«Погибнет еще много людей — это факт» Почему мир оказался не готов к коронавирусу и как болезнь изменит все вокруг

Во всем мире число заразившихся коронавирусом превысило 420 тысяч человек, из них почти 19 тысяч умерли. И если в Китае эпидемию удалось остановить, то в Европе сделать это не удается. В России пока все намного лучше, часть заболевших уже выздоровели, но общее число зараженных продолжает расти и здесь. Чтобы противостоять вирусу, власти объявили следующую неделю выходной. Скоро ли закончится пандемия, как перенесенная болезнь впоследствии скажется на здоровье выживших и как вирус может изменить все вокруг — «Лента.ру» узнала у автора популярных научных лекций на YouTube о коронавирусе, доктора биологических наук, профессора Школы системной биологии университета Джорджа Мейсона (США) Анчи Барановой.

Добрый и злой вирус

«Лента.ру»: О новом коронавирусе стало известно в декабре. Почти до марта все страны с интересом наблюдали что да как. После того как вирус в Китае подавили, «рвануло» в Европе и Америке. Это следствие того, что ситуацию недооценили?

Анча Баранова: Естественно, о том, что ситуация в Китае серьезная, лидеры всех стран знали давно. Но если вы живете стабильно, без потрясений, очень трудно взять и разрушить привычный уклад, исходя из каких-то прогнозов. Допустим, вас сегодня предупредят, что летом совсем отключат электричество в доме на несколько месяцев. Но вы же не сразу побежите покупать себе какой-то электрогенератор или батарейки. У вас есть бюджет на каждую неделю, свободных средств не хватает. И вы думаете: может, со следующей зарплаты или еще со следующей...

Государства живут по такому же принципу. Системы здравоохранения с коронавирусом не справляются не из-за того, что организаторы плохие и не подготовились. Существующая система саморегулируется таким образом, что в нормальной жизни справляется лучше, в условиях кризиса — хуже. В течение многих предыдущих лет усилия были направлены на снижение запредельной стоимости здравоохранения. Сейчас по этому поводу все сильно расстраиваются. Но если взять здравоохранение какой-то страны и нарастить ему десятикратный запас прочности — то есть на всякий случай увеличить количество аппаратуры или чего-то еще в десять раз, — цена за это просто равномерно распределится по всем больным. А ведь некоторые из них пришли к врачу просто за таблетками от головной боли или поноса.

Нет десятикратного запаса прочности ни в каких системах здравоохранения, потому что это делает значительно дороже стоимость лечения. И оно тоже чревато жертвами.

Почему в Италии эпидемия развивается так страшно, а в Германии — относительно спокойно? Правда, что есть злой и добрый вирус?

Боюсь, мем про злой и добрый вирусы запустила я сама. Пыталась по-простому объяснить, что в начале эпидемии ученым стало известно минимум о двух штаммах вирусов, которые вели себя с разной степенью агрессии. Но учитывая, что с момента публикации этой научной статьи прошел почти месяц, в каком-то смысле информация устарела.

Сейчас ученые составили международную карту распространения вируса. На трекере видно, в каких регионах какие штаммы «живут».

В Италии, например, на 90 процентов тип вируса — итальянский. На карте он обозначен зеленым цветом, есть там и немножко красного типа, который прибыл из США. В Америку, судя по эволюционной модели, вирус прибыл из Китая, а не из Европы. Во многих странах Европы тоже китайский штамм, но попал он туда другим путем, через Иран. В результате эволюция местного вируса немного другая.

В Россию откуда попал вирус?

На этом вирусном трекере Россия пока не представлена, потому что еще не отправила в международную базу данных сиквенс (прочитанная последовательность генетического кода — прим. «Ленты.ру») выделенного вируса. Российских публикаций по этому поводу тоже нет. Уверена, что в России вирус отсеквенировали и кто-то это все анализирует. Просто пока в общую карту информация не встроена.

Чем отличаются варианты коронавирусов в разных странах?

Я не хочу сказать, что какой-то из штаммов коронавируса хороший, а другой плохой. По всей вероятности, большинство мутаций более-менее нейтральные. Еще не сделаны работы по сравнению частоты встречаемости каждого из штаммов вируса у легких и тяжелых пациентов. Может быть, есть какие-то отличия, но пока нам это неизвестно.

То есть сейчас знания о перемещении вируса по миру представляют интерес лишь для науки, а для пациента практической пользы тут нет?

Вы правы. Но довольно скоро это станет важным и для обычного человека — в тот момент, когда появится информация, клинические истории о том, как переносили заболевание люди с разными штаммами.

Почему информация так долго собирается, ведь это же важно для поиска лечения?

В последние двадцать лет здравоохранение в частности и наука в целом развивались так, чтобы затруднить допуск к персональной информации. Считается, что это личное право субъекта — предоставлять ли сведения о том, чем и как он болеет. Пользоваться этой информацией можно в агрегированном, то есть обобщенном виде. И только после того, как человек подпишет информированное согласие, что хочет в этом исследовании принимать участие.

Сейчас, чтобы собрать какие-то сведения о пациентах, эксперты должны составить миллион бумаг, поставить туда миллион печатей. Даже во время пандемии эти процедуры никто не отменяет. Естественно, врачи сейчас это делать не успевают. У них главная задача — людей спасать.

Шансы на излечение

А если знать, что этот пациент с коронавирусом заразился в Италии, а другой — от человека, прибывшего из Германии, можно спрогнозировать, по какому сценарию у них может развиться болезнь?

В Италии и Германии вирус практически никак не отличается. А почему там такие разные сценарии развития болезни — это как раз национальные особенности. Немцы немножко подисциплинированнее итальянцев, тщательнее соблюдают карантин.

И в Германии больше свободы у врачей, это важный момент. Там не сильно закручены гайки по поводу того, что врач должен лечить только так и никак иначе. Сейчас самым эффективным лечением считается комбинация противомалярийного препарата гидроксихлорохина и антибиотика азитромицина. Но в Германии многие врачи эту схему уже давно использовали, просто не публиковали протоколы. И у немецких докторов есть возможность «для творчества», они могут использовать препараты, которые фармакопеи (регламенты по лекарствам — прим. «Ленты.ру») других стран не признают, а в немецкой практике они сохранились.

Вы имеете в виду лекарства, которые специалисты доказательной медицины называют фуфломицинами? Информацию из Китая о том, что арбидол хорошо себя зарекомендовал в лечении коронавируса, наши врачи восприняли скептически.

Сейчас опубликовано исследование (правда, пока не в окончательном виде, а в препринте), где сравнивали препарат против эболы Favipiravir и арбидол. На бумаге совершенно четко видно, что противоэбольное лекарство лучше, пациенты с ним болеют меньшее количество дней. Значит ли это, что данные исследования показывают, что арбидол не работает? Нет, они исключительно о том, что препарат против эболы намного сильнее. Мы не знаем, работает ли российское лекарство само по себе, не в комплексе с другими. Такого контроля поставлено не было. И кроме того, самый большой невидимый слон в этой комнате — «Фавипиравира» от эболы на самом деле в реальности нет. В теории он есть — немножко, для испытаний. А на практике — нет. В России — вообще нет, так как он изобретен японской компанией, которая просто так им не поделится. Да и если бы мы были в Японии, все равно на практике нет, так как его сначала надо насинтезировать в достаточных количествах, на складе он не лежит. Ни в коем случае не защищаю арбидол. По арбидолу нет твердой доказательной базы. Не потому, что он испытан правильным образом и показано, что не работает, а просто никто на хорошем уровне — в дорогих, правильно организованных испытаниях — его не проверял.

Однако, если имеются средства, которые вроде немного помогают пяти или десяти процентам от всего числа больных, а не в 90 процентах случаев, безопасность которых доказана, то почему бы в данной ситуации ими не пользоваться? Но там, где медицина слишком зарегулирована — в Америке, в большинстве европейских стран, — это все запрещено. В Китае применялось очень многое, в Германии медики балансируют. В этих странах врач не подвергается стигматизации или наказаниям за использование «дополнительных» препаратов. Бывают также не совсем фармакопейные подходы к лечению, но эффективные. Например, переливание реконваленсцентной сыворотки (препарат из крови от выздоровевших людей — прим. «Ленты.ру») тяжелобольным. Это точно работает, но в рамках зарегулированного подхода крайне трудно все организовать так, чтобы снять этические вопросы. Например, такие: «А где вы взяли эту сыворотку?» «Правда от добровольцев, или вы их немножко "уговорили"?» «Вы им точно ничего не заплатили?».

Я полностью за доказательную медицину. Но когда у нас пандемия с большими жертвами и есть какие-то маргинализированные, но безопасные средства, то почему бы им не дать шанс на применение?

Маргинализированные?

Маргинализированные не в том плане, что плохие. Те, что точно не вредят, но при этом помогают лишь слегка. Та же аскорбиновая кислота к ним относится. Эти средства можно использовать на доврачебном этапе. Тем более что во время сезонных инфекций половина населения все равно витамин С как ела, так и будет есть. Но от врачей по поводу аскорбиновой кислоты рекомендаций к ним почти не поступает.

На уровне популяции это может иметь значение. Сейчас в США и Европе больницы перегружены. Человек приходит, а ему говорят: вот когда подскочит у вас температура до 42 градусов, приползайте. Если благодаря этим маргинализированным средствам из 100 тысяч человек хотя бы у пятидесяти болезнь не перейдет в тяжелую форму, то это уже хорошо. Это снизит нагрузку на высокопроизводительную медицину.

И еще раз хочу подчеркнуть, что ни в коем случае не выступаю за альтернативную медицину и против доказательной. Нужно иметь в виду, что у каждой монеты есть две стороны. Мы очень много внимания уделяли только одной.

В России в качестве профилактики коронавируса официально чиновники и врачи рекомендуют поднимать иммунитет гомеопатией. Имеет это смысл?

В народе есть устойчивое выражение — поднять иммунитет. Но иммунитет и так не лежит, он у всех скачет по-разному. У одних иммунитет силен против вирусов, у других — лучше сражается с бактериями. Если мы заранее начнем его поднимать, то ничего хорошего не получится. Иммунитет — он как армия. То есть армии можно приказать, она мобилизуется, поскачет как скажете. Но продержится несколько дней. И потом этот достигнутый уровень боевой готовности для нее будет обычным, нормальным. Для новой мобилизации вам нужно приложить в два-три раза больше усилий.

Поэтому пока в России явной эпидемии нет, не нужно ничего заранее поднимать, это контрпродуктивно. Может, имеет смысл это начать делать, когда почувствуете первые признаки заболевания: горло першит, сухость в носу. И второе — если точно знаете, что контактировали с позитивным больным. Тогда поднимайте тем, чем вы привыкли. В этом есть позитивный психологический момент. Конечно, некоторые средства более эффективны (эхинацея, например), а некоторые — менее.

Не утихают споры, чем лучше сбивать температуру. Минздрав Франции сначала порекомендовал парацетамол, потому что ибупрофен способен усиливать коронавирус. Многие не соглашаются с этим.

Не все знают, что бесконтрольное увлечение парацетамолом может быть опасно. Если сейчас начнут его глушить в профилактических целях, то могут попасть с печеночной недостаточностью в больницу. Печень ведь мгновенно не отваливается. Человек просто начинает себя хуже чувствовать, устает, возможно, болит голова. И чтобы как-то исправить ситуацию, он снова глотает таблетку. Если в течение дня доза превысит четыре грамма — печени это не понравится. А четыре грамма в России — разрешенная доза. Потреблять такую разрешенную дозу две недели — наступит катастрофа.

И нужно знать, что примерно у 30 процентов населения, включая детей, — стеатоз печени (жир в печени, невирусный, хронический стеатогепатит). Для них все намного хуже с парацетамолом, и разрешенные четыре грамма для них — слишком много. Сейчас, кстати, ВОЗ убрала рекомендацию заменить ибупрофен на парацетамол.

Можно принимать аспирин для снижения температуры, который также довольно сильный антикоагулянт, способный препятствовать отеку легких. Но нужно помнить, что детям аспирин противопоказан. И вообще, нужно почаще советоваться с врачом.

Детский вопрос

В самом начале эпидемии у ученых была обнадеживающая информация о детях — они практически не заболевают, а если заразились, то переносят достаточно легко. Сейчас говорят, что это не так. Есть какие-то новые данные?

Все по-старому, просто немного изменилась эмоциональная окраска. Допустим, в самом начале эпидемии было известно о 1000 заболевших. Среди них детей практически не встречалось, максимум — у одного-двух, в легкой форме. Поэтому мы приходим к выводу, что дети практически не болеют. Но когда условно выборка стала 100 тысяч, из которых 200 — дети, то мы уже четче понимаем, что и дети заболевают. Хотя в целом процентное соотношение не изменилось, просто на маленьких цифрах это не так бросается в глаза.

Инфекционные заболевания у детей встречаются чаще, чем у взрослых. Потому что дети — они «новенькие», они еще этим не болели. А у взрослых на какие-то болезни уже иммунитет, да и иммунная система более зрелая. Если домашнего ребенка отдать в детский сад, он будет каждые две недели приносить домой какую-нибудь гадость, это широко известный феномен. Риновирус часто их поражает — он вызывает респираторные болезни, поражает и легкие, немного их ослабляет.

И если так получилось, что ребенок заболел чем-то, полежал с температурой два дня, а потом пошел скакать везде, то вирус из легких полностью еще не успел вычиститься. Если в это время ребенок подцепит коронавирус, то справиться с ним организму уже будет сложнее.

Кроме того, есть люди с недиагностированным врожденным иммунодефицитом и «слабым» антительным или же интерфероновым ответом. При наличии достаточно большой выборки больных несколько таких детей туда попадают, и они сильно болеют, а при маленькой — им может и «повезти».

Карантин эффективен или нет? Почему почти месяц итальянцы сидят по домам, а количество больных и умирающих почти не снижается?

Нам только кажется, что в Италии все тянется очень давно. На самом деле у них только недавно объявлен строгий карантин. А раньше они ходили в магазин, на работу, кто-то гулял. Инкубационный период у этого вируса до двух недель, и во время этих походов люди успевают заразить кого-то. Заражаемость, конечно, снизилась, но не совсем.

Не получится ли, что, выйдя на свободу из карантина, мы все равно заболеем?

Так и произойдет. Сидя в карантине, мы просто оттягиваем время своего заражения и этим самым снижаем нагрузку на здравоохранение. Но в самоизоляции есть и большой позитив.

Совсем, конечно, вирусы не исчезнут. Потому что не все страны на карантине. Африка, например, «на свободе». Потом, несомненно, жители этих государств снова разнесут «умершие» вирусы по планете, но годика на три-четыре эпидемиологическая обстановка по этим болезням может запросто в несколько раз стихнуть.

Спорные моменты

У нас не утихают споры о том, надо ли всех тестировать на коронавирус поголовно или делать это точечно, ориентируясь на симптомы.

Информация по результатам тестирования больше нужна организаторам здравоохранения, ученым, чтобы получать важные данные о распространении вируса. С практической точки зрения, представьте, что в больницу поступают пациенты с инфильтрацией в легких. Вчера было десять таких больных с подтвержденным коронавирусом. Завтра еще сто. Понятно, что и у них коронавирус. Врач справится с этим и без лабораторной диагностики. Какую выбрать стратегию в этом вопросе, каждая страна решает самостоятельно, у всех свои точки отсечения.

В Америке штат Калифорния, допустим, перестал сейчас тестировать всех подряд. Раньше тестировали — у всех положительные результаты. Бессмысленно просто так тратить ресурсы.

Но пациенты хотят знать, болеют они или нет. И возмущаются, почему даже за личные средства не могут сдать анализы. На основании этого рождается подозрение, что государство что-то скрывает.

Не надо тут прибегать к конспирологическим теориям. Государство почему не хочет, чтобы люди сами тестировались? Просто хочет знать реальное распространение вируса. Вполне вероятно, что если граждане самостоятельно будут проходить диагностику, то могут «забыть» поделиться результатами. То есть в этой стратегии ничего неразумного нет. Россияне, конечно, любят попенять на правительство, но я не вижу, что российское государство сегодня делает какие-то плохие или неправильные действия, вредные для людей. Больших косяков я уж точно не вижу.

Для пациентов важнее знать не о том, что они заболели, а есть ли у них антитела к вирусу, и, следовательно, иммунная защита. Пока таких тестов в коммерческих лабораториях еще нет. Но думаю, что скоро появятся, сделать их не так легко, как тест на вирус, но проблема решаемая.

Еще один дискуссионный вопрос — нужны ли маски. Одни врачи говорят, что их должны носить только больные, чтобы не распространять заразу. Другие недоумевают, зачем тогда в других странах их носят все. Как правильно?

Маска — это средство психологической защиты. В Китае как было? Пришли в магазин, там 50 человек в маске, а вы без маски. Вам будет очень неуютно, на вас сразу зашикают и выгонят.

Я думаю, что в масках практической пользы не слишком много просто потому, что люди не в состоянии их правильно носить. Простейшие маски не работают на фильтрацию извне, то есть не защищают. Но они затрудняют дыхание, мешают говорить. Гораздо эффективнее — одноразовые перчатки. Если выходите из дома — их нужно обязательно носить, а затем выбрасывать. И до лица ими не дотрагиваться.

Иммунный ответ

К этому вирусу формируется иммунитет? Какой он?

Мы пока про это не знаем. Но этот вопрос — самый важный. Есть три разновидности иммунитета по длительности. Например, если человек переболел корью или был от нее привит, то от кори вы будете защищены на всю жизнь.

Против гепатита В человеку дают один белок-антиген и также формируют иммунитет к вирусу. Но постепенно он снижается, через десять лет нужно делать еще прививку-бустер, чтобы добавить антител. И не потому, что вирус гепатита изменился, а просто ослабли защитные свойства организма. Почему это происходит — точно не знаем, хотя есть догадки.

Есть еще, скажем, норавирус, который вызывает так называемый кишечный грипп. Против него иммунитет работает всего два года, а дальше титры антител быстро падают, и мы можем снова заболеть.

Совсем другая ситуация с гриппом, у которого большая скорость мутирования. Ежегодно образуется другой тип вируса. И к нему сильного иммунитета у нас нет. Но некоторые вирусы могут иметь перекрестную защиту. Например, переболели вы давно гриппом, через десять лет в ваш регион пришел похожий штамм вируса. А у вас к нему уже есть иммунитет.

Чего в этом плане ждать от нового коронавируса, мы не знаем, в уравнении очень много неизвестных. Но он точно не устроен так, как вирус гриппа. Он, конечно, мутирует, но не так быстро. Есть гипотезы. Например, до появления нового коронавируса было известно четыре типа коронавируса, заражавшие человека. Они вызывают ОРВИ, которыми чаще всего страдают дети. Конечно, «старые» коронавирусы и новый — разные, но какое-то сходство у них есть. Не исключено, что у детей выработался какой-то перекрестный иммунитет.

Есть ли сведения, что потом происходит со здоровьем у выздоровевших?

По данным Гонконга, в среднем у переболевших на 20-30 процентов падает объем легких, а это первый шаг на пути к серьезному заболеванию ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких — прим. «Ленты. ру»).

Но это касается тех, кто тяжело переносил болезнь, с осложнениями?

Не всегда. Есть случаи, когда инфекция тлела медленно, незаметно подрывая функции легких. Но на самом деле, как в дальнейшем перенесенная болезнь может сказаться — это предстоит изучить. Я уже говорила, что для этого необходимы пациентские данные, а их в широком доступе очень мало. Китай сразу начал выдавать свою информацию, сведений по Европе, которые можно было бы анализировать, почти нет.

Можно ли смоделировать эпидемиологическое развитие ситуации в мире, в России? Сейчас ученые говорят, что в переболевших странах началась вторая волна заражений.

Естественно: люди слезли с карантина и стали болеть, поэтому пошла вторая волна.

Если грубо говорить, то в среднем по стране будет сохранено десять процентов объема легких на человека. Это ведь отлично.

Вы надеетесь, что со временем новый коронавирус ослабнет и эпидемия самостоятельно утихнет. Как скоро это может произойти?

Есть разные прогнозы, некоторые — очень плохие. Кто-то из специалистов говорит, что вирус быстро эволюционирует. Поэтому оперативно сделать хорошую вакцину не успеваем. Ну, не сделаем хорошую, а сделаем средненькую, не на 100 процентов эффективную, но безопасную, это ведь тоже хорошо по сравнению с нулем. Особенно если сделать быстро и дать ее хотя бы небольшой группе населения, медикам, например. Есть много разных видов вакцин, и Россия тут на переднем крае науки. Сибирский «Вектор» — просто лучший в мире — рано или поздно справится с задачей.

Я думаю, что вирус ослабнет исходя из общих законов природы, принципов эволюции. Паразит по отношению к хозяину старается быть умеренным. Например, есть муж, который зарабатывает в месяц миллион долларов, и есть у него жена. Если жена тратит за месяц этот миллион, то через какое-то время мужу это может надоесть. В данном случае жена — паразит. А если она умеренный паразит, то есть тратит не миллион, а 700 тысяч, а остальное оставляет мужу, то этот вариант гораздо лучше. Такая же ситуация с вирусом. Он тренируется не убивать своего хозяина, и в конце концов научится. А когда это произойдет — не знаю. Нет у меня хрустального шара, посмотрев в который, можно увидеть будущее.

Ученые из немецкого института имени Роберта Коха, где изучаются инфекционные болезни, считают, что эпидемия стихнет через два года. На каком основании?

Потому что за это время переболеет 70 процентов населения планеты, и они создадут круги иммунитета. Предположим, у меня коронавирус. И я пошла к своей подружке Маше пить с ней кофе. Я бы, конечно, заразила бы Машу, только Маша уже переболела коронавирусом в прошлом году. И поэтому она уже не восприимчива, иммунна. А дальше я пошла к своему другу Пете, его я бы тоже с удовольствием заразила коронавирусом, только он тоже болел в прошлом году и не восприимчив к вирусу. Поэтому мне придется еще куда-то пойти и найти «свежую» жертву.

То есть через два года мы все как-то переболеем, на этом основано предсказание. Я думаю, что это может произойти пораньше. Не надо думать, что я занимаюсь шапкозакидательством. Ситуация крайне серьезная. Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия.

Но почему тогда ученые говорят, что по сравнению со многими другими инфекциями летальность у нового коронавируса достаточно низкая?

Летальность — это еще не все. Представьте, что вы едете в машине. Летальность в дорожной аварии, которая с вами может произойти, — тоже довольно низкая. Предположим, вы попали в ДТП. Во-первых, вся машина раскурочена, а это большой финансовый урон.

А во-вторых, головой немножко ударились, получили сотрясение мозга. Вы вроде бы даже и не больны, и на рентгене никаких изменений. Но только вам все равно нужно к какому-нибудь врачу ходить, потому что шея болит и ночью спать не можете. Доктор говорит, что никакого отношения это к аварии не имеет, но вы-то знаете, что имеет. Любой нормальный человек подсознательно стремится избежать аварии, так как если даже не погибнет, то урон получит. С этим вирусом точно такая же ситуация.

Новый мир

Медицинские проблемы уже начали рикошетом бить по экономике?

В США знаете сколько стоит тест на коронавирус? Разработчик CDC (Центр по контролю и профилактике заболеваний — прим. «Ленты.ру») поставил цену в 1800 долларов. Как правило, пациенту нужно сделать несколько тестов: когда поставили диагноз, чтобы его подтвердить, по ходу болезни. Чтобы выписать человека, нужно получить три негативных теста. Плюс лечение на аппаратах и так далее. Стоимость лечения очень большая. Даже те, у кого есть страховка, все равно могут быть разорены. А у многих страховки просто нет. Конечно, через пару недель были приняты меры по радикальному снижению стоимости — путем вмешательства государства, но не сразу. Я думаю, сейчас американские госпитали так до сих пор и не разобрались, кто будет платить за дорогое лечение в стационаре на вентиляторе. Страховые? Государство? Сами больные? А если они все же умерли?

Государства сейчас, конечно, льют воду на огонь. В Америке, например, граждане с доходом менее 70 тысяч долларов в год ежемесячно будут получать 1200 долларов, чтобы пережить этот кризис. Многие потеряли работу, у некоторых рабочие места просто исчезли. Те же самые пилоты на авиалиниях — куда они сейчас полетят? Или сотрудники ресторанов, развлекательной индустрии, где также все закрыто. Обсуждается, что на детей будут выплачивать ежемесячно по 500 долларов. Но нужно понимать, что деньги — конечный ресурс. И если ты даешь средства на «А», не останется на «Б». Бесконечно социальные меры приниматься не могут. И наверняка это впоследствии отразится на других секторах экономики.

Такими темпами вирус скоро переустроит весь мир.

Это совершенно точно. Мир будет новый и дивный. Я не говорю, что это плохо, просто все станет по-другому. Старые игроки уйдут, появятся новые, изменятся социальные институты. Например, те же университеты. Они с таким трудом перешли на онлайн, думаете слезут с него после? Конечно, нет. Следовательно, онлайн-образование расцветет. Раньше это всегда сдерживалось. Университеты говорили: это мы — настоящее, а не то, что какие-то виртуальные головы. Сейчас сами университеты стали «говорящими головами». Соответственно, быстро придумают, как это все правильно подать.

По влиянию на планету с какой прошлой мировой эпидемией можно сравнить современный коронавирус: с холерой, чумой, испанкой?

Сравнить ни с чем нельзя, потому что никогда у нас еще не было эпидемии при развитой системе здравоохранения, построенной по экономическому принципу. В Средние века как было? Есть какой-то монастырь, там живет монах, который «волшебной» травой лечит заболевших малярией. Они выздоравливают. А в соседнем монастыре такого монаха нет, поэтому больные там умирают. То есть в одном месте было намного лучше, чем в другом.

Сегодня в мире, если мы не берем третьи страны, здравоохранение функционирует унифицированно, связанно между собой. Глобализация в здравоохранении — огромная. Мы никогда еще не сталкивались с мощной силой, которая вот так ударяет. Точно можно сказать, что система приспособится к новым обстоятельствам, без здравоохранения люди не останутся. Но каким оно будет — вопрос открытый.