Про борьбу с глобальным потеплением говорят разное. Многие убеждены, что это очередная «разводка», дополнительный инструмент контроля и ограничения конкуренции. Чем экологичнее производство — тем оно дороже. И тем сложнее развивающимся странам войти в клуб развитых. А для кого-то — просто удержать национальную промышленность от тотальной деградации на фоне очередного экономического кризиса.
Поэтому намеченная на декабрь парижская конференция по изменению климата рискует провести еще одну линию фронта между Западом и Востоком. И вполне ожидаемо стремление России и в этом вопросе нащупать «третий путь».
На Генассамблее ООН Владимир Путин заявил: «В рамках своего национального вклада к 2030 году [мы] планируем ограничить выбросы парниковых газов до 70-75 процентов от уровня 1990 года». Однако «алюминиевый король» Олег Дерипаска в недавнем интервью Financial Times уточняет: отечественные промышленники поддержат глобальный план действий по изменению климата, если он будет справедливым. По мнению Дерипаски, в соглашении необходимо предусмотреть «глобальный механизм принуждения». И если страны отстают от других в части заботы о климате, то «что-то должно случиться с их экспортом». И как подчеркивает глава «Русала», речь идет не только о Китае и Индии (которые отказались подписать предыдущее соглашение — Киотский протокол), но также и о США.
На первый взгляд, ход эффектный и беспроигрышный. Барак Обама провозгласил реиндустриализацию. С ее помощью Белый дом решает сразу две злободневных задачи — создает предложение на национальном рынке труда и снижает зависимость от Китая. Для нынешней администрации это тем более важно в преддверии президентских выборов, и с этой точки зрения экологические ограничения сегодня крайне невыгодны Вашингтону.
Но полностью отказываться от «зеленой» риторики США тоже нельзя. Ведь без борьбы с загрязнением окружающей среды не случился бы «дизельный скандал» вокруг Volkswagen. А он, как мы отмечали ранее, оказывается на руку как раз пионерам американской реиндустриализации — производителям электрокаров.
И можно было бы восхититься тому, как умело Дерипаска загнал в угол американцев, будь у российских промышленников больше пространства для маневра, чем у их коллег-конкурентов. И если бы в России экономические интересы сильно преобладали над экологическими — то есть если бы наши подходы и стартовые условия не слишком отличались от китайских.
Допустим, дружный плач по очередному невинно убиенному в датском зоопарке зверю — лишь повод порассуждать, куда катится прежде цивилизованная Европа, и какое она теперь имеет право быть нам указом и моральным судьей. Можно предположить, что и бескомпромиссная борьба с ГМО — этакий «дизельгейт» наоборот: с его помощью производители «традиционных» пестицидов защищают рынок от более передового конкурента.
Но плохая экология — это низкая рождаемость и высокая смертность. В том числе детская. Для густонаселенных Китая и Индии демографические издержки промышленного роста не слишком критичны. В России же семья с тремя детьми уже считается многодетной. А консервативно настроенные депутаты вместе с иерархами РПЦ призывают вывести аборты из системы ОМС. Пенсионная система трещит по швам — отчислений работающих не хватает, чтобы обеспечить текущие выплаты. Поэтому если не сегодня, то завтра (после 2018 года) властям придется опять увеличивать налоги на труд. «Русал» как крупнейший работодатель первый не обрадуется такому исходу.
Циники могут сказать, что если повысить пенсионный возраст, то и об экологии можно не заботиться. Чем меньше граждан будет выходить на пенсию — тем легче государству и бизнесу.
Правда, тот же Дерипаска называет внутренний спрос в числе главных драйверов, способных вывести экономику из рецессии. Миллиардера заботит, «с каким настроением [розничные игроки] придут в магазины, какое настроение будет у малого и среднего бизнеса».
А станут ли сограждане приобретать дорогостоящие и долгоиграющие товары, не предполагая, что их ожидает жизнь благополучная и длинная? Не говоря о том, что у пенсионеров — при наличии денег, разумеется — гораздо больше времени ходить по магазинам, чем у тех, кто работает.
Конечно, надо добиваться уступок в глобальном экологическом торге. Но сама эта игра придумана не развивающимися, а развитыми странами. У них есть шанс оставаться и богатыми, и здоровыми. Остальным придется выбирать: либо — здоровье, либо — богатство. И это в лучшем случае.
Потому что одни умеют создавать новые рынки (в том числе экологический). А другие — нет. У одних капиталисты думают о новом технологическом укладе. А у других — лишь о том, как максимально заработать на старом. Их яхты и дворцы остаются лакейским антуражем, компенсирующим непопадание в клуб подлинных хозяев мира.