Между этикой и любопытством Археологическое сообщество в поисках компромисса

В середине весны 2006 года среди западных археологов разгорелась бурная дискуссия о принципах работы с предметами, нелегально поступающими из стран Ближнего Востока и других неспокойных регионов. Часть ученых убеждена, что изучение объектов неизвестного происхождения только стимулирует "пиратские" раскопки и процветающий черный рынок антиквариата. Другие уверены, что знание нужно ставить выше профессиональной этики. Этот негромкий, но принципиальный спор указывает на определенный кризис внутри гуманитарного сообщества.

В последних числах апреля более ста ученых из США, Европы, Израиля и других стран подписались под открытым письмом, в котором говорится о чрезмерной строгости действующих правил публикации результатов исследований. В частности, крупные академические заведения - Archaeological Institute of America (AIA, Археологический институт США) и American Schools of Oriental Research (ASOR, Ассоциация институтов восточных исследований США) - не печатают сообщения, сделанные на материалах, имеющих сомнительное или неизвестное происхождение (провенанс). Письмо подписано как узкими специалистами в археологии или лингвистике, так и людьми, весьма влиятельными в смежных дисциплинах, например, Вальтером Буркертом, одним из крупнейших авторитетов в области древнегреческой религии и мифологии, и Джоном Бордменом, куратором Ашмольского музея в Оксфорде и ведущим специалистом по античной скульптуре и вазописи.

После появления открытого письма Археологический институт распространил заявление, в котором изложил свой взгляд на проблему. В общих чертах он сводится к тому, что AIA считает крайне нежелательной публикацию исследований, сделанных на материалах неясного происхождения, появившихся после 1973 года (год принятия конвенции ЮНЕСКО о контроле над вывозом произведений искусства). Но как таковой запрет на публикацию не существует и существовать не может, поскольку принципы Института имеют отношение к профессиональной этике, но не к законодательству США.

Говоря практическим языком, Археологический институт и его единомышленники убеждены, что интерес богатых западных учебных и научных заведений к предметам с любым, пусть и сомнительным, провенансом стимулирует деятельность "черных археологов" и черного же рынка антиквариата. А это, без сомнения, одно из самых печальных и распространенных явлений в наиболее привлекательных для археологов странах - от Ирака до Монголии. Ученые, подписавшие открытое письмо, в свою очередь, считают, что ограничения "цензурируют" науку и лишают ее возможности находиться на переднем крае исследований. Один из главных аргументов сторонников "всеядности" - опыт XIX века. Все крупнейшие открытия - от расшифровки Розеттского камня до обнаружения большинства памятников цивилизаций древней Месопотамии - были сделаны энтузиастами, не имевшими ни разрешений от местных властей на исследования, ни, зачастую, научного опыта.

Надо заметить, что иракские (месопотамские) артефакты были головной болью научного сообщества прошлого века и остаются проблемой века нынешнего: поток их, хлынувший в Европу и США в последние годы, превосходит все мыслимые пределы. В розыске, по оценкам ФБР, находятся свыше десяти тысяч музейных экспонатов, включая клинописные таблички. В то же время, значение вновь вводимых в научных оборот древних шумерских, аккадских и ассирийских текстов для истории Древнего Востока может быть так велико, что даже морально устойчивые представители Института восточных исследований готовы на компромисс. Они предлагают авторам сначала получить разрешение на публикацию у Совета по древностям и культурному наследию Ирака, а затем подавать материалы в соответствующие академические издания.

Вернемся в последний раз к открытому письму: в нем говорится, что никто из подписавших его не является сторонником пиратских действий в какой-либо форме. "Если бы нам пришлось выбирать между игнорированием важной информации и поощрением вандализма, то мы бы оказались перед нелегким выбором. К счастью, мы столкнулись с иной проблемой. Изучение и публикация материалов по украденным предметам не оказывает видимого эффекта на масштаб незаконных действий".

Однако, как показывают события 2005 года, дело обстоит сложнее. Обнаружившиеся связи между американскими музеями и деятелями серого и черного рынка антиквариата Европы указывают на то, что проблема двойных стандартов существует в явном виде. Напомним в этой связи один из эпизодов скандала, связанного с нью-йоркским собранием Метрополитен. В качестве займа этот музей получил от частного фонда Уайт-Леви коллекцию изящных серебряных предметов III века до нашей эры из раскопок сицилийского города Моргантина. Есть веские основания полагать, что меценаты приобрели этот клад у неких людей, выкопавших его незаконно в перерыве между легальными археологическими сезонами (ведется следствие). Одновременно фонд Уайт-Леви официально является одним из крупнейших в мире частных спонсоров экспедиций на Ближнем Востоке и в Средиземноморье. Одним из директоров фонда является профессор Гарвардского университета Лоуренс Стейджер, инициатор многократно упоминавшегося выше письма о чрезмерности ограничений, накладываемых на публикации материалов неясного происхождения.

Окончательный раскол между сторонниками жесткого самоограничения и их противниками, очевидно, произошел в апреле 2006 года, когда журнал National Geographic провел широкую медиа-кампанию в поддержку публикации Евангелия от Иуды, гностического апокрифа. Поборники тактики Археологического института сочли действия National Geographic неэтичными, поскольку папирусы Иуды были по всем признакам незаконно выкопаны и вывезены из Египта. Их оппоненты убеждены, что никакие препятствия не должны задерживать публикацию новых документов, тем более, что частный фонд, которому принадлежит манускрипт, вернул его в Коптский музей Каира.

Конечно, археологическая дилемма "публиковать - не публиковать по этическим соображениям" несопоставима с моральными проблемами, которые мучили, скажем, создателей ядерной бомбы. Однако в этом-то и состоит парадокс: даже в совершенно бескровных ситуациях ученые зачастую ставят свои интересы выше общего этического вектора. Что печальнее, сообщество не готово ни принять общие нормы поведения и профессиональной этики, ни выбрать трудоемкий путь прецедентного разбора каждого отдельного случая.

Примечательно, что американский конфликт точно совпал по времени с интересным "мирным урегулированием" в британской археологии. Островным археологам удалось договориться со 180-тысячной армией обладателей металлоискателей о взаимной поддержке. Любители теперь могут легально изучать поврежденные плугом или строительными работами участки земли. Единственные условия - сообщать о находках местным властям и фиксировать их в специальной общедоступной базе данных. Отметим, что это - случай вынужденного "плохого" провенанса (малые находки в пахотном слое выключены из своего археологического контекста непреднамеренно). Специалисты, со своей стороны, получили возможность включать в научный оборот большое количество артефактов в режиме реального времени. Доверие, на котором зиждется это неофициальное соглашение, хорошо показывает степень взаимного уважения научного и гражданского сообщества.

Похоже, что нам в России остается пока только с любопытством наблюдать, как проблемы гражданского общества и научного мира пересекаются и отражаются. У нас эти сферы пока еще страшно далеки друг от друга.

Юлия Штутина