В недавно вышедшем на экраны фильме Никиты Михалкова «Солнечный удар», помимо персонажей выдуманных, появляются — хоть и в эпизодах — персонажи реальные, исторические. О Розалии Самуиловне Залкинд (Землячке) мы уже писали. Пришло время поговорить и о втором живом символе красного террора в Крыму – венгерском интернационалисте Бела Куне.
Если Землячка у молодой актрисы Мириам Сехон получилась очень удачно, несмотря на четырнадцатилетнюю разницу в возрасте с оригиналом, который «в сто раз грозней», то Бела Кун Сергея Бачурского, увы, утрированно-карикатурен. Одутловатый, пожилой, с трудом говорящий по-русски, смотрящий на товарища Землячку совсем не как на товарища. «Не так все это было, совсем не так».
Пламенному большевику Бела Куну в ноябре 1920-го, когда части Красной армии совместно с союзниками-махновцами и красно-зелеными партизанами заняли Крым, было 35 (Бачурскому же — 57). По-русски он говорил прекрасно и практически без акцента — выучил за время пребывания в плену. Ну и жену свою, Ирину Кун, он любил — как и единственную дочь, Агнессу.
16 ноября 1920 года Бела Кун возглавил только что образованный Крымский ревком, который должен был стать основной властью в Крыму до избрания Советов, что и было зафиксировано в Приказе №1. Приказ №4 от 17 ноября устанавливал трехдневный срок обязательной регистрации для всех оставшихся в Крыму солдат, офицеров и чиновников Вооруженных сил Юга России, лиц, прибывших туда за время отсутствия советской власти (то есть с июня 1919 года) и иностранцев.
Следует заметить, что этот приказ изначально издавался именно для того, чтобы понять, сколько именно «бывших» осталось в Крыму после ухода Врангеля. Дело в том, что очередная волна красного (а если быть точным в формулировках — то красно-зеленого) террора начала захлестывать Крым за несколько дней до приказа о регистрации.
15 ноября части красных вышли на Южный берег Крыма, заняв Севастополь и Феодосию, на следующий день ими была занята Керчь, а 17-го — Ялта. Все это время махновские части Семена Каретника, входившие в состав войск Южного фронта Михаила Фрунзе, безжалостно уничтожали всех, кто попадался им на пути, — будь то офицеры, солдаты белых частей или просто гражданские. Точно так же вели себя и красно-зеленые отряды кубанских казаков и крымских татар.
Ужасы, описываемые очевидцами и затем обильно цитируемые в прессе и в исследованиях, относятся именно к этим нескольким дням. Массовые повешения, стихийные убийства, грабежи и разбой — все это относится к первым дням взятия Крыма, к царившей тогда неразберихе. Разумеется, в происходившем есть и вина члена Реввоенсовета Южного фронта Бела Куна — но не его одного.
Известно, что в день образования Крымского ревкома председатель ВЧК Феликс Дзержинский направляет телеграмму начальнику Особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов Василию Манцеву: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Поступайте с ними согласно данным Вам мною в Москве инструкциям. Будет величайшим несчастьем Республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто из населения и красноармейцев. Все командированные должны быть сугубо контролированы». Какие инструкции давал Манцеву Железный Феликс — неизвестно. В любом случае, речь не шла о тотальной амнистии.
Мемориал Белы Куна в парке Мементо (Будапешт)
«Вернувшиеся офицеры в большинстве своем воспринимали и революцию, и Бела Куна чрезвычайно просто. Большевики — грабители. Бела Кун грабит вместе с ними. Или так: офицеров, которые не желают сражаться за русскую революцию и хотят приехать домой, Бела Кун вешает на первой попавшейся сосне». Это, заметим, пишет отнюдь не Мельгунов или кто-либо еще из «белых» историков. Это выдержка из воспоминаний Ирины Кун, жены революционера, опубликованных в журнале «Огонек» в 1966 году.
Уже через пять дней после занятия Крыма, 23 ноября 1920 года, Фрунзе направляет в штаб Крымского корпуса махновской армии приказ о включении его в состав 4-й армии и полном переформировании частей. Повстанцы ответили отказом, и 27-28 ноября корпус был фактически уничтожен. Оставшиеся в живых махновцы попали в те же лагеря, что и врангелевские офицеры, которых они стреляли и вешали еще две недели назад. Но это уже происходило без участия пламенного венгерского интернационалиста.
Полное бездействие Бела Куна во время махновской фазы террора (15-17 ноября) и бессмысленная, ничем не оправданная жестокость во время фазы системного, организованного террора, приводят к тому, что уже 27 ноября вопрос о председателе Крымского ревкома выносится на заседание Политбюро ЦК РКП (б). Бела Куна через одиннадцать дней после назначения было решено снять с должности. Однако из-за царившей в Крыму неразберихи он исполнял обязанности вплоть до декабря, когда ему на смену был прислан Михаил Ветошкин, бывший тогда председателем Киевского губревкома. Ветошкину удалось продержаться на этой должности меньше месяца, после чего в красном руководстве Крыма опять продолжилась должностная чехарда.
Викентий Вересаев писал о событиях осени 1920 года: «Всех являвшихся арестовывали, по ночам выводили за город и там расстреливали из пулеметов. Так были уничтожены тысячи людей. Я спрашивал Дзержинского, для чего все это было сделано? Он ответил: — Видите ли, тут была сделана очень крупная ошибка. Крым был основным гнездом белогвардейщины. И чтобы разорить это гнездо, мы послали туда товарищей с совершенно исключительными полномочиями. Но мы никак не могли думать, что они так используют эти полномочия». Очевидно, что даже для Дзержинского произошедшее в Крыму стало неприятной неожиданностью.
Кун оставался в подвешенном состоянии до января 1921 года, когда он был вызван в Москву для работы в Исполкоме Коминтерна. В Крыму же обстановка оставалась довольно сложной вплоть до октября 1921 года, когда была образована Крымская АССР, в частности из-за действий (и бездействия) руководителей большевиков осенью 1920 года. Партийное руководство, недовольное Куном, направило его в Германию, где он в очередной раз, цитируя Ленина, посчитал необходимым «обязательно быть левее левого». В результате деятельности Куна немецкие коммунисты были втянуты в открытое вооруженное столкновение с правительственными войсками и потерпели поражение. Подобные результаты работы Куна привели к тому, что уже в 1922 году был фактически отстранен от работы в Коминтерне и направлен на Урал.
После смерти Ленина Бела Кун занимался идеологической работой, тесно сотрудничая по линии Коминтерна с европейскими компартиями. В 1928 году его арестовывают в Вене, но вскоре по требованию СССР освобождают. Однако его бурная деятельность и приверженность левым идеям сыграли злую шутку. В 1936 году он был обвинен в сектантстве, разлагающих действиях и работе против Коммунистического Интернационала. Кун был снят со всех постов в Коминтерне и в компартии Венгрии, в 1937 году арестован и 29 августа 1938 года расстрелян на Бутовском полигоне. Десятью днями ранее там же был приведен в исполнение приговор в отношении Василия Манцева — того человека, который получил приказ, «чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец». Революция пожрала своих детей.