«Настоящие монстры» Банда маньяков держала в страхе всю Америку. Как раскрыли самые жестокие преступления в истории США?

Все любят детективы, но никто не хотел бы столкнуться с криминальным сюжетом в реальной жизни. Баланс между правдой и авторской свободой нашел Евгений Эдлин, автор криминального подкаста «Золотой жук», рассказывающего о подлинных преступлениях, потрясших человечество. Результатом авторского интереса к непридуманным детективным историям стала книга «Настоящие монстры. Путь к убийству и его последствия». «Лента.ру» с разрешения издательства «Бомбора» публикует фрагмент текста, который посвящен поискам одной из самых жестоких банд в истории Америки — Чикагских потрошителей. Целая группировка маньяков несколько лет безнаказанно совершала свои чудовищные преступления в начале 1980-х годов. Их жертвами становились проститутки, официантки и случайно попавшиеся на их пути женщины. Содеянное было столь ужасно, что отвращение переполняло даже опытных следователей, которые сумели все же остановить всех участников банды.

Чикагские потрошители

Гумбольдт-Парк — тихое и красивое место. Он занимает восемьдесят четыре гектара в северо-западной части окружного центра штата Иллинойс, города Чикаго. В 1887 году среди плоских и унылых прерий здесь появился настоящий зеленый оазис с двумя лагунами, прогулочными дорожками и другими развлечениями для горожан.

Шестого октября 1982 года люди, проходившие вдоль железнодорожных путей в парке, издалека заметили необычный предмет на рельсах. Они не сразу догадались, что это тело человека. «Предмет» не двигался и был больше похож на грязный манекен, который кто-то небрежно выкинул. То ли чтобы специально напугать прохожих, то ли просто потому, что было все равно, где его оставить. И вдруг «манекен» шевельнулся. Затем стало казаться, будто обнаженная грудь (почему-то одна) едва заметно приподнимается. Шокированные прохожие немедленно вызвали полицию и «скорую».

Чикагский ночной кошмар

Детективам хватило одного короткого взгляда на женщину, чтобы понять — это были они. Маньяки, терроризирующие Чикаго уже второй год. (...)

Большой красный фургон

Это был обычный рабочий день для проститутки по имени Беверли Вашингтон. Ей было всего двадцать, но она уже знала, как трудно выживать зимой, если не накопить хоть немного наличных.

Начало октября не задалось. Клиентов было немного, да и те оказались какими-то прижимистыми. Она не испугалась, когда к ней подъехал большой красный фургон «Додж» 1975 года выпуска с затонированными стеклами. Ее клиенты почти всегда были скрытными. Водитель был высоким, с бледной кожей и сальными каштановыми волосами.

На нем были простая фланелевая рубашка и ботинки с квадратными носами. Усы добавляли ему возраста, но он все равно выглядел лет на двадцать пять, не больше. Он нервничал и походил на типичного студента, испытывающего сложности при общении с девушками и поэтому обратившегося к профессионалке.

В целом это был не очень подозрительный клиент, да и к тому же он предложил больше денег, чем ей давали обычно. Беверли согласилась, и они переместились к нему в фургон. Девушка не успела заметить, как рука незнакомца скользнула куда-то в сторону и в ней оказался пистолет. Мужчина направил оружие на нее.

Мужчина приказал ей раздеться, застегнул на запястьях браслеты наручников, а затем потребовал орального секса. Беверли подчинилась. Она была напугана, но пока что это и так было частью ее работы (не считая заковывания в наручники).

Настоящий ужас девушка испытала, когда ей приказали выпить горсть неизвестных таблеток.

Последнее, что она запомнила перед тем, как очнуться искалеченной на железнодорожных путях, была деревянная перегородка между кабиной и кузовом, веревка в руках мужчины и украшения на зеркале заднего вида: перо и пластиковый таракан на клипсе. Беверли плохо помнила, как попала в больницу, но как только пришла в себя, рассказала полицейским обо всем, что видела.

Фирма

Поиски подходящей по описанию Беверли машины заняли несколько недель. Двадцатого октября патруль остановил на дороге очередной красный фургон. Полицейские с осторожностью приблизились к кабине и заглянули внутрь. За рулем сидел молодой парень без растительности на лице и с рыжими вьющимися волосами. Это точно был не человек, которого видела Беверли. Зато автомобиль совпадал до мельчайших деталей.

Полицейские попросили водителя выйти для разговора, и тот подчинился. В результате допроса выяснилось, что водитель, двадцатиоднолетний Эдвард Шпрейцер, работает в строительном подряде на некоего Робина Гехта, и фургон принадлежит ему.

Тогда полицейские потребовали отвезти их к дому Гехта. Как только Гехт вышел, сразу стало ясно, что именно его видела жертва. Даже одежда была такой, как она описала. Офицеры немедленно подошли к нему, чтобы задать несколько вопросов. Тот не только не смутился, но даже выразил готовность активно помогать следствию. Однако предъявить ему пока было нечего, поэтому полицейские заручились его обещанием оставаться в городе и уехали. Когда к детективам поступила информация о задержании фургона, соответствующего описанию, и об установлении личности его владельца, они решили показать Беверли фото Гехта среди прочих. И она сразу указала на него.

Третьего ноября детективы получили ордер на арест и отправились в дом подозреваемого. Он уже ждал их, причем не один, а с адвокатом.

Арестовав Шпрейцера и Гехта, полиция продолжила расследовать дела о нападении на женщин. Они вернулись к Энджел Йорк и установили, что ее пытали в том же красном фургоне. К тому же полиция смогла найти еще одно похожее похищение, но прямых доказательств не было.

Детективы начали опрашивать всех, кто хоть что-нибудь мог знать о подозреваемых. Особенно это касалось Гехта. Однако оказалось, что информации о жизни подозреваемого практически нет, и найти ее очень трудно.

Во-первых, выяснилось, что у Гехта явно есть какая-то одержимость женской грудью. В детстве он не давал прохода своей сестре, за что был отправлен жить к бабушке и дедушке. Те женщины, с которыми он когда-то встречался, сообщали, что он просил разрешения колоть их грудь булавкой или прижигать. А его жена, по показаниям ее знакомых, разрешала ему наносить себе увечья, в том числе оставлять серьезные загнивающие раны и резать соски. Однако сама жена Гехта в этом не призналась. В 1981 году у него родился сын Дэвид.

Вторая зловещая деталь, которая выяснилась в результате анализа жизни Гехта, — это факт его работы в конце 70-х годов в качестве субподрядчика у известного маньяка Джона Уэйна Гейси.

Каких-то травмирующих эпизодов или проблем в семье Гехта найти не смогли. Учитывая скудные доказательства и то, что подозреваемый упорно отрицал свою вину, оставалось уповать только на юного Шпрейцера. Спустя некоторое время чувство вины и усталость от ежедневных допросов, по-видимому, пересилили чувство страха перед боссом, и он разразился длинным, на семьдесят восемь страниц, признанием.

Для Шпрейцера все началось с того дня, когда Гехт нанял его на работу. Однажды они угодили в перестрелку, в результате которой один человек погиб, а другой остался инвалидом. Полиция в то время еще расследовала это дело, и информация, полученная от Шпрейцера, стала очень неожиданной. Однако дальше их ждало кое-что гораздо более шокирующее.

Шпрейцер утверждал, что он был вовлечен в убийства против своей воли и что участвовал в них только из-за страха перед Гехтом. «Подобрали чернокожую женщину, завязали глаза и заткнули рот кляпом. Робин выстрелил ей в упор в голову. Надел цепи ей на шею и ноги, прикрепил два шара для боулинга и бросил ее в воду. Насколько я понимаю, ее тело не было найдено», — написал Шпрейцер. По его словам, это убийство они совершили еще до того, как была найдена их первая жертва. В тот день Гехт приказал ему остановиться возле чернокожей проститутки. Он вышел и, договорившись о цене, занялся с ней сексом в фургоне. Затем они вышли и вместе дошли до ближайшего переулка. Там он напал на нее и отрезал ножом левую грудь. Затем он приволок женщину обратно в фургон, где и застрелил.

Отвращение переполняло их всякий раз, как Шпрейцер сообщал новые и новые ужасающие подробности. (...)

(...) Шпрейцер рассказал как минимум о восьми нападениях — семи убийствах и одном избиении. И, казалось, был готов продолжать, как вдруг резко поменял показания. Это произошло прямо во время допроса.

Следователи, которые были свидетелями этого события, рассказывали, что после того, как несколько жертв были опознаны, они решили надавить на Гехта и принесли ему фотографии.

Тот никак не отреагировал на них и продолжал спокойно говорить о своей полной невиновности и неосведомленности в делах Шпрейцера. Тогда полицейские решили пойти по другому пути. Они отвели Гехта в комнату наблюдения, где он мог видеть, как его сообщник что-то рассказывает детективу. Однако Гехт продолжал делать вид, что не понимает, о чем идет речь. Зато Шпрейцер будто почувствовал, что «большой босс» следит за ним, и начал нести такую ахинею, что допрос пришлось прекратить.

Шпрейцер начал всеми возможными способами отводить подозрения от Гехта и внезапно назвал новое имя. Это был еще один сотрудник их строительной фирмы, Эндрю Кокоралейс, с которым Шпрейцер был знаком через свою подругу, его сестру. Гехт подтвердил, что на него работает этот человек, и даже дал его адрес.

Следователи немедленно занялись Кокоралейсом. Сначала они просто позвонили ему, и он отвечал на вопросы крайне подозрительно. Потом выяснится, что Эндрю и его брат Томас употребляли психоактивные вещества и зачастую были не в себе. Полицейские решили доставить подозреваемого в участок и допросить с использованием полиграфа. Кокоралейс его, само собой, не прошел.

Затем в результате долгого допроса Эндрю рассказал и о своем брате, четвертом члене банды.

Тем временем пришли результаты расследования убийства Линды Саттон. Управляющий отелем Rip Van Winkle Hotel узнал Гехта и братьев Кокоралейс. Они снимали смежные номера. Кроме того, братья оставили свой домашний адрес для пересылки почты.

Пока Гехт делал вид, что не знает, чем занимались его сотрудники, они добавляли в общий список все больше жертв. Эндрю подробно описывал, как банда похищала девушек, а затем либо привозила их в мотель или домой к Гехту, либо они оставались прямо в фургоне. (...)

Ими было описано более чем восемнадцать убийств.

Члены банды с большим трудом называли имя Гехта. Они все считали его своим лидером и очень его боялись. Люди, совершившие столь жуткие преступления, тряслись от страха перед тем, кто (по его словам) никогда и пальцем не тронул ни одну женщину.

Полиция не могла найти ни одного прямого доказательства его причастности и не могла понять, какой мотив был у четырех мужчин совершать такие отвратительные и изощренные убийства. Но вскоре Томас Кокоралейс дал ответ на этот вопрос. Их фирма была не простой строительной компанией. СМИ нарекли их «Чикагскими потрошителями».