«Можно отказать любому мужчине на планете» Ирина Безрукова об отношениях, спектаклях для незрячих и тайнах «Форта Боярд»

Актриса Ирина Безрукова — самый известный в России тифлокомментатор. Она занимается адаптированием фильмов и спектаклей для незрячих людей. «Лента.ру» встретилась с Ириной на спектакле «Безымянная звезда» и поговорила о сложностях тифлокомментирования, о карьере артистки в кино и на телевидении, а также о новом мобильном приложении для слепых и слабовидящих от Сбербанка «Искусство.Вслух» — с его помощью можно слушать тифлокомментарии, записанные для театральных постановок, фильмов и сериалов.

«Лента.ру»: Вы посетили спектакль «Безымянная звезда» в РАМТе, где для посетителей работало приложение «Искусство.Вслух» с тифлокомментариями. Пробовали ли вы им воспользоваться, удобное ли, все ли работает?

Ирина Безрукова: Да, я им воспользовалась. Так получилось, что поспела я только к самому началу спектакля — там, наверное, давали инструкции перед показом, а мне объясняли уже на ходу, когда я шла в зал. Скачала я его быстро, зашла в раздел «Спектакли», быстро нашла нужный. Сигнал был устойчивым, слышимость хорошая.

Фото: «Новосибирский музыкальный театр»

В целом с приложением все прекрасно, мне только нужно разобраться с его функциями. Я уверена, что там все подробно в мануале расписано и, наверное, перед началом спектакля людям все объяснили. Вообще, сам тифлокомментарий там же записан — неплохо было бы, если бы также там была инструкция. Просто у нас в театре уже пять лет это делается вживую, и мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к приложению и наладить его.

Кстати, на «Безымянной звезде» я встретила незрячих людей, которые ходят к нам в театр! Сказали, что придут к нам на «Остров сокровищ». У нас уже девять незрячих театралов, которые регулярно ходят на все спектакли с тифлокомментированием.

В Московском Губернском театре тифлокомментирование появилось по вашей инициативе?

Да, это произошло в 2013 году, в сентябре будет пять лет. Я первой провела тифлокомментирование в Губернском театре и вообще в стране. В нашем театре это удалось сделать при поддержке губернатора Московской области Андрея Воробьева, потому что тогда театр только создавался и денег свободных не было. Он нам помог с оборудованием. До меня в России и СССР никто никогда этого не делал.

Почему вы решили этим заниматься?

«Виновницей» всего стала Диана Гурцкая. Мы однажды с ней познакомились на одной из телепередач и разговорились. И Диана спросила, чем я сейчас занимаюсь. Я ответила, что заканчиваю сниматься в фильме «Реальная сказка». Она сказала: «Как интересно. Очень хочу его посмотреть». Именно так и сказала. И поинтересовалась, будет ли сделан к нему тифлокомментарий. А я совсем не поняла, о чем идет речь. При этом слове у меня вообще никакого образного ряда не возникло, просто пустота. Я спросила, что это такое. Она мне вкратце рассказала, и мы ушли сниматься. А потом, дома, я посмотрела про это в Википедии, там есть страница «Тифлокомментирование и аудиодескрипция». Почитала, даже нашла маленький кусочек записи-примера, как это звучит. И я поняла, что если в кино в нашей стране по этому поводу что-то и делается, хотя в тот момент — очень мало и с переменным успехом, то в театре — совсем нет.

А где этому учат?

Я нашла телефоны института «Реакомп», который занимается обучением тифлокомментаторов, и через некоторое время встретилась с директором Сергеем Николаевичем Ваньшиным, который разработал методику обучения тифлокомментированию. Она фантастическая — понятна даже людям, далеким от профессии. У меня летом появились два-три свободных месяца, и я пошла учиться вместе со своей командой. Ваньшин для нас собрал целый курс. Он слепой с рождения, женат, у него двое детей, он абсолютно состоявшийся человек — меня это потрясло. Зрячие люди иногда начинают хандрить и думать, что у них ничего не получится, а тут человек с рождения не видит ничего, а руководит институтом.

И сколько времени у вас ушло на обучение?

Часть людей с нашего курса не смогла доучиться, потому что профессия все-таки тяжелая. Курс выпустил пять тифлокомментаторов. У меня это заняло 144 часа. У людей без актерского или дикторского образования обучение занимает несколько дольше — их еще нужно обучить правильному произношению.

Когда я доучилась, я была 20-м тифлокомментатором в России. И человек шесть или восемь из этой группы уже не работали, потому что работы попросту не было. А в сентябре 2013-го я и еще две актрисы-тифлокомментатора из нашего театра сделали первый спектакль. У нас было совсем мало времени, вообще тифлокомментарии к спектаклю или фильму готовятся в течение месяца.

Мы сделали их к спектаклю «Пушкин». Он шел 4,5 часа, и я его первая комментировала в живую. И незрячие... ну мы от их слов потом просто плакали. Они говорили, что ничего подобного в их жизни не было и что их уровень восприятия возрастает на 70 процентов. Диана в возбуждении трясла мне руку и говорила: «Девочки, вы не понимаете, что вы сделали для незрячих людей!» Ее муж еще шутил, что впервые она не дергала его за рукав с вопросом «что происходит?», когда зал внезапно смеялся или что-то происходило без реплик. Мы до сих пор дружим.

Теперь наша команда готовит тифлокомментарии и для других театров. Очень обидно осознавать, что пока только один наш театр регулярно работает для незрячих, и не по инициативе правительства или общества слепых. Но мы успели за эти пять лет сделать грандиозное количество дел. Нам удалось сделать так, что каждый художественный фильм, который выпускается при поддержке Минкульта или Фонда кино, должен быть снабжен тифлокомментариями, иначе ему не дадут прокатное удостоверение. Владимир Мединский нас в этом поддержал. Фильмы для незрячих регулярно идут в кинотеатре «Иллюзион», там для этого есть все необходимое оборудование. Теперь там даже премьеры с тифлокомментированием есть. Я с обществом слепых сделала комментарии к недавнему немецкому фильму «Не/смотря ни на что». Очень хорошая картина, похожа на французский «1+1», помните такой?

Да, помню.

«Не/смотря ни на что» основан на реальных событиях, и он о слепом. Автор — человек, который со временем ослеп, и он работал в одном из лучших отелей Мюнхена, уже будучи слепым, но никто об этом не знал. Это реальная история, я познакомилась с этим человеком. Он написал об этом книгу-бестселлер в Германии, потом сценарий к этому фильму. А мы его в России для слепых адаптировали.

Мы однажды общались с тифлокомментаторами из Франции, так они, оказалось, пользуются одной простой компьютерной программой, которая облегчает жизнь тифлокомментатора где-то наполовину. Там автоматически высчитываются тайминги и паузы, в которые вставляются голосовые тифлокомментарии. Поделились опытом, и наши коллеги уехали осваивать эту программу. Недавно мы с моей коллегой Анной Цанг выполняли сложнейшую для тифлокомментаторов работу — озвучивание фильма в жанре экшен. Это был последний «Человек-паук». Нам тогда прислали американские тифлокомментарии. В США этим занимаются уже много лет, они считаются лидерами в этой области.

Мы перевели их тифлокомментарии и осознали, что в них не хватает ровно одной трети. И не потому, что нам их не прислали, а потому, что наши американские коллеги их не добавили — в фильме их просто не было. Вот так они поработали над фильмом про одного из самых известных супергероев Америки. И тогда моя коллега дополнила тифлокомментариями все сцены экшена. Мы были на премьере, которую организовывали Disney и кинокомпания господина Мамута. Показ проходил в одном из полностью инклюзивных кинотеатрах, он находится в Детском мире, и зал был собран из обычных зрителей и инвалидов разного толка, в том числе незрячих. Последние сидели с наушниками и рациями. И я видела, как незрячие, и взрослые, и дети, реагируют в тот же момент, что и остальная публика, когда на экране что-то происходит без слов. Они слышали комментарий и смеялись или ахали — в этот момент им в наушник рассказывали, что сейчас происходит со Спайдерменом, куда он летит, кто его ударил и как он корчится сейчас от боли или проваливается через витрину. У американцев в этих моментах отсутствовали комментарии, но ведь нельзя оставлять незрячего зрителя без пояснения таких моментов.

Наше любимое занятие называется «шлифовка алмазов» — мы все пять лет корректируем свои тексты, доводим их до совершенства. Необходимо, чтобы они были лаконичны, ненавязчивы, но при этом давали максимальную информацию для незрячего. Человек может четыре часа сидеть и слушать спектакль, а тут еще постоянный голос в ухе. У него должно возникнуть ощущение, что это не комментатор ему говорит, а его внутренний голос.

В тифлокомментировании есть две грубые ошибки — недостаточное количество комментариев (происходит что-то шумное, на что зал реагирует, а диктор ничего не объясняет). Вторая — обилие комментариев, которые утомляют слушателя. Мы держим баланс, но в театре ведь приходится делать это вживую: актеры иногда сдвигают мизансцену, могут подурачиться, что-то поменять. У нас в театре невероятные шалуны работают. Наши комментаторы научились по ходу спектакля подстраиваться под изменения, и зритель ничего не замечает. У нас есть даже специальная кнопка на случай, если актеры внезапно пошутят на сцене — тифлокомментатор может нажать ее и просмеяться.

Интонация тифлокомментатора всегда должна быть нейтральной?

Нас учили, что описывающая интонация должна быть нейтральной, а в момент какого-то экшена нужно включаться эмоционально и менять темп. Лирическую сцену ведь просто невозможно комментировать менторским голосом, как герой нежно обнимает трепещущую героиню. Но нужно оставаться на втором плане все равно.

Еще важный момент: для спектаклей, насыщенных монологами и диалогами, у нас есть введение за 20 минут до начала — мы объясняем, что за драматург, какой жанр, какая эпоха, какие декорации, костюмы на актерах. Мне рассказывал один из наших незрячих театралов, что он после прослушивания введения сказал зрячей сестре: вот я незрячий, а послушал вступление, и теперь об этом спектакле знаю больше, чем ты.

Летом выходит новый фильм с вашим участием, «Непрощенный» Сарика Андреасяна. Кого вы там играете? Для Нагиева это вообще первая главная роль в драме, как он там справился?

У меня очень маленькая роль. Просто у меня хорошие отношения со всей армянской диаспорой благодаря тому, что я когда-то снялась в фильме «Землетрясение», тоже небольшая роль была. Лента о землетрясении в Армении, все главные роли исполняли армяне. И вот, видимо, у Сарика я талисман (смеется), он меня снова пригласил. Ой, а я не знаю, как рассказать, чтобы не было спойлеров?

Так ведь роль маленькая, какие там спойлеры?

Она переломная в судьбе героев. Но маленькая. Давайте я вам расскажу, а вы не напишете?

Ну давайте.

…

В январе вы рассказали о том, как режиссер на съемочной площадке позволял неуместные намеки в ваш адрес, а вы дали ему достойный отпор. Но вы стали одной из совсем немногих актрис, которые о подобном вообще решили рассказать, и в России движение, которое захватило Голливуд (когда женщины рассказывали истории о сексуальных домогательствах со стороны продюсеров и режиссеров), прошло совсем незаметно. Как думаете, почему так произошло? Актрисы боятся высказываться?

Да я не хотела вообще в этом обсуждении участвовать. Вероятно, они там в чем-то сговорились, потому что Вайнштейн им чем-то не угодил.

Там дело уже не в одном Вайнштейне, это произошло со многими продюсерами и режиссерами.

Мне кажется, что человеческая природа со времен Адама и Евы не менялась. Мужчины реагируют на красивых женщин и делают им разные предложения, но то, как на это реагировать, — дело женщины. Это ведь не страны третьего мира, там не стоит вопрос о буквальном выживании и аморальных поступках ради еды насущной. Речь ведь об Америке. Там супруга, если ей что-то не понравилось, может позвонить в полицию, и мужа на ночь заберут в кутузку, и он еще тысячу долларов штрафа заплатит за домогательства. Они это сделают, даже ничего не выясняя. И когда внезапно голливудская звезда рассказывает такое — ну, вероятно, она таким образом карьеру делала. Если человек построил на этом свою карьеру, а потом через много лет решил рассказать о том, какой он незащищенный, то это вдвойне аморально, я считаю. Можно сказать «нет» любому мужчине на этой планете.

Расскажите еще, пожалуйста, о вашем участии в передаче «Ключи от форта Боярд», очень интересно.

Авторы шоу к нему подходили очень профессионально — съемочный период не останавливается, и все очень энергично происходит. Я еще думала: ну, будут перестановки камер, смогу передохнуть. Куда там — нас попросту загоняли. У них камеры везде вмонтированы, они летают по тросам над фортом, стедикамщики друг друга сменяют, а мы бегаем. И это фантастика — такое ощущение, что попал в какой-то сказочный мир. Там и карлики-актеры, и эта фантастическая дрессировщица — все, что ты видел когда-то по телевизору, внезапно происходит с тобой. Нас еще везли туда на катере, и ветер был такой, что чуть волосы с головы не срывало. Был сильный бриз, одежда облепила тело, мы все схватились за какой-то поручень — в общем, это уже было первое приключение.

И мы приплыли в настоящий форт, он в идеальном состоянии, чистый, ухоженный. Нам дали какой-то изысканный обед с ракушками, кофе и круассанами. А потом мы переоделись, и все началось — по-честному, как на телевидении. Мне только кажется, что они там немного могут влиять на ход игры. Потому что у нас актер Сергей Селин бежал по беговой дорожке, и ему нужно было доставать ведра с водой и переливать ее в трубу с ключом. Он говорил, что ему постоянно то тормозили, то ускоряли дорожку. Поэтому он постоянно падал. Как только он подстраивался под один ритм, дорожку на секунду останавливали — на видео этого не видно.

Мне там пришлось, сидя на плечах у мужчины, открывать палкой контейнеры с сыпучими веществами, пока не выпадет ключ. Я сидела на плечах у Дмитрия Губерниева, и на меня сначала вылилось нечто жутко зеленого цвета. Поскольку это оказалось у меня на лице, я инстинктивно языком по губам провела, — это был сироп из киви. А со стороны выглядит действительно жутко, какая-то слизь. Дальше на меня высыпалась сахарная пудра, а затем — кофе. И ключ выпал. Когда мы вышли оттуда, Ярмольник сказал: «Ира, от тебя так вкусно пахнет, как от торта! Тебя хочется съесть». Я ему в шутку предложила: «Давай я тебя обниму». Я вся грязная была, а у него белый костюм — вот он и попятился.

Все эти червяки и жуки были настоящие — я спасала Анну Терехову, которую посадили в клетку в подземелье. И я должна была открыть замок — для этого нужно было лезть в аквариум, кишащий американскими большими пауками и сороконожками, откручивать какие-то номера. Я понимала, что это неядовитое все, но погружаться по локоть во всю эту живность — тот еще экшен для женщины. И Аня, глядя на это с брезгливым выражением лица, заявила: «Ира, я тут буду сидеть до завтра, не делай этого, я даже смотреть на это не могу». Но я ее все-таки спасла, мы теперь сестры навеки.

Очень страшно было еще ползти по тросам над тиграми. Это самый верх форта, был сильный бриз, а я очень боюсь высоты. Там была страховка, но ее протравливали так, что она совсем не чувствовалась. Было ощущение, что тебя ничто не спасет и не удержит. Но мы с Аней все-таки это сделали, и игру наша команда выиграла.