Сценарист «Викинга» Андрей Рубанов переписал в роман русскую народную сказку про Финиста — ясного сокола, а самый известный и талантливый индонезийский писатель Эка Курниаван выпустил свой вариант «Ста лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Его роман называется «Красота — это горе». Новые версии старых сюжетов читала обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
Андрей Рубанов «Финист — ясный сокол» («Редакция Елены Шубиной»)
Определяющая черта абсолютно всех без исключения главных героев книг Андрея Рубанова — их вневременность. Они не модные — они настоящие. От банкира, которого подставил партнер по бизнесу, из первого романа «Сажайте и вырастет» (2000 год) до предыдущей книги «Патриот» (2017), — все они производят неизменное впечатление последних из могикан. Благородных рыцарей, живущих по кодексу чести. Мушкетеров, способных в рекордные сроки доставить алмазные подвески из любого далека. Донкихотов, на которых держится мир.
В этом смысле любопытно было гадать, как обойдется автор с сюжетом известной народной сказки про Финиста — ясного сокола, в которой привычные сказочные схемы как бы вывернуты наизнанку: не добрый молодец отправляется в Тридевятое царство за любимой, а девушка должна стоптать железные башмаки, стереть железный посох и изглодать железный хлеб, чтобы вернуть возлюбленного. Если задаться целью, то из этого можно было бы скроить отличный гимн феминизму, особенно, если в финале Марья решит, что никакой Финист ей не нужен, а вот скиллы и компетенции, приобретенные за время поисков, — очень даже полезны.
Но Андрей Рубанов не из таких. Он не отрабатывает актуальную повестку. Точнее, отрабатывает, но на свой лад: он пишет так и о том, как и о чем считает важным и нужным сказать в первую очередь для себя. О мире, который больше и сложнее представления о нем любого из его жителей, будь то хоть человек, хоть нелюдь, хоть ведьма, хоть Змей Горыныч. О Заветах, которые устаревают и требуют реформ. Об открытости, которая должна побеждать национальный изоляционизм — иначе народу конец, он вымрет, каким бы сильным и умным ни был. Об отношениях мужчины и женщины наконец. Сильного мужчины, разумеется (таких в романе даже не один). И сильной женщины, хотя и с виду хрупкой.
Видно, что условная сказочная древность, в которой разворачивается сюжет «Финиста — ясного сокола», Андрею Рубанову очень дорога. Он рисует ее с совершенно пелевинской кропотливостью, граничащей с занудством гика: штрих за штрихом, краска за краской, монолог за монологом, исповедь за исповедью, не уставая объяснять и описывать читателю законы и устройство мира, в котором живут его герои. Не только девка Марья с отцом-кузнецом и старшими сестрами, но и глум, от лица которого рассказывается о ранении Финиста. И оружейник, который помогает Марье во второй части добыть драконий яд, чтобы вылечить ее возлюбленного. Наконец Соловей-разбойник, который у Рубанова оказывается таким же птицечеловеком, как Финист, только изгнанным соплеменниками за преступление. Именно он доставляет Марью в небесный город.
Такая серьезность в деталях, на первый взгляд, уводит роман в жанровую литературу. Но и Пелевин бы читался как сугубое фэнтези, если бы не обязательные шуточки на тему виртуальных политиков, маршей протеста, феминизма и прочего. Однако по мере чтения все больше создается впечатление, что и Рубанов столь же привязан к действительности, несмотря на все коловороты. Просто его привязка другого рода — не обстебывание общественно-политических и мировозренческих перемен, а размышление над тем, что есть любовь, традиция, равенство и уважение. С его опрокинутой в сказку картиной мира можно спорить, — но не уважать ее нельзя. Она того заслуживает.
Эка Курниаван «Красота — это горе» (перевод М. Извековой, изд-во «Фантом Пресс»)
Роман Эки Курниавана принято называть индонезийским вариантом «Ста лет одиночества». И это не журналистский штамп — это констатация факта. «Красота» вполне осознанно кроилась автором по маркесовским лекалам — и от читателя это не скрывалось. Напротив, как умный человек с хорошим чувством юмора и стиля, Курниаван разбросал по роману маркеры, указывающие на первоисточник. В «Красоте» тоже есть родовое проклятие, сложные семейные отношения, инцест и много секса. И даже самые ненаблюдательные не могут не обратить внимания, что Ренганис Прекрасная чем-то похожа на Ремедиос Прекрасную из «Ста лет одиночества». По меньшей мере, красотой и звучанием имени. И не только ими.
Итак, «Красота — это горе» — это история Индонезии ХХ века, рассказанная через жизнь ее самой красивой, влиятельной и богатой проститутки по имени Деви Аю, чья бабушка была индонезийской наложницей богатого голландца, а родители — родными братом и сестрой. Но не инцест послужил основой для родового проклятия, а несчастная любовь. Дело происходит в вымышленной провинции Халимунда, подобно тому, как Маркес поселил своих героев в вымышленное же Макондо.
На протяжении своей жизни Деви Аю родила четырех дочерей от четырех разных отцов — трех красавиц и одну уродливую, как прошлогодняя картофелина. Колониальная политика, войны, голландцы, японцы, партизаны и коммунисты — все главные индонезийские события ХХ века и их герои так или иначе проходят через семью и постель Деви Аю и ее дочерей. Сестры выйдут замуж, у Деви Аю родятся внуки. Но как и у Маркеса, обилие потомков не гарантирует выживаемость роду — проклятие есть проклятие.
Историчность романа никак не мешает его мифологичности: жизнь халимундцев течет ровно так же, как и века назад. Люди продолжают умирать и возвращаться из могил призраками во плоти, чтобы выпить кофе с близкими или посмотреть, как живет их семья спустя двадцать лет после их смерти (так поступает сама Деви Аю). Мифы о браке женщины с псом будут находить в реальной жизни хоть и метафорическое, но вполне материальное и довольно разрушительное воплощение.
Можно задаться вопросом зачем Эке Курниавану понадобилась вся эта мистика? Вероятно, затем, чтобы показать, что несмотря на скорость смены исторических героев и декораций, а также разницу между поколениями, на глубинном уровне люди меняются мало. А то и вовсе остаются прежними.