«Жизнь не удалась» Отец Сергея Помазуна рассказал «Ленте.ру», почему его сын решился на массовое убийство

Сергей Помазун, убивший в Белгороде шесть человек, во время своего последнего тюремного срока два года просидел в одиночной камере. С юношества он обожал машины, а после колонии пытался сдать на права категории D и E и устроиться на работу водителем маршрутки. Но завалил экзамены, стал агрессивным и даже нападал на родителей с ножом. Несколько раз о буйном поведении сына родители сообщали в полицию. Последний раз — за два дня до трагедии в центре Белгорода. Об этом «Ленте.ру» рассказал Александр Помазун — отец обвиняемого в массовом убийстве.

В зал судебных заседаний зашли десять полицейских спецназовцев — в бронежилетах и с табельным оружием на поясе. Они окружили «аквариум», в который затем ввели сутулого, невысокого, худого брюнета с черными впалыми глазами. 31-летнего Сергея Помазуна в среду, 24 апреля, привезли из временного следственного изолятора в Свердловский районный суд, чтобы определить меру пресечения. Преступника, убившего шесть человек в центре Белгорода (в том числе — выстрелами в голову и грудь — двух несовершеннолетних школьниц), полиция, ОМОН и спецназ искали два дня. Руководил операцией глава МВД Владимир Колокольцев лично.

Конвой силой наклонил голову Помазуна, один из полицейских толчком впихнул опасного преступника в клетку. Обычно в зале судебных заседаний с обвиняемым разговаривать запрещают. Но в Свердловском суде конвой не мешал журналистам федеральных каналов допрашивать преступника: «Зачем вы детей убили?», «Это вы стреляете?», «Вы — существо. Скажите, вас совесть не замучает?» Поток вопросов не прекращался, пока обвиняемый не сказал: «Перестаньте со мной разговаривать». Ответов журналисты не услышали и во время заседания. Помазун отказался давать показания. В беседах «не для протокола» он вину признал, рассказал источник, близкий к следствию. «Жизнь не удалась», — так якобы объяснил Помазун массовое убийство.

Родители «белгородского маньяка», «рецидивиста», «психопата», как называли его СМИ, на арест сына не пришли. Александру и Людмиле Помазун о судебном заседании никто не сообщил. С понедельника отец видел лицо сына один раз — коллеги смотрели видео его задержания на компьютере. Преступнику скрутили руки, его повалили на землю, телеканалы показали крупным планом лицо сына, который выглядит старше своих лет.

«Вы записываете? — начал разговор Александр Помазун. — В первую очередь, хочу сказать соболезнования всем родственникам погибших в этой ужасной катастрофе. Я понимаю эту утрату. Каждые родители за своих детей... У меня в голове не укладывается. Прошу прощения за своего сына, что он совершил такое».

За два дня до стрельбы возле оружейного магазина «Охота» на Народном бульваре родители Сергея Помазуна обращались в областную полицию — уже четвертый раз за месяц. Сын вел себя неадекватно: напал на отца с ножом, устроил скандал у матери на работе в городском департаменте образования, по ночам кричал на всю квартиру. Но полиция на это никак не отреагировала, рассказал Александр Помазун: «Послали просто, простите за мои слова! Если бы вовремя обратили внимание, этой трагедии можно было бы избежать. Я как сердцем предчувствовал. Говорил в первом отделе, что последствия будут для родителей ужасные — и для вас, сотрудников милиции. А этот старший прапорщик мне говорит: да у меня тоже расстройство с психикой, я таблеток попью — и у меня все проходит. И послал меня». Вчера Помазуну-старшему позвонили из белгородской полиции — узнавали, кто из сотрудников принимал устные жалобы на сына от него и жены. «Теперь начали проверку, когда дрова уже поломаны. Пострадали невинные люди. Если бы вовремя приняли меры, положили в психушку или диспансер, мы на все были согласны, все эти люди и дети бы жили, и замуж повыходили бы», — Помазун-старший отвернулся.

Сергей Помазун рос в крепкой советской семье. Соседи отзываются о его родителях только положительно. «Саша не пил, не курил. Замечательная, тихая семья», — дала характеристику соседка Нина. Соседи-мужчины называли отца обвиняемого только «золотым мужиком» и «большим молодцом». 56-летний Александр Помазун 22 года отработал на витаминном заводе электриком, пришел туда после армии. Мать — Людмила — 28 лет работала бухгалтером в ГорОНО, который после «перестройки» стал департаментом образования. Ее начальник тоже высказывался о своей сотруднице только положительно. Но во вторник, по словам Помазуна-старшего, Людмиле пришлось написать заявление об увольнении. После того, как в департамент «позвонили сверху», уточнил он.

Отец Сергея Помазуна ушел с витаминного завода в 1990-е, потому что ему семь месяцев подряд не платили зарплату, и устроился егерем в частное охотхозяйство в Шебекинском районе области. Он охотился с юношества, свое первое охотничье ружье по лицензии купил в 18 лет: «У меня охотничий стаж 36 лет. Я каждые выходные ездил на охоту или на рыбалку раньше. В хозяйстве охраняли, кормили зверей — кабанов и косуль, проводили охоты. У меня было свое оружие и по работе. Хранились ружье, карабин, служебный и газовый пистолеты. Егерем я работал 10 лет. Зарплата — семь тысяч». Два года назад Помазун-старший уволился: «Морозить сутками кости в лесу надоело». В 50 лет ему за работу на опасном предприятии назначили пенсию. Посидев несколько месяцев дома, он устроился электриком в один из белгородских лицеев. Зарплату (семь тысяч) откладывал, а пенсию (10 тысяч) приносил домой. Лицензию на оружие бывший егерь продлил, но за два года на охоту так ни разу и не выехал.

Сын увлечение отца не разделял никогда, страстью Сергея Помазуна с подросткового возраста были машины. Из школы он ушел в 1996 году, после девятого класса, и поступил в училище №33 на специальность «автомеханик». В училище он и получил права. «После училища, в 18 лет, его, как и положено, забрали в армию. Сначала он под Белгородом был, а потом перевели в областной военкомат водителем», — рассказал отец. После армии Помазун-младший устроился на хлебокомбинат — возил хлеб по магазинам и сам его разгружал. Работа была тяжелая, и Сергей быстро ушел оттуда — работать водителем в областной администрации. С начальником автоколонны он однажды приезжал к отцу в лес: «Не стрелять, а за опятами».

Увлечения молодого человека тоже были связаны с автомобилями. Дед отдал внуку Сергею старую «тройку», когда тот закончил училище; родители добавили тысячу долларов, «тройку» продали — и купили сыну подержанный Ford 1986 года. С друзьями за городом Помазун участвовал в уличных гонках. «Ребята даже кличку ему дали — Гонщик. Рассказывали, что он однажды рекорд ставил — от Белгорода до Москвы за четыре часа доезжал. Любил машины». Отец этим рассказам верил. До судимостей сын долго встречался с девушкой, как-то на выходные с разрешения родителей ездил с ней из Белгорода в Сочи. Вернулся утром в понедельник. Отец не знает, что испортило жизнь сына — любовь к машинам, плохая компания или врожденная склонность к криминалу.

Первую судимость за кражу автомобиля Помазун получил в 22 года. По данным полиции, в 2003 году ему дали два года условно. Воровал машины Помазун-младший с друзьями. Компания разбирала украденные автомобили и по дешевке распродавала на запчасти. «Они все одного года ребята, нагляделись этих фильмов, боевиков или черт его знает. И все пошло, и пошло, и пошло», — сказал Помазун-старший. В 2005-м его сына снова поймали за кражей автомобиля. Условный срок еще не прошел, и поэтому путем сложения наказаний Сергея Помазуна приговорили к пяти годам колонии-поселения. В будни он жил и работал на поселении, выходные разрешили проводить дома. «Я ему объяснял, что нужно просто идти и нормально работать. Работай, как все, и заработаешь ты себе и на машину, и семья будет — и все нормально. Мы оба работали, и я, и жена, мы работали всю жизнь честно, и вещи всегда покупали, и не отказывали ни в чем себе», — описал отец разговоры с сыном. Но в 2008 году — в выходные (срок к тому времени он не отбыл) — Сергей Помазун с друзьями снова попался на краже. При задержании ударил полицейского в ухо. Поэтому ему предъявили еще и обвинения в нападении на представителя власти. Полицейский, как заявили на суде, месяц пролежал в больнице с черепно-мозговой травмой. На этот раз по совокупности наказаний Сергей Помазун был приговорен к четырем годам колонии строгого режима. По мнению отца, колония сына сломала.

Соседи знали, что Помазун-младший попал в тюрьму, но особо его судьбой не интересовались. Соседка по подъезду Нина, которая знает семью дольше всех в доме, заметила, что Александр теперь избегает с ней общаться — «видимо, чтобы на вопросы лишние не отвечать».

Сначала Сергей Помазун сидел в тюрьме в черте города. Свидания разрешались раз в полгода, длинное свидание на два дня — раз в год. На одном из свиданий сын рассказал отцу, что сокамерники пытаются «посадить его на наркотики». «Это, кажется, хата называется, эта комната, где они сидят, — нахмурившись, попытался вспомнить тюремный сленг Помазун-старший. — Он говорил, что они ему губы порошком мазали, когда он спал, зубную щетку. 95 процентов — наркоманы сидели. А он не хотел, потому что не курил, не пил никогда даже». Отец ходил к начальнику колонии и намекнул, что «наркотики сами в тюрьму не попадают». После этого его сына, по словам Александра Помазуна, перевели в колонию города Валуйки Белгородской области. Белгородская полиция подтвердила, что в Валуйках Сергей Помазун получил 29 дисциплинарных взысканий. «Он специально начал нарушать дисциплину, чтобы с зэками в одной комнате не сидеть, чтобы его в изолятор поместили. Он не хотел вести их образ жизни», — оправдал отец сына. В «одиночке» Помазун-младший сидел два года и даже не выходил на прогулки. В передачки просил родителей класть немного конфет и автомобильные журналы. «В одиночке делать нечего, вот он ими и спасался», — пояснил Помазун-старший.

В конце декабря 2012-го на старой серебристой BMW 1997 года Александр Помазун поехал забрать сына из колонии, мать осталась дома. Сын вышел из ворот «черной смертью, худой как палка». «Конечно, два года без прогулок, воздуха. По дороге едем, я ему говорю: Сереж, вот за что всю молодость отдал? За что? За эти гребаные, простите, железки? Всю молодость и здоровье», — пересказал отец первый на свободе разговор с сыном.

Из колонии Сергей Помазун вернулся замкнутым, сам разговор обычно не начинал, из квартиры почти никуда не выходил. «У него один маршрут был: на машине ездил в центр города, в кулинарию. Или в магазин за "Пепси", "Кока-Колой" или "Спрайтом" выходил. Телевизор еще смотрел», — описал отец жизнь сына после колонии. Впоследствии список развлечений пополнился компьютерными играми. Бывшие друзья, в том числе и те, которые тоже отбыли сроки за кражи, через отца передавали ему привет, просили позвонить. Но Помазун-младший никем из них не заинтересовался. Один раз к ним в двухкомнатную квартиру зашел сосед Сергей, с которым они когда-то дружили. «Зашел на полчаса, поглядел — и все», — описал ту встречу отец.

Помазун-старший посоветовал сыну пройти медкомиссию и поменять старые водительские права на права нового образца. Зимой сын вспомнил, что во времена своей работы в администрации учился водить грузовой и пассажирский транспорт, не успел сдать экзамен, но справка о прохождении школы осталась. Он решил сдать экзамен на категорию D и E и устроиться водителем маршрутки. «Два месяца он учил билеты по теории, — вспоминает Александр Помазун. — Все ночи сидел. Утром я уходил на работу, а он только ложился. Днем спал, вечером опять садился за билеты. Я заметил, что они ему трудно давались, он путался в номерах. Но со второго раза теорию сдал».

Однако припарковать грузовик с прицепом у Сергея не получилось. Провалив первый экзамен по практике (в начале апреля), Сергей Помазун начал вести себя агрессивно. Через месяц после освобождения в палатке рядом с домом купил за 200 рублей нож — «китайский ширпотреб с обвязанной ручкой». «У меня пять охотничьих ножей, качественных, есть со сделанной под заказ гравировкой. Все изъяли при обыске. Он принес этот нож и положил на полку, так он тут и лежал», — отец решил, что сын просто насмотрелся на его коллекцию, и не придал покупке значения. Этим ножом за 200 рублей поздним вечером 23 апреля Сергей Помазун при задержании ранил полицейского Юрия Седых в глаз и плечо. А незадолго до этого — в начале апреля — напал с ним на отца. «Он пришел после экзамена злой и расстроенный. Сначала кричал на всю квартиру: "ГРУ, Чечня, горе!" — а потом схватил нож и пошел на меня. Я сопротивления не оказывал, видел, что он в данный момент неадекватный человек. Только за руку его схватил, она соскользнула, и ножом он попал мне в подбородок, — Александр Помазун рукой с широким позолоченным кольцом провел по правой стороне лица. — Потом кулаком он мне глаз рассек».

На следующий день отец пошел в первый отдел полиции по микрорайону Южный, где прапорщик рассказал ему, что сам пьет таблетки, чтобы не расстраиваться. И дал Помазуну-старшему телефон участкового, который и так приходил проверять вышедшего из тюрьмы Сергея еженедельно. Обычно полицейские звонили в квартиру после 22.00 — чтобы удостовериться, что Помазун вернулся домой. Как правило, порог дома они не переступали, но однажды один из полицейских зашел в коридор. «Он как начал на них орать, что это частная территория, что они зашли без разрешения. Сотрудник назвал его невменяемым, развернулся и ушел», — вспомнил отец.

В первых числах апреля Помазун-старший купил новую машину — черный BMW X5 2005 года выпуска. Покупка обошлась семье в 700 тысяч рублей: 200 тысяч — зарплата, которую откладывал отец, на 500 тысяч Людмила Помазун взяла кредит. На днях семья отдала первый транш в 17 тысяч. В страховку отец вписал сына, на новой машине фактически ездил только Сергей. В основном в магазин за продуктами. Соседка по подъезду рассказывала журналистам, что парковался Помазун-младший специально «по-хамски» — так, что «ни пройти, ни проехать». Но, по словам отца, легковую машину его сын водил хорошо.

Права на грузовой транспорт ему не удалось получить ни со второго, ни с третьего раза. После очередной неудачи Помазун-младший несколько часов снова кричал про ГРУ и Чечню, а мать и отец закрылись в своей комнате. После третьего проваленного экзамена Сергей (как он сам потом признался отцу) накричал на инспекторов, пригрозил, что убьет их, а их детям выколет глаза. В тот же день он поехал на работу к матери — в департамент — взять деньги на бензин. Охранник его не пропустил, Сергей проскочил мимо и устроил публичный скандал при коллегах Людмилы. Сцена продолжилась дома.

На следующий день Людмила Помазун пошла в областное УВД, но ей сказали, что начальник уехал в командировку в Москву и ее принять не могут. Мать ходила и в областной психоневрологический диспансер, но врачи развели руками, заявили, что не могут забирать пациентов на принудительное лечение, и посоветовали обратиться в полицию. В последний раз в областное УВД Людмила Помазун пришла в пятницу, 19 апреля — за два дня до того, как ее сын убил шестерых человек. «Мы на все согласны были, на психушку, на диспансер, потому что у нас уже обстановка в квартире накалилась, мы уже с женой спать ложились и боялись. Черт знает, что у него могло быть в голове. С ножиком мог зайти и попырять нас — и все. Потому и пошли в полицию», — объяснил Александр Помазун. Когда сын вел себя спокойно, родители пытались поговорить с ним о его здоровье, предлагали лечь в больницу или сходить к психологу, но Сергей категорически отказывался. «Может, боялся, что на учет поставят, он же понимал свое состояние, а тогда на права сдать точно не сможет», — объяснял отказ сына Помазун-старший.

В пятницу, 19 апреля, после очередного неудачного разговора с полицией родители уехали на выходные на дачу — помогать теще сажать картошку. Воскресенье прошло спокойно, и утром в понедельник муж с женой ушли на работу. Участковый позвонил Александру Помазуну в три часа дня в понедельник, 22 апреля, спросил, были ли у кого-то в семье ключи от сейфа, — и попросил срочно приехать домой и посмотреть, на месте ли оружие. Дома Александр Помазун увидел выдранный из стены железный сейф с двумя проломленными замками.

В ходатайстве следствия о заключении его сына под стражу сказано, что взламывать сейф Сергей Помазун начал с самого утра, когда родители ушли на работу. Вытащив карабин, 40 патронов к нему и газовый пистолет, он сел в черный BMW и доехал до оружейного магазина «Охота» на Народном бульваре. Машину он припарковал в переулке, отцовский карабин обернул пакетом и зашел в магазин. В беседах не для протокола сам Помазун рассказал, что сотрудники магазина ему нахамили — и он открыл по ним огонь. Следствие считает, что он изначально ехал в «Охоту» с четкой целью — похитить опасный товар. С двумя продавцами и покупателем Сергей Помазун расправился за две минуты — с 14.16 до 14.18. Выйдя на улицу, он выстрелил в случайных прохожих — двух школьниц из соседней с магазином гимназии №9 — и сел в BMW. Из машины он выстрелил еще раз и убил прохожего Игоря Болдырева. Не под запись молодой человек признал, что стрелял по прохожим, но заявил, что детей среди них не видел. Через десять минут Помазун бросил машину во дворах и скрылся. А еще примерно через полчаса участковый позвонил Александру Помазуну. С допроса отец вышел только в 4.45 утра. Что совершил его сын, он не знал до ночи. На одном из допросов он увидел телевизор за спиной следователя, бегущую строку новостного сообщения «Сергей Помазун убил шесть человек» и фотографию накрытых тел на бульваре.

«Столько чуши мне на голову вылили. Говорят, что я за три миллиона машину купил, таких машин только четыре в Белгороде. Мы кредит взяли, как им не стыдно говорить так. Писали, что я владелец магазина, в котором он стрелял, что у меня лотки на авторынке — чушь какую-то! Я никогда в жизни в торговле не был. Я всю жизнь работал, жена всю жизнь работала — что мы плохого сделали этому обществу?» — Александр Помазун во время беседы все время оглядывался и с недоверием смотрел на проезжающие машины.

В случившемся с его семьей он винит государство и полицию, которая не помогла семье в трудную минуту. Глава пресс-службы УВД по Белгородской области Татьяна Киреева в интервью всем СМИ заявила, что Помазуну предлагали работу, но он от нее отказался. Его отцу об этом ничего неизвестно. «Немножко бы помогли — и ничего не было бы. В нашей стране человек никому не нужен, извиняюсь, что я это говорю, — закончил он беседу. — Я не хочу давать интервью на камеры, на всю страну опозорили. Жена хочет уйти работать в церковь. Я ей говорю: делай что хочешь. Церковь тебе сына не поможет вернуть».

* * *

Вопрос об увеличении рецидивных преступлений поднимался еще Рашидом Нургалиевым. В 2011 году Госдума приняла закон «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». Министр внутренних дел Владимир Колокольцев, два дня ловивший Помазуна, в феврале 2013 года говорил следующее: «В России институт административного надзора много лет фактически не работал. Принятый закон в 2011 году устранил все правовые пробелы. Теперь возможности полиции по контролю за поведением ранее судимых значительно расширились». Его предшественник Рашид Нургалиев заявил, что рецидивы — это 34 процента из всех зарегистрированных преступлений. За 2010 год, например, количество рецидивных преступлений увеличилось на 40 процентов. Эксперты говорят, что без отклонений в психике из тюрьмы не выходит никто.

Одно из самых распространенных психических расстройств бывших заключенных — психопатизация личности, поясняет психолог, бывший глава психологической службы исправительной системы Татарстана Владимир Рубашников. «Заостряются черты, связанные со спонтанным проявлением себя, с завышенной самооценкой. Черты, которые были в жизни до тюрьмы. Понимаете, чтобы человека ударить, чтобы украсть что-то, нужен особый личностный склад. Не каждый человек может это сделать. Когда человек постоянно этим занимается, то у него формируются определенные личностные свойства, которые условия тюрьмы могут усилить. В тюрьме, например, необходимо обманывать — это часть отношений между персоналом и заключенными», — пояснил эксперт. Человек может быть замкнутым или склонным к одинокому образу жизни и на воле, но в тюрьме подобные качества нередко обостряются, равно как и склонность к агрессии.

Самый кризисный период для людей, только что вышедших из мест лишения свободы, — это первый год. Многие возвращаются к старым привычкам, чтобы социализироваться, в том числе снова начинают употреблять алкоголь и наркотики. Если человек преодолел этот период, то второй кризис может грянуть через три года. Готовить к освобождению заключенных, согласно УПК, должны на протяжении целого года, но на деле психологическая служба этим не занимается. «Психологам не до индивидуальной работы — их слишком мало. О чем говорить с отрядом в 100 человек? А вся психологическая служба заточена на выявление тех, кто будет совершать бунты и портить имущество колонии. На деле, несмотря на нормативы, заключенных выпускают из мест лишения свободы просто так, без подготовки», — отметил эксперт. Психологического сопровождения после выхода из тюрьмы нет вовсе. В России есть уголовно-исполнительная инспекция, но ее сотрудники не выясняют, какие у человека планы на будущее, и не помогают трудоустроиться. «Он никому не нужен. Он изгой — и будет стараться позиционировать себя, используя те знания, которые были сформированы за 10-15 лет и которые в процессе наказания он только усовершенствовал, — объяснил поведение рецидивистов специалист. — Наблюдение из практики: в больницах, где лечатся преступники, признанные невменяемыми, у большинства пациентов за плечами не одна судимость».

Обследовать бывшего заключенного начнут только в тот момент, когда он совершит новое преступление, добавил эксперт совета при президенте по правам человека Михаил Сенкевич. И потому ситуация с Сергеем Помазуном — не исключительный случай. По факту бывший заключенный не нужен не только обществу, но и правоохранительным органам. Как отметил Рубашников, некоторые зэки привыкают к строгой дисциплине и к тому, что решения принимают за них, но на воле остаются без жесткого контроля. В итоге предотвратить преступления, подобные тому, какое произошло в Белгороде, практически невозможно.

По мнению Сенкевича, заключенного «пинают» в колонии, потом «пинают» общество и полиция. «Он идет и совершает преступление против тех, кто его пинал», — подытожил эксперт.

В среду, 24 апреля, рассматривая вопрос об аресте Сергея Помазуна, судья задал обвиняемому всего несколько вопросов.

— Вы возражаете против такой меры пресечения?
— Я не возражаю.
— И не хотите ничего пояснить?
— Не хочу. Точнее, как-то, может, и возражаю, но разве я имею право?

Это была единственная живая реплика Сергея Помазуна за все судебное заседание.