В российский прокат вышел фильм «Еще по одной» датчанина Томаса Винтерберга: один из основателей легендарной «Догмы 95» в этот раз снял проникновенную алкодраму о четверых учителях, коллективно взвинчивающих ставки в своей личной и профессиональной жизни с помощью спиртного. «Лента.ру» поговорила с режиссером о значении пьянства в жизни датчан, центральной для фильма фигуре философа Серена Кьеркегора и о самом Винтерберге.
«Лента.ру»: Расскажите, как со временем развивалась идея «Еще по одной». Если я не ошибаюсь, впервые вы об этом кино задумались шесть-семь лет назад.
Томас Винтерберг: Откуда именно появляется идея, всегда необъяснимо. Это не то, что ты можешь контролировать. Но зато об этом очень интересно говорить! Тем более, что «Еще по одной» — фильм о контроле и о доступе к неподконтрольному. Так вот, как именно появилась идея, я уже не вспомню — это был то ли 2011-й, то ли 2012-й, то ли 2013 год. И тогда фильм подразумевался провокацией, беззастенчивой одой алкоголю. Но чем глубже мы закапывались в эту тему, тем больше начинали осознавать: да, алкоголь способен окрылять людей и оживлять разговоры, он может помочь сильным мира сего принимать правильные решения, а влюбленным — находить друг друга. Но в то же время он убивает людей, разрушает семьи, разрушает общества. Так что мы решили рассказать об алкоголе всю правду, насколько это возможно. А затем наши амбиции стали расти — нам уже стало недостаточно рассказать историю об алкоголе. «Еще по одной» — история о жизни. Не просто о существовании, а о вдохновенной жизни. Слово spirits (градусы, крепкие настойки, настроение, духи — прим. «Ленты.ру») потому и имеет отношение далеко не только к спиртному. Так у нас появились герои, которые вечно не в духе — потому что они потеряли аппетит к жизни, лишились любопытства, перестали рисковать. А риск в жизни быть должен. Вам, русским, в этом плане легче.
Томас Винтерберг
Почему же?
Россия, журналистика, даже кино — рисков хватает, как ни посмотри. А вот Дания очень скучная, слишком безопасная страна (смеется).
Тем не менее «Еще по одной» никак не назовешь скучным. Кажется, это кино даже структурировано музыкально, а манера поведения камеры соответствует степени алкогольного угара героев.
Да, мы так это и задумывали. Должен похвалить своего оператора — невероятного норвежца по имени Стурла Брандт Гровлен. Мы с ним хотели через движения камеры передать в первых сценах в учительской неуклюжесть, хаотичность жизни — а когда герои начинают бухать, ритм и стиль смягчаются, обретают симфоничность, плавность. Так что мы, получается, отправились с камерой в алкопутешествие — насколько смогли. Это было очень сложно, между прочим. Потому что каждую сцену — а ведь многие из них разворачиваются в закрытых помещениях — нужно было самым тщательным образом выстроить, чтобы у Стурлы было пространство для маневра, для движения. В конце же фильм переходит к какофонии впечатлений, людей, музыки.
А монтажные склейки становятся более резкими, жестокими даже.
Так и есть. Оператор и монтажер, в сущности, музыканты, люди эмоций, реализующие себя в моменте. Это не математики, которые все просчитывают. Нет, почувствовал необходимость творческой агрессии — и тут же ее применил через склейку или поворот камеры. Смотреть за их работой одно удовольствие. Моя же обязанность как режиссера — помогать им расти, вдохновлять, показывать направление. А потом смотришь, как они играют (имитирует руками игру на скрипке). В этом смысле у меня отличная профессия.
Кадр: фильм «Еще по одной»
В работе с актерами у вас тот же принцип? В «Еще по одной» им приходится нелегко — пьяным на площадку не выйдешь, а играть опьянение убедительно — ой как сложно.
Очень сложно, действительно. До определенного момента актер может изображать не само состояние, а попытки его скрыть. Например, если персонаж чего-то боится, то притворяется, что все контролирует, а потом капля пота на лбу его выдает с головой; окружающие понимают, что он на нервах. То же и с опьянением — поначалу вполне работает вот эта игра в притворство пьяного, что он трезв. Но в какой-то момент герои «Еще по одной» реально нажираются — у них в крови больше 0,8 промилле, это сумасшедшая доза. И вот уже это состояние сыграть очень тяжело. Это очень телесный процесс, почти трагический балет. Мы отрабатывали все эти сцены на репетициях — и скажу вам, первое время я наблюдал по-настоящему жалкие актерские потуги (смеется). Очень легко переборщить, уйти в чрезмерность. И в жизни-то пьяницы выглядят гротескно, чрезмерно. Знаете, что нам помогло? Ролики с очень бухими русскими людьми на YouTube. Они буквально нас спасли, и мои актеры многое оттуда почерпнули.
Вот он, вклад русского пьянства в искусство! Самой же, как мне показалось, главной опорой «Еще по одной» служат работы Серена Кьеркегора. Можно даже, наверное, сказать, что вы сняли подлинно къеркегоровский фильм — тоже выстроенный вокруг идеи падения, отказа от себя ради обретения себя нового, ради обретения себя в любви.
А вы, похоже, в Кьеркегоре разбираетесь.
Не так хорошо, как хотел бы. Но «Работа любви» — великий, неоценимый труд.
Невероятно. Моя жена именно об этой книге написала диссертацию. Она священник — мы же в Дании протестанты, и поэтому состав священнослужителей здесь наполовину мужской, наполовину женский. Кьеркегор говорит об утрате контроля — а это самая важная тема моего фильма, наверное. В той же «Работе любви» он пишет о буквальном falling in love, «падении в любовь», падении во что-то необъяснимое. Он предполагает, что у этого процесса божественная природа — ну что же, имеет право. Для меня же здесь важнее то, что это падение для него неотъемлемо от вдохновения, от риска, от утраты контроля.
К слову, когда ты подносишь бутылку к губам, то заключаешь контракт, вступаешь в симбиоз с неконтролируемыми сторонами своей природы и с окружающими тебя обстоятельствами
Неплохая метафора жизни в целом, в принципе.
Согласен. Вот почему Кьеркегор так уместен для «Еще по одной». Ну и еще потому, что я хотел все-таки изобразить сердцевину датской души — а она без него немыслима. Как и без алкоголя. Вот почему мы и свели их вместе в этом фильме. Но он же среди прочего и говорит, что если не осмеливаться что-то делать, то потеряешь себя. И мои герои в фильме именно с этим и столкнулись — с полной потерей себя.
Кадр: фильм «Еще по одной»
Если уж мы говорим о самости — ее обретении, осознании и утрате, то вопрос, подталкивающий к саморефлексии: что делает фильм Томаса Винтерберга фильмом Томаса Винтерберга?
Фильм Томаса Винтерберга — это фильм о группах людей, которые делают невозможное, — но делают это вместе. В этом смысле, когда ты прыгаешь с обрыва, не зная, есть ли внизу вода, но при этом держишь за руку кого-то другого — это предельная, максимальная солидарность. И меня притягивает к этому, наверное, потому что меня таким воспитали. Я же рос в коммуне. Не всем, знаю, нравится этот фильм, но та же тема есть, например, и в «Курске». Чем еще определяется фильм Томаса Винтерберга? Его сценарий написал я. Это требование, пожалуй, исключает «Курск», «Вдали от обезумевшей толпы» и «Дорогую Венди», которую написал Ларс фон Триер. Когда я пишу сам, это моя собственная кухня. Я получаю возможность быть радикальным, все решать самому — перестаю быть гостем в чужой истории. А значит, можно не кисельничать и не изображать вежливость. Думаю, это важно. А что касается остальных качеств, виднее вам.
Фильм «Еще по одной» вышел в российский прокат
