Он был уверен, что его расстреляют Нужна ли в России высшая мера наказания: история одного серийного убийцы

Со времени введения Борисом Ельциным моратория на смертную казнь прошло ровно 17 лет. На протяжении всего этого времени с пугающей периодичностью велись разговоры о необходимости возвращения высшей меры наказания в российский Уголовный кодекс. За последний год смертную казнь в УК предлагали вернуть дважды: в феврале, после убийства школьниц в Набережных Челнах и Шелехове — министр внутренних дел Владимир Колокольцев; в марте, после убийства десятимесячной жительницы Брянска — уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. «Лента.ру» попыталась разобраться, есть ли в этом необходимость, на примере Владимира Ретунского, осужденного за совершение серии изнасилований и убийств и чудом избежавшего смертной казни.

Преступление и жизнь

Девушки в Поворинском районе Воронежской области пропадали раз в год, даже чаще. 

Исчезали с дорожной трассы, выбегали с работы — и ни слуху ни духу. Одна сгинула прямо из дома: на кресле валялось недовязанное рукоделие, включенный телевизор показывал какую-то дребедень; кресло еще хранило отпечаток тела, но само тело было найдено далеко от телевизора, в лесу. 

В общей сложности за шесть лет, начиная с 1990 года, в Воронежской области не досчитались 11 девушек в возрасте от 14 до 22 лет. Трех так и не нашли, шесть тел  много позже были обнаружены в мелких — штык-полтора глубиной — лесных могилах, два трупа — в водоемах. 

Все погибшие были обезображены идентичным способом: «Т»-образные надрезы на животе, грудные железы отрезаны. Позже эксперты напишут восемь одинаковых фраз: «Молочные железы отчленены единым слитным движением». 

Таким же слитным движением в деревне перерезают глотку негодной скотине. 

Первой пропала 20-летняя Екатерина Пастушкова, уроженка райцентра Поворино и официантка в местном кафе «Юбилейное». Отработав смену и убрав со столов, 14 июня 1990 года она поздним вечером вышла из кафе, дошла до перекрестка улиц Транспортная и Жукова, подняла руку, «голосуя» проезжим автомобилям. Живой ее больше никто не видел. 

Через полгода, в декабре 1990-го, из продовольственного магазина №19 на улице Советской, в том же Поворино, исчезла 17-летняя ученица продавца Таня Глуховская, эффектная брюнетка с золотыми кольцами на пальцах и в ушах. Она отпустила сахар немногочисленным покупателям, стянула с вешалки свое красное пальто с капюшоном, выбежала на улицу. Ее тело нашли в апреле 1991 года во время половодья в пойме реки Хопер. Золотых украшений на трупе не было.

Ученица поворинского ПТУ 16-летняя Римма Григорьева исчезла из дома сразу после того, как ее мать ушла на работу. Дело было летом 1991 года, и эти каникулы оказались для Риммы последними: тело Григорьевой нашли местные рыбаки в речке Свинцовка. 

Велосипеды двух закадычных подруг-старшеклассниц, Оли Подзоровой и Люды Федоровой, были найдены в массиве «Отрог» 21 мая 1991 года. Рядом, в яме, едва присыпанные листвой, лежали два обезображенных девичьих тела. За три дня до этого девочки ушли из дома погулять.

В мае 1996 года 20-летняя учительница Оксана Юрина, жительница хутора Двойновский, расположенного на границе Воронежской и Волгоградской областей, уехала на семинар и пропала. 

Двумя месяцами позже выпускница московского строительного техникума Ольга Ивакина сошла с поезда «Москва-Волгоград» на станции «Алексино» и не доехала до родного хутора Дуплетский. 

Восьмой и последней жертвой стала Оксана Реднева, выпускница средней школы поселка Грибановский, пропавшая в том же 1996 году. 

Шесть лет милиция Воронежской области искала убийцу. 

Веревка

Ровно за 40 лет до того, как из райцентра Поворино исчезла Екатерина Пастушкова, в семье разнорабочего Николая Ретунского родился младший сын. Мальчика назвали Владимиром. Его отец болел хроническим туберкулезом, мать болела раком, так что воспитанием мальчика занималась старшая сестра Александра. 

Когда Владимир вырастет, она расскажет ему, что, будучи еще ребенком, он спал с ней в одной кровати, присосавшись к ее груди, «хотя и грудей-то не было, так, пупырышки». Такое воспитание не пошло Ретунскому на пользу: он, в отличие от остальных мальчишек, всеми способами избегал драк, боялся вида крови, физической боли и не мог за себя постоять. В школу №1 райцентра Поворино Ретунский пошел с восьми лет и, при удовлетворительной успеваемости, окончил восемь классов. Его характер описывается определениями «спокойный» и «в меру общительный».

Ни одноклассникам, ни тем более учителям Владимир не рассказывал о следующем эпизоде из своего раннего детства: в десять лет он упал с дерева на землю, очнулся дома, неделю пролежал в кровати и долго не мог спать ночами. Позже в беседе с воронежским  профессором-психиатром Михаилом Бурковым он признавался, что все время «чувствовал, как чьи-то руки во сне душат его».

Когда сосед Ретунского повесился, десятилетний Владимир сам решил испытать, что это такое: привязал полотенце к спинке кровати, начал себя душить; в это время в комнату зашел отец и выпорол его. Шесть лет спустя, когда Владимир учился на слесаря в профтехучилище Поворино, его отец покончил жизнь самоубийством. Через год после смерти отца Владимира призвали в армию. Он попал в пограничные войска, в 1970-м вернулся, друзьям рассказывал, что «был старшиной на заставе в Иране, на заставу напали местные бандиты и почти всех бойцов убили — ножом в ухо». Никаких документальных подтверждений резни обнаружить не удалось.

В 1973 году Ретунский переехал из Поворино в Москву, где устроился крановщиком на завод «Серп и молот»; через пять лет Калининский районный народный суд приговорил его к пяти с половиной годам лишения свободы за изнасилование: Ретунский пригласил домой сослуживицу и добился с ней близости, приставив к горлу ножницы. 

Срок Ретунский отбывал в колонии строгого режима в Панинском районе Воронежской области, за время «отсидки» серьезных нарушений не совершал и через два года был направлен «на стройки народного хозяйства на Север», проще говоря — «на химию». На стройках Ретунский познакомился со своей будущей женой, продавщицей Людмилой Галиной. Позже они вместе отправились в Поворино — жили хорошо, дружно. До тех пор, пока в 1986 году на семейном торжестве Ретунский не поссорился с мужем своей племянницы, Николаем Журавлевым. 

Спор вышел из-за жен. Мужчины вышли во двор. Журавлев умер с семью ножевыми ранениями груди. «Как только Колька упал, сразу стало ясно, что его уже не вернешь. Значит, надо Вовку срочно выгораживать. А как еще? Он же свой, родной: тут его сестра сидит, а здесь — племянница. А Колька пришлый, не из семьи, да и мертвый уже», — рассказала бывшая соседка Ретунского, директор продуктового магазина Нина Поваляева.

Поворинский суд приговорил Ретунского к трем годам лишения свободы «за превышение пределов необходимой самообороны». В 1989 году он вышел на свободу и устроился водителем в местную заготовительную контору.

Охота

У замначальника отдела управления криминалистики СК РФ по Воронежской области Аллы Хмелевой располагающая внешность, приятный голос и модная стрижка из темно-каштановых волос. Она кладет на стол в своем рабочем кабинете пожелтевшую от времени картонку, на которой написано название населенного пункта Поворино. Надпись окружают множественные перекрестные линии с точками: так почти 20 лет назад обозначали места, в которых в последний раз видели убитых девушек. Сама Алла на тот момент была немногим старше жертв. 

«Мы сначала даже не предполагали, что это серийный убийца у нас действует, по некоторым фактам исчезновения уголовные дела вообще не возбуждались. Считалось, что девушки сами куда-то уехали, — объясняет Хмелева. — Только когда в реке нашли трупы Глуховской и Григорьевой [пропавших в 1990 и 1991 годах соответственно] с отчлененными молочными железами, стало понятно, что все это дело рук одного и того же человека». 

Но только в 1996 году всех «пропавших девушек», которых к тому времени уже было восемь, объединили в одно дело. К поворинской милиции подключилась группа из Воронежа: следователи, криминалисты, курирующие прокуроры. Хмелева занималась аналитикой: «Первым делом вышли на почерк преступника: почти все девушки исчезли с улицы. Две, Подзорова и Федорова, пропали вместе с велосипедами. От их родителей мы знали, что они хотели съездить покататься в деревню Самодуровку, однако были найдены далеко от нее. Значит, в деле был задействован грузовой автомобиль, а как иначе можно одновременно похитить двух сразу, да еще и с велосипедами?! Был составлен психологический портрет преступника: контактен, раз девушки соглашаются поехать с ним. Сильный, раз с двумя может справиться. Потом я заметила один важный момент: все жертвы были однотипными, худенькими, субтильными, скромного поведения, таких очень легко запугать». Преступника заранее окрестили «Хоперским Чикатило».

Хмелева честно признается, что маньяка искали год и нашли случайно. После нескольких месяцев оперативной работы выяснилось, что предпоследняя жертва, Ольга Ивакина, везла с собой из Москвы щенка ротвейлера. Ни на что не надеясь, следователи стали расспрашивать жителей ближайших деревень, не видели ли они собаку редкой, невиданной в провинции породы. Кто-то из поворинских сказал, что видел такую собаку в доме Евгения Галина — пасынка Владимира Ретунского, жившего с ним вместе.

В феврале 1997 года Евгений Галин был задержан и взят под стражу. Уже на первом допросе он признался, что щенка ему подарил отчим. 

Михаил Сидоров, бывший в то время оперативным работником воронежского уголовного розыска, вспоминает, как пришел задерживать Ретунского: «Признавайся, негодяй, или твоего Женьку сходу расстреляют». Тот набычился, закричал: «Все расскажу, только Женьку отпустите!»

15 февраля 1997 года Владимир Ретунский был взят под стражу и помещен в воронежский СИЗО на Донбасской улице.

Следствие

С дела Ретунского начал свою адвокатскую практику юрист Михаил Федоров, до 1997 года работавший дознавателем и следователем в воронежском МВД. «Первая встреча с Ретунским, — восстанавливает хронику событий Федоров, — была в следственном изоляторе на Донбасской улице. Прихожу с утра, захожу в один из кабинетов, там сидит наш лучший следак, Сережа Поповкин: самые мощные дела вел, умер уже, к сожалению. Заводят арестованного: высокий, крупный мужчина, чернявый, слегка бородатый. Поповкин ему говорит: "Вот тебе адвокат по назначению, у тебя ведь денег нет". Первая мысль такая: наверное, какое-то чудище привели. А он на самом деле так выглядел, что если женщина рядом с ним сядет, то она в жизни не догадается, что он убить может. Напротив, он женщину и заинтересовать сможет: стройный, высокий, черты лица не отталкивающие». 

На тот момент в России действовал Уголовный кодекс в последней советской редакции, согласно которому за «умышленное убийство, совершенное повторно», предусматривалось наказание от 15 лет лишения свободы до высшей меры наказания. О том, что через два месяца, 16 апреля 1997 года, президент России Борис Ельцин введет мораторий на смертную казнь, как противоречащую Конституции, ни Федоров, ни его подзащитный не догадывались.

«Он был уверен, что его расстреляют, как-то подспудно ждал этого, — объясняет Федоров. — Понимаете, была в нем какая-то тяга к самоубийству. Он рассказывал мне о своих попытках повеситься. "Единожды накинув на шею веревку, от веревки и умрешь", — такая у него была присказка. Когда выяснилось, что сразу его никто не расстреляет, он каким-то образом выдернул из лавки в камере "сотку", десятисантиметровый гвоздь, и загнал его себе в ухо. Остался жив, вот только из уха у него все время гной тек».

Материалы дела Владимира Ретунского читать по-настоящему страшно: «Установлено, что у водителя заготовительной конторы Поворино В.Н. Ретунского с правой двери вверенного ему автомобиля "ЗИЛ-130" была свинчена ручка, которой можно было бы открыть дверь изнутри», «Применив угрозы и насилие, Ретунский связал жертве руки веревкой, Подзорову заставил лечь в кузов, помогая ей при этом, а Федорову после этого изнасиловал в кабине в естественной форме», «С целью сокрытия трупов он перетащил тело в заранее заготовленную яму, при этом ему показалось, что девушка подает признаки жизни. Для того, чтобы быть уверенным в смерти, Ретунский нанес несколько ударов ножом в грудную клетку Ивакиной», «Глумясь над трупом Глуховской, проявляя особую жестокость, он отсек молочные железы и бросил их в реку».

Помимо письменных материалов в деле есть многочасовая видеозапись. На ней Владимир Ретунский, небритый мужчина с копной нечесаных кудрей на голове, одетый в тренировочные штаны, свитер и тельняшку, демонстрирует следователю Сергею Поповкину, бородатому блондину в джинсовой куртке и очках-хамелеонах, каким образом он свинчивал из кабины ручку и как отрезал грудные железы. Там же Ретунский показывает следственной группе, куда закапывал трупы и где выкапывал могилы впрок — для будущих жертв. Когда на пленке возникают люди с лопатами наперевес, идущие к одной из точек, указанных Ретунским, я отворачиваюсь от экрана.

Останки выкопали. В тайнике в доме Ретунского нашли золотые украшения и вещи убитых девушек. 

Суд

Следствие по делу Владимира Ретунского продолжалось год, еще полгода Ретунского обследовала в областной психиатрической больнице Воронежа комиссия под председательством профессора Михаила Буркова. «Испытуемый подвозил голосующих на трассе женщин, и как только девушка садилась в машину, ему становилось ясно, чем все кончится. Женская грудь была особым объектом внимания испытуемого, он часто не к месту говорил об этом. Сам испытуемый показал, что у него были периоды, когда он за что ни возьмется, все не то, чего-то не хватает, возникает мысль, что нужно поехать, а зачем — уже ясно», — говорится в экспертном заключении. Свое состояние Ретунский описывал просто: «Как у алкаша, когда его мысли заняты лишь одним — где бы похмелиться. На третьи сутки желание было уже точное — надо ехать». Его трясло после того, как он все совершал, и в это время возникала мысль, «зачем все это сделал». Тем не менее Ретунский был признан вменяемым.

Когда ему предъявляли официальное обвинение, мораторий на смертную казнь уже был введен, и вот тогда Ретунский испугался по-настоящему: «Он стал отказываться от всех показаний, на себя брал только три эпизода, — рассказывает адвокат Михаил Федоров. —Дескать, одну женщину он случайно задел колесом, сбил, увез в лес, закопал. Вторая женщина, с собачкой, тоже села сама в его машину, просила подвезти; собачка на него затявкала, он протянул к ней руку, в итоге случайно задел ее хозяйку по горлу, убил, закопал. Третья дама якобы отдалась ему за деньги, он обещал рубли, она потребовала доллары, дальше стандартная схема: убил, закопал. Я хорошо помню, как [следователь] Сергей Поповкин зачитывал текст обвинения, а Ретунский зажал уши руками, заорал: "Менты вы продажные, и адвокат ваш тоже мент! Не желаю ничего слушать!"» У Федорова возникло ощущение, что его подзащитный смертельно боится попасть в тюрьму на всю жизнь. 

В феврале 1999 года дело было передано в суд; выездные заседания в Поворинском суде продолжались три месяца. Процессом руководил судья Воронежского областного суда Михаил Авдеев. 

Невысокий складный мужчина с бархатным баритоном, он провожает меня в свой кабинет на третьем этаже Воронежского облсуда и сходу достает из шкафа приговор по делу Ретунского. В приговоре 50 с лишним страниц; само дело Авдеев считает «самым резонансным в своей практике». Еще он называет это дело сложным: «Не с точки зрения доказательств, их с лихвой хватило и на то, чтобы передать дело в суд, и на все судебные заседания. Нет, сложность скорее была эмоциональная: Ретунский обвинялся в изнасилованиях и убийствах ни много ни мало восьми девушек и женщин в возрасте от 14 до 23 лет. Все, за исключением двух девушек, были похищены из одного населенного пункта. Понятно, что на выездных сессиях в Поворинском суде была очень тяжелая атмосфера: в зале присутствовали родственники потерпевших, я никогда не видел столько горя в одном отдельно взятом помещении».

Одну из матерей, Валентину Глуховскую, несколько раз увозили из зала суда на «скорой помощи». Еще одна, Галина Пастушкова, во время суда сошла с ума, была госпитализирована в психиатрическую лечебницу, где впоследствии умерла.

Сам процесс проходил в закрытом режиме, приговор 6 мая 1999 года оглашали публично: «И вот тут, — вспоминает судья Авдеев, — нам стало действительно тяжело, пришлось заботиться о мерах безопасности: мы боялись, что публика в зале разорвет Ретунского на куски». 

Впервые за всю судебную практику в Воронежской области были предприняты исключительные меры безопасности. Ретунского ввели в зал под усиленным конвоем, он был отгорожен от публики цепью милиционеров, которые стояли, взявшись за руки. И несмотря на мораторий, суд под председательством Авдеева вынес Ретунскому смертный приговор. «Почему я вынес высшую меру наказания? — переспрашивает Авдеев. — Видя обстановку в зале, видя людей, кричавших "Отдайте его нам!", я посчитал нужным принять именно такое решение. Да, мораторий уже действовал, а новый Уголовный кодекс — нет. Ретунский совершал преступления во время действия старого, еще советского, Уголовного кодекса в редакции 1962 года, и по 102-й статье, которую ему вменяли, его следовало либо посадить на 15 лет, либо расстрелять».  

Присудить 15 лет Авдеев не мог: «Вы же понимаете, что те сотрудники милиции, которые стояли живой цепью в судебном зале, не стали бы стрелять на поражение в публику, в этом зале сидевшую. Эти десять милиционеров, они бы просто не удержали сотню людей, пришедших на приговор».

Позже Верховный суд отменил решение Авдеева. Ретунский сел в колонию на 15 лет. А потом вернулся домой.

Возвращение

По официальным данным, население Поворино составляет 18 тысяч человек. По неофициальным — 13 тысяч. Любой из местных покажет вам дом, где до недавнего времени жил «поворинский маньяк»: улица Чкалова, 172; ободранный деревянный дом, выкрашенный темно-зеленой краской, выбитые окна, поломанная крыша. Других достопримечательностей в Поворино нет.

Старший следователь СУ МВД Поворинского района, улыбчивая молодая блондинка Татьяна Паринова, живет в Поворино всю свою сознательную жизнь. Она прекрасно помнит, как мама запрещала ей гулять вечерами, «а то маньяк утащит», она дружила с одной из похищенных девушек, Риммой Григорьевой, и ходила искать ее в лес. Она даже видела, как рыбаки поднимают из воды тело Риммы — с распоротым животом.

Татьяна знала, что в феврале 2012 года Ретунский вышел на свободу после 15-летней «отсидки», но не могла и предположить, что займется расследованием кражи полутора тысяч рублей — нового преступления, совершенного им.

У меня складывается ощущение, что расследовать там особо было нечего. «Потерпевшей была признана соседка Ретунского — одинокая женщина, живет со взрослой дочерью, которая грабителя и заметила: увидела, как он лезет в дырку в заборе между домами. Она узнала Ретунского по спортивному костюму и тапочкам, причем один тапочек он на ходу потерял. Да, и еще у дырки в заборе рос репей, так что на штанах обвиняемого, изъятых при обыске, остались колючки. Это была классика жанра», — поражается нелепости преступления следователь. 

Поворинский районный суд приговорил Ретунского к пяти годам лишения свободы. «Он специально сел, ему бы иначе жить в деревне не дали. Все же знают, что к нему казаки из Волгоградской области приезжали, по дому из пневматического ружья стреляли, все окна выбили. Как будто предупреждали: убирайся сам, иначе хуже будет», — уверена Татьяна Королева, младшая сестра убитой в 1991 году Ольги Подзоровой.

Татьяна — единственная родственница жертв «поворинского маньяка», согласившаяся со мной поговорить. Тонконогая блондинка с большими глазами, Татьяна прекрасно помнит, как исчезла ее сестра: «Мне тогда было девять лет, я в третьем классе училась. Оля с Людкой Федоровой (второй убитой велосипедисткой — прим. «Ленты.ру») гуляла, а потом пришла к маме, попросила велосипед, чтобы в Самодуровку съездить. Мама отказала, папа разрешил. Помню, я в тот день тоже с ними просилась: "Оль, ты куда? Возьми меня с собой!" — я ж все время за ней как хвост ходила. Нет, говорит, сиди дома, я скоро вернусь. Меня в тот день кто-то из мальчишек обидел, я ему говорю: "Сейчас моя сестра вернется, как задаст тебе!" А ее все нет и нет: десять часов, одиннадцать». 

Когда тело Ольги нашли в лесу, ее мать Вера чуть не сошла с ума. «Вела себя неадекватно, так ей плохо было, что полгода не ела вообще. Говорила, что Ольга жива, просто в Волгоград на три года учиться уехала: сестра ведь после школы действительно собиралась туда ехать, на адвоката учиться», — вспоминает младшая сестра Оли. Сейчас Татьяне 27 лет, но характер своей сестры она описывает живо и в красках: «Мы с ней разные. Я постоянно где-то лазила, бойкая такая. Она у нас была спокойная, я ее постоянно била, есть фотографии, где она вся царапанная. Мама ей: "Оль, дай сдачи". А та: "Не могу, она ж маленькая, нельзя ее бить". Училась она хорошо, вот только физкультуру не любила, а я наоборот».

Татьяна говорит: ее родители хотели, чтобы Ретунскому дали хоть пожизненное: «Чтобы мучился. Вот сейчас, когда он опять сел, мама сразу сказала: "Не зря он это делает, боится, знает, что ему жить не дадут нормально"». 

Отца у Татьяны больше нет, два года назад сгорел на летней кухне: «Он после смерти Ольги пить сильно начал, упрекал себя за то, что дал ей в тот день велосипед, из-за него она и погибла».

Семья Татьяны — единственные  родственники жертв Ретунского, по-прежнему живущие в Поворино. Остальные разъехались — кто в Борисоглебск, кто в Воронеж.

Одна из матерей девушек, Валентина Глуховская (ее дочь была убита в 1990 году), живет в соседнем с Поворино селе Пески. После того как я долго стучу в ее дверь, Валентина говорит мне всего несколько фраз о том, что она обижена на государство, которое этому зверю всего 15 лет дало. «Мы всю жизнь по совести жили — и я, и дочь моя. И что же получается? Этот ирод опять выйдет, опять всех в страхе держать будет!» Все 15 лет, которые Ретунский провел в заключении, Глуховская задавала всем только один вопрос: «Почему так мало?»

Наказание

Местные жители обходят дом на улице Чкалова стороной. Родственники Ретунского не желают общаться с прессой. Его племянница предлагает «********** от всей семьи по-хорошему» и добавляет, что «нет у нее такого дяди, она его знать не знает».

Школьный приятель Ретунского, слесарь Николай Полушкин, мужчина лет 60-ти с закопченным от солнца лицом, вспоминает: «В детстве Володька был нормальным, а что с ним потом случилось, я ума не приложу: никто и подумать не мог, что он на такое зверство способен». Полушкину в память врезался один эпизод: «Как девушки пропадать начали, помню, стоит наша соседка, кричит: "Вот бы поймать ******* этого, да *** ему порезать на пятаки", а Ретунский идет мимо, улыбается». После возвращения Ретунский говорил Полушкину, что его оклеветали, жаловался, что нет ему больше жизни в деревне: «Ему автопокрышки несколько раз поджигали, забор пытались сломать». 

Говорят, Ретунский боялся ходить отмечаться в полицию, ездил туда на машине.

Как был устроен его быт между «отсидками», можно только догадываться: при обыске, проведенном из-за кражи полутора тысяч рублей, в доме с выбитыми окнами были обнаружены странные вещи: ворох женского белья, видеокассеты «Некрономикон» (художественный фильм про самоубийц), «Людоед-1» (сюжет фильма основан на реальных событиях — самом крупном восстании заключенных в 1954 году в Казахстане, поднятом из-за зверств НКВД; в фильме, в частности, главный герой совершает самоубийство, а его сын его съедает). 

Еще была найдена книга Пауло Коэльо «Вероника решает умереть» с прорезанной в страницах нишей для мобильного телефона: зачем это было сделано, до конца непонятно. В полиции предполагают, что с помощью этого нехитрого устройства Ретунский фотографировал жительниц Поворино. «Этого негодяя надо было убивать, — горячится бывший воронежский оперативник Михаил Сидоров. — Клянусь, своими бы руками задушил гада. Эти либералы, которые против смертной казни протестуют, пусть они на минутку себе представят, что Ретунский их детей порешил».

Если оперировать понятиями Сидорова, то главным «либералом» в этом случае является правозащитник Валерий Борщев (российский политик, правозащитник, журналист; председатель постоянной палаты по правам человека политического консультативного совета при президенте России, член бюро партии «Яблоко», член Московской Хельсинкской группы). Именно он предложил Ельцину ввести тот самый мораторий на смертную казнь, и с его подачи высшая мера наказания была заменена в новом Уголовном кодексе пожизненным заключением.

Борщев уверен: пожизненное заключение гораздо больше соответствует понятию «наказания», чем расстрел. «Расстрел — одномоментная вещь, а пожизненное заключение оставляет тебя жить взаперти со своей виной. "Пожизненники" сидят в камерах по двое, потом кто-то один ложится на кровать, отворачивается к стене и, выражаясь на местном жаргоне, "уходит в гон". Он не встает, не говорит, не ест, а потом умирает — неизвестно, от чего. Я видел в колонии в Мордовии Сергея Ряховского (Сергей Ряховский — серийный убийца, с 1988-го по 1993-й убил 18 человек; известен как «балашихинский потрошитель»). Я заглядывал к нему в камеру, он метался по ней, как обезумевший зверь. Я знаю, что он много раз абсолютно искренне просил о смертной казни». Ряховский «ушел в гон» и умер в 2005 году.

Владимир Ретунский выйдет на свободу в 2017 году. 

Редакция выражает благодарность Максиму Шеру, Ладе Петровой и Марине Морозовой за помощь в подготовке материала.