Случившееся в Москве в ночь на субботу убийство — преступление; последовавшие за ним потоки ругани, вылитые на погибшего человека, — трагедия общества, в котором такой уровень злобы стал привычным. Все это грустно, и никакой истины в подобных злых диспутах, конечно, не рождается.
На упреки в агрессивности комментаторы часто отвечают, что она свойственна человечеству как виду. Это и так и не так. Личная агрессивность в большой степени связана с уровнем насилия в обществе в целом. В разных обществах разные действия считаются социально приемлемыми.
С развитием цивилизации уровень насилия в мире снижался. Филолог Михаил Гаспаров спрашивал, обсуждая миф об Эдипе: «Почему Эдип, которому было предсказано, что он убьет своего отца и женится на матери, попросту не отказался от убийств вообще?» И сам отвечал: «Потому что в древние времена было невозможно прожить жизнь, никого не убив».
В своей лекции «Миф о насилии» ученый Стивен Пинкер напоминает, что несколько столетий назад обычным наказанием за множество преступлений были расчленение и пытки. Там, где сейчас нарушитель отделывается штрафом (например, браконьерство), раньше ему могли отрезать уши, ослепить, отрубить руку и так далее. Формы смертной казни были садистскими. Смотреть на них ходили семьями, это была форма массового развлечения.
Был высок и уровень частного насилия. Количество убийств в Европе в Средние века криминолог Мануэль Айснер оценивает в 100 убийств на 100 тысяч населения в год. А по состоянию на 2011 год этот показатель в Германии равнялся 0,8, в Англии —1,17, в США — 4,75, в России — 10,19 (данные портала правовой статистики Генпрокуратуры РФ).
Почему нравы за последнее тысячелетие заметно смягчились? Предположительно, это связано со следующими факторами:
• делегированием монополии на насилие государству. Если в догосударственный период человек постоянно испытывал искушение напасть на соседа упреждающе, чтобы тот не напал на него, с усилением государства доверенность на легитимное насилие передается последнему. Государство обязывается следить, чтобы граждан не убивали, и мстить, если это все же случается.
• возросшей субъективной ценностью жизни. Когда жизнь — череда мучений, она ценится дешево, что своя, что чужая. Как только человечество научилось жить в свое удовольствие, ценность жизни немедленно повысилась.
• развитием торговли. Со временем людям и государствам стало выгоднее торговать друг с другом, а не убивать. Это ситуация, когда выигрывают все, в отличие от устаревшей системы видения мира, в которой есть только победители и побежденные.
• развитием эмпатии. Связано опять же с развитием торговли и сотрудничества: чем больше человек взаимодействует с другими людьми, тем сильнее осознает, что надо уметь учитывать чужие интересы, а не переть напролом с дрекольем.
Однако в России по сравнению с окружающими ее странами уровень насилия до сих пор неоправданно высок. Полного объяснения такому состоянию дел у социологов нет, но признан ряд факторов, которые, как считается, на него повлияли. Это, во-первых, многолетняя фрустрация населения: если оглянуться назад, легко увидеть, что огромные массы народа здесь были несчастны веками и отношение к ним было, как к расходному материалу. Да и в XX веке ни одно поколение россиян не прожило жизнь без потрясений.
Второй фактор — устоявшееся представление об агрессивном поведении как признаке силы. Эта норма характерна для криминального мира. Так сложилось, что лагерная субкультура оказалась усвоена широкими массами и оказывает огромное влияние на манеру поведения даже тех людей, которые в тюрьмах не сидели. Из этой субкультуры пришло многое — начиная от языка («наехать», «бандерлоги», «буцкать», «мочить в сортире») до моделей поведения, в которых психопатический наскок приравнивается к аргументу. Помните, в фильме «Джентльмены удачи» персонаж Леонова, как припадочный, рвет на себе майку и кричит: «Пасть порву, моргалы выколю», а ему в ответ звучит понятливое: «Так бы сразу и сказал»? Надо помнить, что это вредная норма, наследство невероятно печального прошлого; и что нет никакой реальной необходимости строить лагерь там, где можно построить курорт.
Нынешний высокий уровень насилия в обществе складывается из множества частных проявлений агрессии, каждое из которых — не признак силы или повод для гордости, а беда, которая делает жизнь в стране все более опасной.