С Таней мы познакомились при обстоятельствах, которые два года назад считались рутинными: я приехала к ОВД «Останкино» после митинга 6 мая 2012 года на Болотной площади — забирать приятеля, задержанного во время митинга; в тот день на площади и прилегающих к ней окрестностях задержали, по самым минимальным подсчетам, 600 человек.
Таня пришла в ОВД за лучшим другом, Лешей Полиховичем — еще не зная, что через два месяца его арестуют, потом посадят в СИЗО, а дальше начнется такой долгий суд, что они успеют пожениться. Сам факт нашего знакомства совершенно стерся из моей памяти — она сама об этом вспомнила, когда мы встречались после Лешиного ареста в парке возле Политехнического музея: Таня сидела прямо на земле, в широких штанах и желтой футболке, рвала траву на мелкие кусочки и говорила, что не знает человека лучше Леши, что они уже шесть лет общаются, только недавно начали встречаться, а тут вдруг раз — и арест.
Летом 2012 года журналисты подробно писали про каждого задержанного по «болотному делу», энергично опрашивали друзей и родственников. Хотя схемы задержаний всегда были примерно одинаковыми: из полиции за людьми приходили вечером (иногда, в виде исключения, брали на улице), дом обыскивали, компьютерные носители изымали, родственники причитали, задерживаемые бледнели, но держали лицо. Всех ежедневно и даже в несколько смен арестовывали в Басманном суде, потом число фигурантов «болотки» достигло некруглой цифры в 28 человек — и все постепенно затихло.
12 человек начали судить прошлым летом. Это был суд, от которого ждали многого и многого не дождались: не было ни тысячной толпы возле зданий суда (процесс переезжал из зала в зал, стартовав в Мосгорсуде и финишировав в Замоскворецком), ни сотен активистов в коридорах, пришедших поддержать подсудимых (которые сидели сначала в одном «аквариуме», затем — в двух клетках). Ничего этого не было: только родственники, небольшая группа поддержки и пара-тройка журналистов.
Таня, конечно, тоже ходила — с июня 2013-го по февраль 2014-го.
За две недели до приговора, в начале февраля, она приходит в гости: пьет чай, ест конфеты. Таня весь день занималась тем, что завязывала бантики на коробках с подарками к 23 февраля — она работает помощником печатника на рекламном производстве «у добрых капиталистов», а бантики в ходу перед праздниками. Таня ест какие-то свои специальные веганские конфеты, а я спрашиваю: «Тань, ты чего от процесса ждала?» Отвечает: «Про себя уже не помню. Леша, конечно, думал, что много народу будет в суд приходить — как на процесс Pussy Riot, например. Но ведь их в прошлой жизни арестовывали — пик протеста, ОккупайАбай. А судили уже в другое время — сейчас, когда все ********* [выдохлись]».
Поскольку Таня сидит в зале суда на каждом заседании, она миллион раз слышала доводы защиты о том, что 6 мая 2012 года полиция без предупреждения перекрыла сквер на Болотной площади, никто из митингующих об этом не знал, на Большом Каменном мосту началась забастовка, потом — давка, дальше в дело вступила полиция.
О полиции на площади Таня говорит так: «Ненавижу. Ненавижу мусаров, не вижу никакой причины любить эту систему, поскольку она совершенно паразитическая. Вот говорят, что анархисты — романтики. По-моему, романтики — это люди, которые идут служить в полицию, считая, что это положение дел можно изменить. Эта братия на митинге била людей, ты понимаешь? И звездочки за это получила. А потом омоновец приходит на процесс, весь из себя улыбается. Ему погон сорвали, за руку схватили — обосраться как больно. А люди могут на шесть лет сесть».
Муж Тани может сесть на пять лет, но она больше переживает не из-за него, а из-за Александры Духаниной — ей обвинение запросило те самые шесть лет: «Саше сейчас в интернете пишут: "Вот и посиди, нефига было в омоновцев камнями кидаться". Эти люди, которые такие вещи пишут, они хоть на площади в тот день были? Они вообще видели, как полиция людей дубинками била?»
Таня отпивает чай: «Свет, ну я не знаю. Может, мы что-то неправильно до людей доносим. Почему никто не понимает, что сейчас судят людей, которые заступятся, если вас будут в темной подворотне убивать?»
Как и остальные жены и родственники подсудимых, она считает дни до приговора: «Две недели. Десять дней. Пять. Черт, я готова ко всему и у меня нет ни малейших оснований надеяться на то, что приговор будет условным или оправдательным. Ни на одном заседании не было даже малейшего на это намека».
Говорит, что ни о чем не жалеет: «А о чем тут жалеть? О том, что твой человек не оказался свиньей и не прошел мимо несправедливости?»
А вот то, что мы ребят не отстояли, говорит Таня, это даже не жалость уже, а просто — стыд и позор.
Приговор по делу о беспорядках на митинге 6 мая 2012-го будет объявлен в полдень 21 февраля в Замоскворецком суде Москвы.