Сенат Франции 9 февраля рассмотрит закон о продлении чрезвычайного положения на три месяца. В результатах голосования никто не сомневается: и власти, и оппозиция предупреждают, что режим ЧП будет пролонгирован. Премьер-министр Мануэль Вальс считает, что ограничительные меры просуществуют во Франции до окончательной победы над «Исламским государством» (ИГ, организация запрещена в России), то есть неопределенное время. Большинство французов устраивает жизнь в новых условиях, поскольку она не слишком отличается от привычной. Против выступает в основном левая оппозиция: воспользовавшись ЧП, власти ограничили деятельность не только исламистов, но и некоторых наиболее радикальных «зеленых» активистов.
Чрезвычайное положение, декретированное президентом Франсуа Олландом ночью 13 ноября, предоставляет властям право запрещать демонстрации. Несколько раз Елисейский дворец уже воспользовался этой возможностью, разогнав манифестацию левых за отмену ЧП и крайне правых против мигрантов. Пик запретительных мер пришелся на начало декабря: когда в Париже прошел всемирный саммит по вопросам экологии, власти не дали зеленым провести манифестации. С наступлением нового года запрет на демонстрации к левым больше не применялся, но сохранился в отношении крайне правых. Впрочем, французская политическая жизнь устроена так, что левые выступают в столице, а правые — в провинции, так что в Париже все кажется вернувшимся на круги своя.
В наши дни метро — это единственная часть главного города Франции, где действительно можно почувствовать чрезвычайное положение. Время от времени движение поездов останавливается из-за того, что правоохранители обнаруживают «подозрительный сверток». В некоторых случаях могут быть блокированы две и даже три ветки транспортной артерии, и очень часто движение задерживается по крайней мере на одной из них. Так, из-за повышенных мер безопасности автор этих строк встретил Новый год в метро: перед началом праздника ветку 1 столичного метрополитена перекрыли, и пассажирам не осталось ничего другого кроме как двигаться в обход.
Но стоит подняться из подземки на поверхность, и чрезвычайное положение в Париже перестает ощущаться. Подозрительные — брошенные кем-то — сумки можно встретить в общественных местах. Досмотры охранники проводят без металлоискателя, молнию на сумке разрешают расстегнуть до половины, так что спрятать внутри ручной клади можно практически что угодно. Некоторые охранники курят сигареты с каннабисом. Другие извиняются за необходимость досматривать.
То, что меры по повышению безопасности применяются мягко, подтверждается нежеланием властей ограничить бездомных на улицах, хотя именно попрошаек подозревают в подготовке следующего теракта. Многие правые считают, что исламисты могут переодеться бомжами и ночью, когда тех не выгоняют на улицу, подложить на железнодорожное полотно взрывчатку. На эту мысль наводит пример организатора террористических актов 13 ноября Абдельхамида Абауда, сразу после трагедии прятавшегося от полиции в пригороде Парижа Обервиллье, притворяясь бездомным. Полицейские, не привыкшие обыскивать бомжей, не могли найти преступника, пока тот не вышел на связь со своей двоюродной сестрой.
Полицейские обыскивают прохожего
Фото: Philippe Wojazer / Reuters
Почему многие против
Несмотря на то что чрезвычайное положение чувствуется в Париже все слабее и слабее, среди горожан есть те, кто принципиально выступают за его отмену. Причины этого, вероятно, покажутся странными российскому читателю. Так, в обращении студенческого профсоюза UNEF сообщается, что ЧП ограничивает университетские свободы: «На входе в здание вуза установили охрану, администрация не дает ключи от аудиторий для проведения профсоюзных собраний. Десяткам студентов, не имеющих документов, пришли повестки с требованием покинуть Францию».
Во время демонстрации за прекращение ЧП 30 января, собравшей 20 тысяч участников, мне вручили листовку, в которой желательность отмены чрезвычайного положения связывалась с высылкой нелегалов, поссорившихся с администрацией общежития. Рассказывалось, что некоторые из них конфликтовали с директором, отстаивая свои права, а тот, воспользовавшись введением ЧП, добился депортации. В более общем смысле аргументы левых сводятся к тому, что чрезвычайное положение неэффективно: защитить от шахида-самоубийцы не поможет, а гражданские свободы способно нарушить.
В правительстве с такой точкой зрения не согласны: глава министерства внутренних дел Бернар Казнев заявил, что после 13 ноября, поскольку городской криминалитет испугался нарядов полиции на улицах и снизил активность, количество ограблений и краж со взломом сократилось на порядок. Крайне левые, со своей стороны, считают, что правоохранители с повышенным вниманием следят за мусульманами, а чрезвычайное положение имеет исламофобскую и расистскую подоплеку.
Лишение гражданства
Особенное раздражение у левых, причем не только крайних, вызывает мера, которая идет в едином комплекте со введением чрезвычайного положения, — предложение лишать гражданства экстремистов, имеющих помимо французского паспорт еще какой-либо страны. Во Франции насчитывается около четырех миллионов обладателей двойного гражданства — подавляющее большинство из них мусульмане. На волне страха, прокатившейся после терактов, глава государства поддержал идею лишать гражданства таких преступников, затем дал понять, что засомневался, но наконец определился и предложил внести соответствующую поправку в конституцию.
Кристиан Тобира
Фото: Panoramic / Zuma / Globallookpress.com
В результате дверью хлопнула министр юстиции — афрофранцуженка Кристиан Тобира, получившая известность благодаря борьбе за легализацию гей-браков. Тобира не просто покинула свой пост, но сразу же после отставки опубликовала стостраничный памфлет, в котором резко осудила позицию президента. «Я не могу идти против моей совести», — заявила она, ответив утвердительно на вопрос, можно ли понять террористов. Молодые люди, отправляющиеся из Франции воевать в Сирию, заблуждаются и нуждаются в психологической реабилитации, а не в лишении гражданства, считает экс-министр.
Разрыв с Олландом из-за несогласия по вопросу о лишении гражданства — реакция не только одной Тобира. Генсек Соцпартии Мишель Камбаделис заявил на встрече с главой государства, что если тот поддержит эту меру, то «потеряет социалистов». Представитель той же политической силы Бруно Лё Ру предложил лишать гражданства всех террористов — что с одним паспортом, что с двумя, но вскоре выяснилось, что это противоречит международным обязательствам Франции, запрещающим «создавать апатридов». С начала года в Соцпартии возобладала точка зрения, что гражданства не следует лишать никого, поскольку эта мера затрагивает потомственных мусульман, а значит — может поставить под сомнение интеграцию всей их общины во французское общество. Подобного развития событий, по мнению социалистов, и добиваются террористы.
Президент Франсуа Олланд на траурной церемонии после серии терактов в Париже. 19 ноября 2015
Фото: Philippe Wojazer / Reuters
Говоря коротко, левые обвиняют президента Олланда в попытке расколоть французское общество. В социальных сетях они размещают фотокопии приказа маршала Петена лишить гражданства Шарля де Голля. Ведущее леволиберальное издание Liberation вышло с заголовком более чем недвусмысленно призывающим отказаться от лишения гражданства.
Двумя неделями ранее та же газета начала кампанию за проведение праймериз в среде левых — так, чтобы Олланду не была гарантирована номинация от Соцпартии на ближайших выборах. Истеблишмент социалистов сопротивляется этой инициативе, но допускает другой выход: поддерживаемый лишь 19 процентами сограждан и ссорящийся с более радикальными левыми Олланд может и сам отказаться баллотироваться на высший пост.
Если встать на точку зрения левых, отказ от давления, пусть и символического, на обладателей двойного гражданства, имеет четкое политическое объяснение. В 2012 году 80 процентов избирателей-мусульман во Франции отдали голоса Франсуа Олланду, обеспечив ему победу над Николя Саркози. Потерять голоса мусульман, уже возмущенных тем, что социалисты в 2013-м легализовали гей-браки, означало бы для левых политическую катастрофу. Партия, потерпевшая поражение на выборах в Европарламент в 2014-м и региональных выборах 2015-го, лишившись поддержки мусульман, оказалась бы на грани выживания.
На противоположном краю спектра — ультраправом — чрезвычайное положение также сдерживает политическую активность, хотя с этой стороны не раздается призывов к его отмене. К сегодняшнему дню ясно, что ЧП не смогло предотвратить столкновения на этнической и религиозной почве. 25 декабря волнения, имеющие четкую этноконфессиональную подоплеку, прошли на Корсике. Горожане Аяччо, возмущенные нападением мусульман на пожарных, устроили погром в мечети. В начале февраля в главном городе Корсики подожгли халяльную мясную лавку.
Лидер «Национального фронта» Марин Ле Пен и ее сторонники
Фото: Pascal Rossignol / Reuters
Акции протеста, запрещаемые властями, проходят на севере Франции, в городе Кале, поблизости от которого еще в 2000-е годы возник лагерь мигрантов, получивший название «Джунгли». Переселенцы, обосновавшиеся буквально в лесу, пытаются проникнуть на территорию Великобритании, время от времени вступая в столкновения с полицией. Лондон отказывается принимать беженцев, а Париж не собирается их расселять. В начале февраля беженцы, возмущенные тем, что им в очередной раз не позволили проникнуть в Англию, осквернили памятник Шарлю де Голлю. Крайне правые предприняли попытку провести демонстрацию протеста, но власти, пользуясь возможностями, которые им предоставляет ЧП, запретили выступление против мигрантов.
Тенденцию последних недель можно сформулировать так: чрезвычайное положение, ранее хорошо заметное в Париже, теперь в большей степени дает о себе знать в провинции. Французы свыклись с новыми ограничениями и в подавляющем большинстве их поддерживают. Режим ЧП может продлиться до конца президентского срока Олланда, истекающего в 2017 году: влиятельных политических сил, выступающих за его отмену, нет.