С метлой и микрофоном Гастарбайтеры на сцене Большого театра

Специальную премию музыкального жюри театрального фестиваля «Золотая маска» получили актеры «Акын-оперы» режиссера Всеволода Лисовского — дворники, строители и рабочие из Таджикистана и Узбекистана.

«Лента.ру»: О чем спектакль? О несчастной судьбе мигрантов в России?

Лисовский: Мигрантская жизнь сложна, но всяких определений я стараюсь избегать. Давайте без прилагательных, просто про судьбу. Мы все видим этих людей на улицах. Они с нами не разговаривают, мы с ними не разговариваем, ничего о них не знаем. Нормальная реакция — любопытство.

Что зацепило жюри «Золотой маски»?

Члены экспертного совета «Золотой маски» в течение сезона ходили на все спектакли, причем некоторые приезжали для этого из Сибири и ходили как проклятые. «Акын-опера» попала в номинацию «Эксперимент», но жюри музыкального театра решило дать нам премию за поддержку национальной музыкальной культуры. В тяжелых условиях — как-то так они это назвали.

Как устроен спектакль?

Это не традиционный для Театра.DOC вербатим, когда со сцены рассказывается некая история. Самый точный термин для «Акын-оперы» — «реди-мейд», история без дополнительной обработки. Последовательно на сцену выходят разные люди, садятся на стул и рассказывают жизненные истории, музицируют, поют песни... Мое вмешательство минимально: я просто помогаю оптимально донести рассказ до зрителя. Ни одного слова я не меняю. Они иногда спрашивают, как правильно произнести по-русски, я подсказываю, но предлагаю не стесняться и говорить так, как говорится.

Как они попадают в театр?

У меня была примерная задумка, что я хочу сделать, и я начал искать персонажей. Я пытался ездить на Ярославку, где стоят мигранты, с плакатом: мол, есть работа в театре, нужно рассказывать про себя. Стоял с плакатом на морозе, замерз, а понту никакого: один было подошел, но тут же испугался и убежал. Эффективнее публиковать объявление на специальных ресурсах для мигрантов: они уверенно пользуются интернетом, все мои артисты открыли аккаунты в Facebook. Для них интернет-технологии не баловство, это связь с родиной.

Принять участие в спектакле может любой?

Если человек хочет что-то рассказать — значит, он у нас в спектакле это расскажет. Мы советуемся, как историю лучше подать, быстрее ли рассказывать, медленнее ли. Потом я говорю: «Все, приходи на следующий спектакль». А придет или нет — это уже другой вопрос. Обычно часа за два до спектакля выясняется, в каком составе мы играем.

Что это за истории?

Истории совершенно разные. Например, мальчик Шахриeр рассказывает, как ему нелегко с одноклассниками или как знание русской литературы помогло ему одержать моральную победу над злыми регистраторшами в поликлинике. У него не столько национальные проблемы, сколько подростковые: он новенький в школе, не очень уверен в языке, каких-то реалий не понимает. Естественно, добрые дети его обижают. И он на сцене рассказывает, как надо собраться и с этими проблемами справиться. В поликлинике его хотели послать куда подальше, а он сел и подумал: если я отсюда уйду, я буду как Акакий Акакиевич, а вот я сейчас стану Базаровым и буду скандалить. В результате он добился, чего хотел. Маленький узбекский мальчик был прав, а взрослые русские тетки не правы, и это, по-моему, очень жизнеутверждающая история.

А о чем рассказывают взрослые?

Взрослый может станцевать про кризис среднего возраста: когда человеку 45 лет, ему не очень весело и он об этом может сплясать. Взрослый может рассказать о том, как нелегко иметь трех жен, или о том, как, сидя в узбекской тюрьме, он научился видеть зверей, которые сидят в каждом человеке. Может рассказать в стихах, как в детстве он узнал о полете Валентины Терешковой в космос, решил, что Терешкова — это русская соседка тетя Валя, хотел попросить ее показать ракету, но не смог, потому что не знал русского языка. Или человек рассказывает, как он в первый раз приехал в Россию. Рассказывает и поет сравнительный анализ разных наших строек. Такие вот простые вещи.

Состав авторов и исполнителей «Акын-оперы» часто меняется?

Премьера состоялась в сентябре 2012-го, первоначальный состав — Покиза Курбонасенова, Аджам Чакобоев, Абдулмамад Бекмамадов. Играем в среднем раз в месяц. Сейчас нет стабильного состава. Следовательно, программа каждого спектакля различается. Жалко, Аман ушел с его замечательным каракалпакским танцем о кризисе среднего возраста. Был Анвар с чудесной исповедью многоженца, у него три жены, но он сгинул. Обычно в спектакле от трех до пяти человек и они рассказывают каждый раз разные истории. То есть на один и тот же спектакль нет шансов попасть дважды.
Надеяться, что мы сможем сделать регулярную программу, не приходится. У нас постоянно кто-то не может прийти, кто-то уехал, кто-то просто исчезает: два актера пропали, причем один при совсем таинственных обстоятельствах, и я подозреваю самое худшее.

Не пытались его искать?

Он жаловался, что у него нет совсем никаких документов, хотел поехать на родину, но не знал как. Он был бодр, весел и хитер, а потом перестал брать трубку. Я знаю, что он жил в подвале при Павелецком вокзале. И где мне его искать? Ну, представьте себе: я пойду в подвал Павелецкого вокзала и буду спрашивать: вы Анвара не видели?
(«Лента.ру»: на Пасху Анвар вышел на связь из Таджикистана)

Помимо участия в «Акын-опере» чем занимаются ваши актеры? Строят, подметают улицы, убирают подъезды?

Это очень важный вопрос: у Аджама и Абдула сейчас нет работы. На церемонии награждения «Золотой маски» наш Абдул предложил членам жюри и почтеннейшей публике что-нибудь недорого отремонтировать. Я очень надеюсь, что наш мелкий и средний бизнес заинтересуются уникальной возможностью принять на работу лауреатов национальной театральной премии «Золотая маска». Они могут быть дворниками, сантехниками, могут по отделочной части, могут разнорабочими — мастера на все руки. Таких ни у кого нет.

А какое у них образование?

Все они получили в советское время у себя на родине серьезное высшее образование. У Покизы, Аджама и Абдула музыкальное образование. Ильхом — журналист. Аскар Рустамов — физик, а сейчас, в возрасте 56 лет, стал поэтом. На московском общегородском поэтическом слэме в Театре на Таганке он занял третье место. Есть у нас школьник, Шахриeр, он сейчас учится в школе в Жуковском.

Игра в театре является материальным стимулом?

Зарплату театр им не платит. Между актерами делится выручка от проданных билетов, но деньги, скажу прямо, не запредельные. Чтобы пойти в Большой театр на церемонию «Золотой маски», им выдал костюмы Александр Петлюра. Если что-то нужно — побираемся, ищем...

А сейчас-то денег дали?

«Золотая Маска» — это престижная премия, денег она не предполагает. Премия, которая дает деньги, какая-то ущербная, она словно извиняется за свое существование. Если премия самодостаточная, ее вполне хватает самой по себе.

Как артисты приняли премию?

Радовались. Две недели назад Аскар со сцены Театра на Таганке сказал: «Я в молодости мечтал приехать как зритель в Театр на Таганке. Как зритель не получилось — теперь вот выступаю». В Большой театр пришли, получили премию. Это, с одной стороны, трогательно, а с другой — на их повседневную жизнь это не влияет совершенно. В их жизни «Золотая маска» ничего не изменит. На уровне прикола, конечно, дворник с «Золотой маской» — это круто. Но никаких важных преимуществ это не дает. Абсолютно абстрактная награда.

А среди зрителей много бывает мигрантов?

Их совсем нет. Забавная вещь: люди два года выступают на сцене, и ни разу никто не пригласил своих родственников или друзей. Потому что все это отдельно от их основной жизни. «Жене позвонил, похвастался, что "Маску" получил?» «А, зачем!» Покизу муж не пускает на спектакль, если она плов и чай не сварит. Это две непересекающиеся реальности.

Может быть, им нужны другие сценические истории?

«Акын-опера» — это театр о мигрантах, с мигрантами, но он ориентирован не на мигрантов. В ближайшее время наша группа — драматург Нина Беленицкая, режиссеры Руслан Маликов и Михаил Калужский — откроет проект «Театр для мигрантов». С группой актеров Театра. DOC мы будем работать в режиме летучих отрядов, ездить в места скопления мигрантов, давать короткие представления. Выявим болевые точки, темы, которые им важны и интересны.

В работе вашей творческой группы что-нибудь изменилось после получения «Золотой маски»?

За последние сутки никаких изменений в своей жизни я не почувствовал.