военных снова испортились. Врангелевцев встревожили слухи, что французы хотят их полностью разоружить, арестовать Врангеля и либо отправить в Советскую Россию, либо перевести на положение беженцев. После того как Кутепов недвусмысленно намекнул на возможность марш-броска из Галлиполи на Константинополь в случае такого развития событий, французское командование поспешило его официально заверить в отсутствии подобных планов. С этого же времени начался постепенный переезд частей 1-го Армейского корпуса и казаков на Балканы, в Западную и Центральную Европу, а к середине 1922 года лагеря опустели.
Сейчас Галлиполи по-турецки называется Гелиболу, вблизи него недавно построили гигантский мост через пролив Дарданеллы. Но сохраняется ли там память о событиях столетней давности, остались ли в том месте русские могилы?
Во время нашей беседы мы уже упоминали о мемориале, который сто лет назад врангелевцы установили в Галлиполи в память о всех погибших там русских людях. После Второй мировой войны монумент сильно пострадал во время землетрясения, а потом и вовсе был разобран. В 2008 году после нескольких лет настойчивых дипломатических усилий наших властей и общественных организаций русский памятник в Гелиболу был восстановлен. Сейчас он находится на балансе правительства Российской Федерации. К сожалению, значительная часть русских захоронений в Гелиболу безвозвратно утрачена, поскольку территория бывшего русского воинского кладбища за минувшее столетие постепенно была застроена.
Мемориал в память о русских воинах, погибших на чужбине. Галлиполи, июль 1921 года
Фото: RusCadet / Flickr
На острове Лемнос во второй половине нулевых годов силами энтузиастов из России активно велась работа по выявлению и восстановлению русских могил на англо-французском кладбище возле города Мудроса и русском кладбище на полуострове Калоераки, где сто лет назад размещался палаточный лагерь наших эмигрантов. В 2009 году там торжественно открыли мемориал в память о казаках России и всех русских людях, нашедших свой последний приют на греческой земле.
В чем значение Галлиполийского и Лемносского сидений для русской истории? Какой урок они дают нашим сегодняшним соотечественникам?
Я оставлю за скобками военный, политический и даже исторический аспекты. На мой взгляд, здесь гораздо важнее духовная сторона. Урок и значение этих событий состоят в том, что сто лет назад русские люди, неожиданно для себя оказавшиеся в совершенно ужасных условиях, нашли в себе силы начать жизнь с чистого листа. Лишившись всего, они и на чужбине сохранили свою веру и собственные убеждения, проявили мужество и стойкость.
Их самоотверженный подвиг в изгнании — наша национальная гордость
Да, большинство из этих людей так не дожили до того времени, когда над Кремлем вновь поднялся российский триколор. Но я лично знаю немало потомков русских эмигрантов первой волны, которые после 1991 года искренне, сознательно приняли российское гражданство. История показала — и потом еще докажет, — что в конечном итоге именно они, несмотря ни на что, остались победителями.
Переломный момент. Эти события изменили историю России и мира. Историки рассказывают — почему
«Это плата народа за империю»
Что помешало России в XIX веке догнать и перегнать Запад
«Они надеялись, что это ненадолго»
Зачем Сталин вывез из Испании в СССР тысячи детей и при чем здесь ЦРУ