Все вертится и вертится Леонид Федоров о новом альбоме "АукцЫона"

7 октября в Москве и 9 октября в Питере "АукцЫон" представит свой новый номерной альбом "Юла". В этот же день альбом окажется доступен для скачивания с официального сайта группы, причем слушателям будет предложено самим выбрать - платить или не платить за полученное удовольствие. Леонид Федоров не стал нарушать сложившуюся за время презентаций его сольных альбомов традицию и пригласил корреспондента "Ленты.ру" послушать "Юлу" и побеседовать о ней "запросто" - у себя на кухне, за чашкой зеленого чая.

"Лента.ру": "Юла" появилась относительно скоро после "Девушки поют" - всего через четыре года, а не через четырнадцать. Как так вышло? Что было изначальным импульсом?

Леонид Федоров: Ну, просто захотелось, скажем так.

Сотоварищи по группе подталкивали?

Такое желание возникло у всех. Общее желание.

А не было желания пригласить "очень специальных гостей", как в прошлый раз пригласили Марка Рибо и прочих зубров нью-йоркского джаза?

Нет, не было. Изначально хотели сделать все сами. Народу достаточно. На одну песню пригласили Старостина (Сергей Старостин – фольклорист, русская звезда "мировой музыки", участник групп Moscow Art Trio и Farlanders - прим. "Ленты.ру"), Колю Сарабьянова (более всего известен по участию в проекте Гришковец и "Бигуди" - прим. "Ленты.ру") на гитаре, и еще Толя Герасимов (джазовый саксофонист, двадцать лет проживший в США, многолетний партнер Алексея Хвостенко и участник всех его проектов - прим. "Ленты.ру") на флейте нам сыграл. Все это на одной песне, на "Шишках". И еще Юрий Парфенов (солист оркестра Лундстрема, многолетний участник новоджазвого трио Сергея Летова "ТриО" - прим. "Ленты.ру") сыграл на двух вещах – нам показалась, что здесь нужна труба, и вспомнили про Юру.

Эти приглашенные музыканты будут на премьерных концертах?

Парфенов - точно будет. А остальные - посмотрим. Наверно, нет. В Питере точно не будут. Нет смысла тащить ради одной песни.

Большая часть записанных на альбоме песен звучит почти как джем, как фиксация часто играемого на концертах материала. Это так?

Нет, совсем не так. Мы эти песни вообще еще не играли никогда, даже не пробовали (смеется). Вот седьмого числа и начнем.

А почему пластинка называется "Юла"? Мне кажется, это явная отсылка к аукцыоновскому хиту "Все вертится". Юла - вот она-то все и вертится.

Ну-у-у... нет, конечно. Просто записали, стали название искать - думать, на что похоже.

На юлу? Да, пожалуй, особенно в самой песне "Юла". Действительно, ритм, как у волчка. Офигительно будет на концертах идти.

Ну да, как-то вот так сложилось все.

После журналистской презентации "Юлы" в конце августа музкритики писали, что альбом получился более роковый, чуть ли не как возвращение к "Птице". Так было специально задумано? Вот, например, "Метели" вообще звучит как история рока в миниатюре - начинается с акустического фолк-рока, потом накладывается тяжелый рифф, а потом - психоделический "хаммонд".

Конечно, нет. Мы вообще не думали, когда писали - "а вот давайте сделаем так или эдак". Что вышло, то вышло. И мне, по большому счету, все равно, как это выглядит. А что касается "Метелей" - эта песня как раз была набрана из разных дублей. Никак сразу не получалась.

Будет ли выходить пластинка на виниле?

Пока не знаю. Винил здесь очень плохо продается, как я понимаю. Такая идея изначально была, я даже прикидывал - "сторона А", "сторона Б", но объективно нет такой возможности.

Меня очень порадовал концертный виниловый диск "Девушки поют". Если бы я знал, что выйдет LP, я бы лучше его купил, а не CD.

Да это понятно... Только мало таких людей. Это в Европе, на Западе сейчас бум. А мы на самом деле на виниле почти ничего не продали. Только деньги потратили. И вообще, как я понимаю, эпоха CD сейчас тоже практически заканчивается. Все всё качают.

Но "Юла" будет выходить на CD? Или будет какая-то история с "Кругами"?

Да, конечно, выйдет на CD. И на "Кругах" можно будет скачать - и так, и за деньги. Или на iTunes - я не знаю точно, как это там будет устроено. Это общее место сейчас стало. "Геометрия" взялась издавать на CD, и слава богу. А виниловая пластинка - это уж совсем смешно. Совсем непонятно, что с ней делать. Это некий снобизм, который мне, в общем, чужд.

CD уходит - а что приходит? Все будут с iTunes качать?

Я думаю, да. В Нью-Йорке уже нет ни одного магазина CD. Остались только маленькие магазинчики, торгующие виниловыми пластинками. Хотя CD там тоже, конечно, можно купить. Но обычные CD тоже вот уже несколько лет покупают через интернет. Привозят в тот же день, и это оказывается даже дешевле, чем раньше было на прилавке. Причем реально дешевле - долларов на пять, на шесть.

Если уходит физический носитель - сохранится ли в обозримом будущем концепция альбома?

Пока кому-то это будет интересно - сохранится. Мне, например, интересно. Мне вообще больше нравятся масштабные произведения.

Как слушателю или как сочинителю?

Как слушателю. Как сочинителю - тоже, но до этого надо еще дорасти. Мне интересны связи, развитие музыкального мышления, а не просто песню сочинить. "Просто песня" для меня ассоциируется с автомобильным радио. Едешь и слушаешь все подряд, песенки по отдельности. А когда сидишь дома и слушаешь в "ушах", то приятнее альбомами. Мне нравятся единые альбомы, из которых ничего не выкинуть. Как у Led Zeppelin или Майлза Дэвиса. Да и не только роковые или джазовые.

Разница между "аналоговым звуком" и "цифровым звуком" - это правда или больше разговоры?

Да нет, ну конечно, все же слышно... Герберт фон Караян вообще категорически отказывался, чтобы его записи выходили на CD. Только аналоговый звук.

А Гленн Гульд сразу стал большим энтузиастом CD.

У Глена Гульда гениальные записи на CD. Просто меняется сам саунд. Но я не считаю, что это плохо.

Значит, саунд все-таки меняется?

Ну конечно. Даже строй меняется. Сейчас стандартная "ля" первой октавы – 444 Гц. А еще десять лет назад было 442. Рояль, который стоит в ЦДХ - он до сих пор на 442 Гц настроен.

Я знал, что со времен Баха строй поднялся, но про последнее десятилетие впервые слышу.

Да, со времен Баха строй поднялся на полтона. Вот у меня стоит барочная десятиструнная гитара - так ее на современный лад настроить просто невозможно.

А она задействована на этом альбоме?

Да.

Вот почему одна из песен, "Шишки", начинается как давний аукцыоновский хит - "Отлюбил", а заканчивается чуть ли не как доулендовский мадригал. Вам приходилось слышать альбом Стинга, на котором он поет Доуленда?

Да, слышал, но не сказал бы, что он мне очень понравился. Музыка там, конечно, крутая. А поет он, на мой взгляд, не очень. Вообще-то мне всегда нравилось и нравится, как он поет. Именно потому, что он поет как может, не пытается подстроится под что-то, и выходит круто. А тут он попытался, и это слышно. Потом он выпустил еще одну пластинку, где он поет перселловского Гения холода - и это получилось намного лучше. Потому что это происходит здесь и сейчас. А там он пытался петь под лютню, как тогда пели - а это мало кому сейчас удается.

Вопрос, который всех интересует, но в котором все, наверно, уже отчаялись разобраться: как вы определяете, что из сочиненных песен пойдет для "АукцЫона", а что на ваши сольные диски с Волковым? Или такой вопрос вообще не стоит?

Выбор простой - что проще сделать, что быстрей. Важно придумать песню, а потом уже начинаешь думать, как лучше ее записать. Можно ведь вообще одному, а можно с группой. Что касается этих песен, на "Юле", я понимал, как играет группа, и придумывал конкретно для этого состава, для конкретной ситуации. Ведь одни и те же песни можно сыграть по-разному.

После стольких интересных концертов с Татьяной Гринденко и ее Opus Posth - нет идей записать с ними полноценный альбом, как со Старостиным и Котовым?

Идеи давно есть, но как-то все не получается. У меня все с одной стороны сложно, с другой стороны просто - я делаю то, что получается. Когда музыка получается сама - она такая и есть. Поэтому мне меньше всего нравятся вещи переаранжированные, придуманные от и до. Их и играть скучно. Музыка всегда существует сейчас, в данный момент. А как только ты ее консервируешь... Ну представьте, если бы The Beatles играли свои вещи сорок лет.

Маккартни играет Yesterday сорок лет. И все счастливы.

Конечно, можно и так. Ну и ради бога. А мне было бы скучно. Я понимаю Бетховена, который ненавидел играть свои вещи. Он приглашал на свои концерты пианиста, который в первом отделении играл его, бетховенские, известные вещи. А потом, во втором отделении, садился за рояль и начинал импровизировать. Действительно, какой смысл, ты ведь уже это сыграл. И поэтому в "АукцЫоне" играются вещи, которые живут сейчас, в которых есть какая-то свобода и открытость для получения удовольствия сейчас. А не просто отыграть аранжировочку, которую мы когда-то придумали. Мне нравится музыка открытая, которая позволяет себя играть всякий раз по-новому. Не композиторская по сути своей. Народная музыка, которая, по-моему, все равно лучше любой придуманной - она изначально открытая. Из любой народной песни можно сделать хоть симфонию. Ее можно сыграть одному, с хором - как угодно! Вставить ее в любую концептуальную вещь - и она все равно останется собой. Для меня интересна такая музыка. Я спрашивал Мартынова (композитор-минималист, философ - прим. "Ленты.ру"): "А кто сочинил мелодию хорала в честь Франциска Ассизского?" (вошел, в частности, в альбом Федорова и Волкова "Таял" - прим. "Ленты.ру"), а он мне отвечает: "Авторства нет. Был какой-то человек, и все. Но сама эта мелодия такова, такого качества, что любой композитор, с XIII века до наших дней, счел бы за счастье быть ее автором". Гигантский хорал - и как бы ничей! И из этого хорала выросло все здание европейской композиторской музыки.

А вот была такая идея, что рок-музыка - это народная музыка эпохи электроинструментов. Вам она близка?

Ну да, ну наверно... Можно и так сказать.

Я обратил внимание - аукцыоновские песни все знают, но никто не поет в компаниях: их не так-то просто спеть. Никогда не было желания сочинить народный хит, чтобы все пели за столом, как "Последнюю осень"?

Зачем? Нет, конечно, когда я сочиняю, мне интересен результат, но он не является задачей. Мне больше нравится сам процесс. Понимаете, в XIII веке композиторы вытеснили менестрелей, а в XX веке наоборот - менестрели стали вытеснять композиторскую музыку. Будущее за чем-то другим. Сейчас все в интернете, все стало визуальным. Как Мартынов писал, сейчас закончилось время книг. Чтение уходит, человеку сейчас увидеть надо. Любая вещь, которая попадает в экран, становится более важна, чем то, что ты услышишь или прочтешь. Не для всех, конечно, но для большинства.

Это хорошо сочетается с идеей "АукцЫона", который изначально был шоу.

Ну так вышло, что появилось шоу... Но я уверен, что будущее за какими-то мультимедийными вещами. Маккартни собрал на концерт триста тысяч, но если есть возможность показать это миллионам, зачем париться и пыжиться, собирая эти триста тысяч? Рано или поздно придет к этому. Все можно будет увидеть и услышать по интернету.

А как же все музыканты говорят, какой это кайф - играть перед большими залами, какая невероятная энергетика, обратная связь. Я с трудом могу представить, что на концертах "АукцЫона" ничего этого нет.

Нет-нет. Мне тяжело. Мне вообще гораздо проще и интереснее играть, когда мало народу.

То есть "подпитка зала" - это не ваша история?

Нет. Гленн Гульд нашел точное слово, объясняя, почему он вообще довольно рано отказался играть перед публикой. Он называл это "гедонизмом". Он говорил: "Я не могу играть эти вещи в концерте, потому что Бах писал их максимум для пятнадцати человек!"

Но он писал для церкви, где собиралась толпа.

Это не концерт, это месса. Это религиозная вещь. А светский концерт он писал по-другому. И звук должен быть другой, и все другое. И с точки зрения музыкальной я его понимаю. Мне гораздо приятнее, кайфовее играть, когда народу немного. Сто, двести человек максимум. Для меня зал ЦДХ - это уже напряжение. Я не чувствую себя спокойно. Нет ощущения кайфа. То есть оно, конечно, возникает, когда играешь и все получается. Но такого вот именно сакрального не происходит - у меня. Чем больше народу, тем меньше на самом деле этого ощущения. Стадион - он требует другого на самом деле. Поэтому есть стадионные команды. U2, скажем, на мой взгляд - лучшая стадионная команда. Там чего только специально не придумано. То есть уже работают технологии. А с точки зрения музыки... для меня это просто нонсенс. Я считаю, что нельзя и не нужно веселить толпу. Это какая-то бессмыслица. Зачем?

"Мы свое призвание не забудем, смех и радость мы приносим людям".

Людям, да. Смех и радость можно приносить. А когда ты просто... Меня большое пространство просто пугает. И большое скопление людей пугает.

А почему же презентация "Юлы" пройдет в "Арене"? Чистая коммерция?

Коммерция здесь вообще ни при чем. Просто... если бы это было только мое желание, я бы вообще не стал ничего этого устраивать. Нигде и никогда. Если бы не Вовочка (Волков - прим. "Ленты.ру"), я бы и своих сольных не стал бы устраивать презентации. Повторяю: мне это не доставляет удовольствия. Но я понимаю, что со многих точек зрения, не только с коммерческой, легче станет жить. Друзья соберутся, поклонники порадуются. Но будь моя воля, я бы этого не делал никогда.

"АукцЫон" существует уже тридцать лет. И что же - у вас с самого начала было такое ощущение?

Ну конечно нет. Был, был кураж. Просто быстро надоело. Мне дико нравилось, когда мы ездили по Германии, по каким-то клубным местам. И звук был уже тогда хороший, и публика не знала, кто ты такой и чего от тебя ждать. Вот это был кайф. Идет весь драйв, какой только у тебя есть. Или пан - или пропал. А когда много всего наверчено, но все заранее известно - это уже не то.

Я вспоминаю первый концерт Pink Floyd в Москве в 1989 году. Они тогда прямо какую-то античную мистерию устроили. Мне тогда казалось - вот он, рок-концерт в чистом виде. И до сих пор так кажется.

Я очень люблю и уважаю Pink Floyd, они, конечно, супер-пупер, но... меня всегда интересовало - что дальше? Зачем вкладывать столько энергии? Конечно, если у тебя есть материальные возможности, если на тебя работает триста человек - почему нет? Но всякий раз заниматься этим самому - это просто труба. Мы устроили замечательное шоу на презентации "Вольфганга", но это было смешно, и заранее было известно, что это один раз, что больше этого не будет. Вот это для меня точнее, чем делать индустриальное шоу и возить его по всему миру. Сама эта идея уже настолько тухлая... это для меня смерть. В этом нет чего-то главного, ради чего вообще музыкой заниматься. Для меня музыка - это возможность сделать неправильно. Поэтому я часто использую всякие диссонансные, нестроящие звучания и не пытаюсь на компьютере подогнать свой голос. То есть если лажа входит в контекст, то она должна оставаться, однозначно. Для меня музыка - это то, что происходит сейчас. Если сейчас ничего не происходит, а просто посекундно отрабатываться шоу, значит, музыки нет.

Изначально музыка - это ритуальное действо. Она возникла по поводу чего-то. И мне интересно именно это. Другое дело, что ритуалы могут быть разными. Просмотр кинофильма тоже ритуал. Рок-концерт гигантский - это тоже, конечно, ритуал. Просто, на мой взгляд, изначально музыка была интимным актом. Тувинский певец Альберт Кувезин рассказывал мне, что самые лучшие певцы-горловики, древние деды - они вообще никому не поют. Они уходят куда-то на холм и там поют. Их можно послушать, если ты знаешь, когда и куда ушел такой дедушка, и пойти за ним следом, подслушать с километрового расстояния, как он молится своим богам. Вот это другая история. Это мне интересно, потому что это суть музыки, это происходит сейчас.

Тувинские деды-шаманы - это впечатляет. А как быть европейским музыкантам? В христианской, европейской традиции другой подход: нельзя закапывать талант в землю.

Я не говорю, что мои слова - постулат, обязательный для исполнения. Но вот просто мне интереснее так. Меня это сподвигает на жизнь, на деланье чего-то. Я понимаю, что человеку отпущено сил столько-то. И можно их тратить по-разному. Можно зарубиться, угробить на это целую жизнь и сделать постановку, как "Стена" Pink Floyd. Но мне это неинтересно. Мне интересно, чтобы все время было разное что-то. Чтобы меня тянуло само, а не просто взял, решил и сделал. И потом, мне же, в отличие от Уотерса, приходится себя кормить. И еще некоторое количество людей. Я понимаю, что вот у меня столько сил - на что их потратить? Вот я и нашел для себя такой способ. Чтобы и обеспечивать себя, и что-то делать. Я не знаю, что бы я делал, если бы "Птица" разошлась по миру двухсотмиллионным тиражом и мы все стали бы долларовыми миллионерами.

Однажды писателю Алексею Иванову позвонил Анатолий Чубайс и сказал: "Алексей, мне очень понравились ваши книги, чем я могу вам помочь?" И так состоялся литературно-телевизионный проект "Хребет России". О чем бы вы попросили, если бы вам позвонил какой-нибудь "Чубайс"?

Не знаю. Мне никогда не звонили, слава богу. И, надеюсь, не позвонят. Не будут ставить перед таким выбором дурацким. Я давно уже понял, что чем меньше у тебя возможностей, тем интереснее и кайфовее сам проект. Когда есть технологии - все само делается. А вот когда из ничего делается - это круто. Мне больше нравится ручная работа. Тут еще вот какое дело: еще при Сталине политическая и культурная элита по крайней мере говорили на одном языке. Сталин понимал, кто такой Шостакович, кто такой Пастернак.

А кто такой Введенский - он искренне не понимал.

Кто такой Введенский - искренне не понимали и куда более продвинутые люди. А Екатерина II вообще переписывалась с величайшими умами своего времени. А сейчас мы говорим на абсолютно разных языках. Мне не позвонит никакой Чубайс, потому что для Чубайса меня просто нет. И Мартынова нет. И это, конечно, с одной стороны, беда, а с другой - великое счастье. Потому что ты свободен, потому что не нужно даже думать о каких-то вещах.

Ну вот Шевчука зовут к Путину. Другое дело, чем это кончается...

Я не считаю Шевчука выдающимся умом нашего времени. Он честный, хороший парень, рокер, все замечательно. Но я не думаю, что он двигает мировую мысль. Он честно занимается своим делом.

И сознательно бросает свой авторитет на гражданские нужды.

Ну вот такой он человек, и слава богу, я с большим уважением к нему отношусь. Но я совсем о другом говорю: о том, что когда-то культурная и политическая элита говорили на одном языке. Когда герцог Бургундский давал заказы Босху, он понимал, кто такой Босх. А для большинства тогдашних людей Босх - это же был какой-то порнографист! Но он получал заказы от герцогов, потому что они общались на одном языке. Что напрочь отсутствует в наше время. Интеллектуальный уровень наших властителей - он не просто ниже, он на порядок ниже людей, обладающих творческой интеллектуальной мощью. И случай Перельмана это показал. В наше время это выглядит дикостью, "медицинским случаем". А он поступил так, как всегда поступали люди его уровня. Он просто хочет оставаться самим собой.

Перельман - тоже питерец. История о каком-то культурном противостоянии Москвы и Петербурга продолжается, или давно уже все размазалось?

Конечно, что-то осталось. Но больше надумано, с обеих сторон. Я уже десять лет живу в Москве и, честно говоря, не очень хочу возвращаться в Питер. Мне здесь вполне комфортно.