Вот уже который день в англо-американском сообществе преподавателей и любителей русского языка SEELANGS идет спор, почему американцы обычно едят картошку в мундире, а в России картошку предпочитают чистить. Большинству участников кажется, что ответ совсем простой и лежит близко-близко. Некоторые даже признают, что не все в Америке едят картошку с кожурой и не все в России с нее эту кожуру срезают перед тем, как поджарить. А уж горе-кулинаров, у которых в почищенной перед варкой картошке остаются глазки, а картофельные очистки в пол-пальца толщиной, таких и вовсе гонят от ведра или кастрюли. Понятно, что найти общий язык с теми, кто обычно картошку вовсе не чистит, дело трудное и неблагодарное.
- Е-мое, да что тут думать-то! - написал мне русский коллега, давным-давно живущий в Америке. И тут я сразу подумал о другом: а ведь и за эту самую букву "ё" в последние десять лет идет настоящая война.
- Слушай, спрашиваю, а как бы ты написал вот это вот "е-мое"?
- Так бы и написал...
Пауза. Задумался. А потом говорит: "Да через е, в общем, достаточно. Нету такого выражения е-мое, а есть йо-мойо. Если только для ясности, для тех, кто языка толком не знает".
Грамотные люди недоуменно пожимают плечами: ну, да, ну вот ударения еще бывают – можно поставить. В самом деле, не все ведь знают, как правильно произнести, например, слово пoслушник или оптoвый, напaсти или обеспeчение. Вот вместо правильного хoленый давно уж произносят и пишут холёный. Что значит тут слово "правильный"? Только одно: говорящий oптовый, нaпасть или обеспечeние выдает в себе или иностранца, для которого данный язык не родной, или человека не вполне грамотного, владеющего только просторечием, языком социальных низов. Такому человеку ударения и трема над е нужны не только для понимания слова в данном контексте, а для понимания слова вообще.
Грамотному носителю языка ударения обычно не нужны даже в хрестоматийной ситуации "ключи от зaмка" или "ключи от замкa". Человеку, читающему про себя вслух и не лезущему в словари, поскольку он вовремя не был обучен обращению с оными, без ударений в омографах никак не обойтись. Такому до конца жизни будут понятны только книги, печатаемые для младших классов нерусских школ. Газеты и вот этот вот интернет, увы, не для них. Здесь действует ценз, или код доступа.
Когда в конце XVIII века "букву ё" волевым решением вводили, а с 1942 года волевым решением освежали и насаждали, обстоятельства были отчасти похожими на нынешние. Это было время, когда сложившееся грамотное сообщество должно было ответить на вызов быстро растущего круга носителей языка, которые в языке этом не вполне тверды. Весь вопрос, в каких масштабах грамотное правящее сообщество готово предложить менее грамотному растущему большинству профилактические протезы. Рассчитывать на то, что малограмотные сами научатся говорить как положено, не приходится. Как быть? И вот тут начинается самое интересное. Оказывается, общество расслоено не только на грамотных и неграмотных. Оба эти сообщества подразделяются и на две другие группы, скажу для простоты, - щедрых и жадных.
Щедрые неграмотные не делают вид, что и они типа грамотные, а от собственно грамотных ждут, что те как-нибудь им помогут. Но при этом знают они цену и тому устному речевому богатству, которым владеют без всякой грамоты. Они всегда готовы поделиться с самыми забубенными грамотеями, не требуя себе взамен ничего – ни ударений, ни тремы над е.
Жадные неграмотные, наоборот, требуют сугубого внимания к своему увечью. Книги для них, ёксель-моксель, надо печатать самым крупным кеглем, при малейшем подозрении лепить букву ё, чтоб легче было, ёж-твою-мышь, клювом щелкать, речи произносить, дурить людям голову. Вы ж их и сами, ёлки-моталки, видите каждый день, когда вперяете взор в телевизоры. Вот они сидят, наши куколки, глазками незаметно поводят, а губки вроде сами трудные слова произносят. Вам и невдомек, что в головках этих, может быть, даже опилок нет. Буква "ё" – это их буква, ёкэлэмэнэ! Вы слышите это в тот самый момент, когда они раскрывают рот без суфлера.
Вот глядя на них и слушая их, грамотные люди тоже разделились на скупых и щедрых.
Покровитель щедрых грамотных – Александр Солженицын. Еще до высылки в Швейцарию требование А.И.С., чтобы сочинения его печатались с буквой "ё", исполнялось неукоснительно. В видах народного просвещения создал борец и писатель "Словарь языкового расширения". Солженицынская "буква ё" – почётная представительница тех, других, вычищенных из языка реформой 1918 года букв – ятя и фиты, "и" с точкой да ижицы. Девиз щедрых грамотных: "Дайте же всем всё!" Солженицынская буква ё – это та азбучная капля воды, в которой соединилась его мечта о местном самоуправлении – земстве – и мечта о правде без разночтений, одной на всех. Щедрому неграмотному большинству легко добиться взаимопонимания с щедрым грамотным меньшинством.
Гораздо труднее неграмотному жадному меньшинству, когда оно остается наедине с грамотным скупым меньшинством. Предводителя скупых грамотных читатели знают и без меня. Это, конечно, Артемий Лебедев, гуру веб-дизайна, которому полный словарь живого великорусского языка тридцать три поколения писателей татуировали-татуировали, да на самом видном месте и вытатуировали. Правда, изнутри – не прочитаешь. Лебедев ни в грош не ставит грамотеев щедрых и до слез обижает жадных малограмотных. Да еще по матушке их охаживает. Поздно, говорит, для вас, недоумки, недобукву эту расставлять. Ах, вы болели, когда это в школе проходили? Ах, вы аттестат купили? Ну а мы-то при чем? Жадина-говядина, турецкий барабан, кто, - уж так и быть, перейдем на суровую прозу, - кто продолжения не знает, тот и болван.
Горькая, но полезная правда. Ее не скрывают от своих читателей и издатели. Скупость в данном случае – жест простого самосохранения. Но и тем из вас, друзья, которым без "ё" так плохо живётся, открыты все пути: учите матчасть. Дресс-код. Код доступа.
Пока колонку писал, картошки мог бы и начистить, и нажарить. Но не на всех.