Комитет по безопасности и противодействию коррупции Госдумы подготовил пакет поправок к закону «О полиции». Депутаты собираются освободить полицейских от ответственности за телесные повреждения, которые они могут причинить правонарушителям, применяя оружие, спецсредства или физическую силу. Помимо этого сотрудники МВД не будут отвечать за порчу имущества граждан и организаций, непричастных к преступлению, если это имущество пострадало в результате исполнения полицейскими своих служебных обязанностей. Как помогут эти поправки полицейским выполнять свои обязанности? Не развяжут ли они руки тем, кто пришел в полицию, чтобы реализовать свою склонность к насилию? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил завотделом медицинской психологии научного центра психического здоровья РАМН Сергей Ениколопов.
«Лента.ру»: Могут ли эти поправки привести к бесконтрольному и неадекватному применению силы со стороны сотрудников полиции?
Ениколопов: И да, и нет. Однозначный ответ дать сложно. С одной стороны, эти поправки не отменяют правила и инструкции по применению силы и оружия. Например, нельзя применять физическую силу и уж тем более оружие, если человек не оказывает сопротивления и не пытается скрыться. Но при этом открытым остается вопрос о соразмерности и адекватности физического воздействия в ситуации, когда применение силы оправданно.
Мог бы сломать подозреваемому только правую руку, но сломал обе...
Ну, как-то так. В суде его, конечно, спросят, почему он так поступил. А он ответит, что подозреваемый оказался левшой и поэтому в целях безопасности, и т.д., и т.п. Много вы знаете случаев, когда полицейских признавали виновными в неадекватном применении силы?
Нет. Совсем немного.
Как правило, все действия полиции признаются правомерными, а теперь это и обсуждать не будут.
Сергей Ениколопов
Фото: Дмитрий Лебедев / «Коммерсантъ»
Но это же плохо.
Плохо. Но давайте вспомним события на Болотной площади. Среди протестующих встречались и такие, чьи действия были не менее жесткими, чем действия омоновцев. Если бы омоновцы в каждом случае размышляли об адекватности физического воздействия, они бы не выполнили поставленную задачу.
Но под это воздействие тогда попали и те, кто вовсе не заслуживал жесткого обращения.
И такие эпизоды были. Но надо понимать, что ситуация, когда полицейский ежесекундно рискует получить куском асфальта по голове, не располагает к дифференцированному подходу. Мы знаем случаи, когда омоновцы неоправданно жестко действовали во время вполне мирных демонстраций.
Но я не знаю, о чем думали законодатели, разрабатывая эти поправки. То ли о контртеррористической операции в Дагестане, то ли об акциях на Триумфальной площади. Возможно, полностью снимать ответственность не следует, и в процессе обсуждения эти нюансы надо учесть и что-то доработать.
Полицейские и сейчас-то не слишком трепетно относятся к частной собственности, вспомним хотя бы баррикаду из автомобилей на МКАДе, а что же будет, если с них и вовсе снять эту ответственность?
Тоже непростой вопрос. Надеюсь, в ходе обсуждения депутаты как-то продумают механизм компенсаций для граждан, чье имущество пострадало в результате законных действий полиции. Но то, что с полицейских эту ответственность хотят снять, на мой взгляд, правильно. Представьте себе полицейского, который может задержать преступника, воспользовавшись вашим автомобилем. Но он при этом понимает, что, бросившись в погоню на чужой машине, он потом за нее не расплатится. Эти опасения сидят у него в подкорке, и говорить о полноценном исполнении своих обязанностей тут не приходится. Полицейский не должен размышлять о стоимости витрины, которую он может разбить, преследуя преступника. Эти поправки могут освободить полицейских от каких-то внутренних барьеров, которые мешают им делать то, что мы действительно от них ждем.
Фото: Денис Синяков / Reuters
Может, какие-то барьеры все же надо оставить? Хотя бы те, что не позволяют намеренно причинять боль.
Я не думаю, что на следующий день после принятия этих поправок полицейские кинутся долбить нас по головам. Мы, надо признать, формируем свое восприятие полиции через телевидение и СМИ. Причем телевидение рисует нам, как правило, негативный образ полицейского, от которого мы вправе ожидать худшего. На самом же деле таких персонажей в полиции немного.
Не станет ли их больше, если мы уберем барьеры?
Если говорить об адекватных людях, то закон их не испортит. При этом полицейский перестанет раздумывать о возможных последствиях в ситуации, где нет времени на раздумья, а надо действовать на уровне рефлексов.
А как быть с неадекватными, которых тоже достаточно?
Надо избавляться от неадекватных. Единственный возможный путь — это наладить отбор сотрудников и психологическую работу с ними на протяжении всего срока службы. Не надо набирать тех, кто склонен к насилию и жестокому поведению. Определить это несложно. Вспомните историю с отделом полиции «Дальний» в Казани. Тогда хотели повесить собак на психологов, но, когда подняли документы, выяснилось, что никого из фигурантов этого дела психологическая служба не рекомендовала к приему на работу. Но к психологам в полиции относятся несерьезно. А тут еще и недобор кадров в полиции, текучка. Вот и имеем то, что имеем. Набираем из того что есть и требуем статистики по раскрытию. В результате для следствия пытки становятся способом получить признание и сделать статистику.
У омоновца или сотрудника ППС таких мотивов нет. Откуда у них жестокость и склонность к насилию?
Если не говорить о патологических садистах, которые, полагаю, тоже встречаются в полиции, то чаще всего мы имеем дело со спонтанным проявлением жестокости. К такому поведению склонны люди с низкой самооценкой. А полицейские, будем говорить откровенно, люди не самые статусные в социальном плане. При этом их топчут все — и правые и левые. Редкий журналист не пройдется по омоновцам, которые в очередной раз разогнали какой-то митинг. Нет у нас образа полицейского-героя. То ли дело сотрудник МЧС. Спасатель-герой есть, а полицейского нет. Низкая самооценка и ощущение перманентной униженности провоцируют эту жестокость. Эта их компенсация. Они вот идут по улице, и у них ощущение, что все на них смотрят волком. Как после этого не приложить кого-то при случае. Это ж себя не уважать. Здесь нет рационального элемента, как в Казани. Здесь другое — «мне показалось, что вы косо на меня посмотрели и не уважаете». Причем эти ощущения необъективные, им так кажется. Они ведь тоже смотрят наше телевидение, читают наши газеты, и уверены, что большинство считают их взяточниками и мерзавцами, хотя это вовсе не соответствует реальному положению вещей.
Полицейские из Казани были униженными или патологическими садистами?
Думаю, в какой-то мере имело место и то и другое. Но принципиальное отличие состоит в том, что все эти пытки применялись не потому, что эти следователи и участковые были озлоблены на людей или хотели их пытать. Им надо было получить признание, а другими методами они, похоже, не владели. Хотя, не будем наивными, есть в полиции и те, кто идет туда именно затем, чтобы демонстрировать свою власть и применять силу. Ведь есть же люди, которые становятся палачами не потому, что кто-то должен делать эту работу, а потому что работа нравится. Вот и в полицию тоже идут люди, которым нравится чувствовать власть над людьми, унижать их, видеть их страх. Причем они понимают, что с ними что-то не так и их поведение неадекватно. Они даже находят себе всяческие смехотворные оправдания вроде того, что он по гороскопу скорпион и именно от этого все его проблемы.
Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»
Как относятся к таким в коллективах?
По-разному. В советские времена от таких старались избавляться, понимая, что рано или поздно такой сотрудник что-нибудь натворит и проблемы будут у всех. Это решалось без всяких психологов. Они просто не проходили аттестацию и все. Сейчас же ситуация иная. Коллективная ответственность ушла, коллективы стали к таким людям терпимее, а психологическая служба так и не получила необходимых ей полномочий. Поэтому таких сотрудников теперь становится больше. Где-то таких игнорируют, а где-то и пример с них берут.
И к чему же нам готовиться, когда такие сотрудники поймут, что более не несут ответственности за применение физического насилия?
Пусть об этом болит голова у министра.
Не случится ли так, что головы будут болеть как раз у нас?
Боюсь, что и это возможно. Люди, склонные к насилию и проявлению жестокости, в такой ситуации ведут себя более раскованно по сравнению с нормальными людьми. Но люди, которые принимают законы, ориентируются как раз на средних, нормальных людей. В отношении средних закон будет работать. Вопрос лишь в том, как отличить средних от крайних.