Прошло чуть более года с момента внесения поправок в федеральное законодательство, в результате которых было разрешено отменять прямые выборы и заменять их «избранием» губернаторов депутатами регионального парламента. Первыми регионами, где отменили прямые выборы губернаторов, стали Дагестан и Ингушетия. 14 сентября не пройдут выборы главы региона также населением Кабардино-Балкарии.
Мотивировалось данное решение изначально сложностью межэтнических взаимоотношений в сложносоставных регионах. Причем, если в Дагестане, действительно самом сложно этнически устроенном регионе страны (по переписи 2010 года, в регионе 29,39 процента аварцев, 16,96 процента даргинцев, 14,93 процента кумыков, 13,32 процента лезгин), где прямых выборов главы региона не было никогда, это еще можно объяснить желанием не превращать выборы в межэтническое соревнование, то в Ингушетии такая мотивация уже не проходит. По той же переписи, 91,68 процента населения республики составляют этнические ингуши. Кабардино-Балкария, которую лишают выборов в этом году, имеет 57,18 процента населения кабардинцев, 22,52 процента русских, 12,7 процента балкарцев и тоже весьма сомнительно подпадает под эти критерии.
Фото: пресс-служба Главы РИ
На практике в кучу свалили как реально этнически сложные территории, так и регионы, где назначенное руководство по разным причинам (как можно предположить, в первую очередь из-за проблем с избираемостью) хочет прямых выборов избежать. На то, что фактический список регионов оказался чрезмерным, в руководстве страны постарались не обращать внимания. Кстати, в этот список теперь, видимо, попадают еще и Крым с Севастополем, где новым главам идти на прямые выборы тоже почему-то не с руки. Оказывается, предпочтительнее вообще отменить выборы, чем в условиях очевидных общественных настроений их фальсифицировать, а затем попасться на этом.
В ответ на альтернативные предложения экспертов по выборным механизмам, которые дали бы возможность сложносоставным обществам сформировать органы власти на принципах коллегиальности (а это, как показывает мировая практика, для подобных территорий почти единственный возможный вариант адекватного управления, позволяющий принимать сбалансированные решения), в прошлом году было принято самое примитивное решение из возможных — сохранить фактические назначения, неэффективность которых уже была очевидной.
Прошел год. Изменилось ли что-то к лучшему в регионах, где сохранено фактическое назначение? Можно констатировать: практически ничего. Де-факто признанием провала политики на Северном Кавказе является и недавняя «перезагрузка» полпредства в Северо-Кавказском федеральном округе (СКФО). Никакие проблемы не решены, реального диалога в обществе как не было, так и нет (что неудивительно: откуда ему взяться при отсутствии реальных площадок, на которых он может осуществляться). В лучшем случае вместо диалога наблюдается кадровая чехарда, имитирующая обновление.
Вместо технократов и интеллигентов в руководство вновь продвигаются представители традиционных элит и разнообразные силовики. Назначенный в июне 2013-го и.о. мэра Махачкалы ректор Дагестанского государственного университета Муртазали Рабаданов не продержался на посту и года. Все вернулось к привычным клановым назначениям. Новым мэром Махачкалы стал бывший мэр Избербаша, представитель влиятельной семьи Магомед Сулейманов. В Кабардино-Балкарии в конце 2013 года вместо выходца из бизнеса Арсена Канокова назначен бывший руководитель Главного управления по противодействию экстремизму МВД России Юрий Коков. Устраивает это или нет избирателей региона — у них никто не спрашивает.
Согласно данным Минрегионразвития об эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов Федерации, по оценке граждан (а это ключевой фактор, указывающий на то, что граждане сами думают о происходящем), по итогам 2013 года Дагестан занял последнее, 83-е, место. В Ингушетии вроде бы ситуация лучше (хотя 60-е место тоже сомнительное достижение), при этом происходящее там тоже, мягко говоря, говорит о не лучших тенденциях.
С точки зрения уровня общественной поддержки региональных властей показательно, что в Ингушетии переназначение Евкурова в прошлом году сопровождалось проведением 9 июня 2013-го оппозиционного Ингушского национального конгресса, председателя оргкомитета которого Илеса Татиева задержали в Москве накануне форума, когда он шел на эфир радиостанции «Эхо Москвы». Ранее республиканские власти организовали «свой» Съезд народа Ингушетии, прошедший 20 апреля 2013 года и поддержавший решение, что Ингушетии не нужны прямые выборы главы республики.
Фото: пресс-служба Главы РИ
В свое время, декабре 2010 года, Юнус-бек Евкуров, видимо заботясь о своем федеральном имидже, дал резонансное интервью «Газете.ру». В нем он, в частности, высказался о 98 процентах проголосовавших в регионе за «Единую Россию». Явно имелся в виду предшествовавший назначению самого Евкурова скандал, когда после того, как в декабре 2007 года объявили о якобы голосовании в Ингушетии за «Единую Россию» 98 процентов избирателей при явке в 98 процентов, была проведена акция протеста под названием «Я не голосовал», в ходе которой значительная часть жителей региона подписалась под утверждением, что вообще не принимала участия в выборах. Тогда собрали несколько десятков тысяч подписей (сами организаторы говорили даже о 100 тысячах, однако возникли проблемы с их официальным признанием — подписанты не писали ничего, кроме имени и фамилии). Учитывая, что всего избирателей в Ингушетии было около 160 тысяч, явно ни о какой явке в 98 процентов речи быть не могло. Так вот, в этом интервью 2010 года Евкуров прямо сказал: «В мою бытность уже все заметили, что не было тех самых 99 процентов. На муниципальных выборах было 65 процентов. По нынешним опросам, выходит 57-60 процентов... Но я категорически запретил вот это (искажать результат — прим. «Ленты.ру»), чтобы не выставлять себя смешным. Пусть будет все как есть, реальный результат». Прошел год, и в декабре 2011-го на выборах в Госдуму РФ «Единая Россия», по официальным данным, при явке в 86,44 процента получила в Ингушетии 90,96 процента голосов. Наверное, более показательного соотношения слова к делам сложно представить: вроде бы на словах все признается, но практике получается так же, как всегда. В условиях ставки власти на очевидно неправдоподобные результаты (то есть фактически двойной стандарт, когда себе власть разрешает все что угодно, а от остальных требует неукоснительного соблюдения закона) странно ожидать повышения доверия к ней населения, улучшения качества управления и политических институтов. А без нормальных институтов управления не бывает и нормального развития. Если население понимает, что оно с помощью имеющихся институтов ни на что повлиять не может, не стоит удивляться, что часть граждан, особенно молодежь, вступает в различные «параллельные» структуры, часто экстремистского толка.
В последние месяцы резко усилился поток публикаций и обращений из Ингушетии, связанный с темой коррупции. Так, Ассоциация «Всеингушский гражданский совет» (ВГС) направила целый ряд обращений к руководству страны с изложением фактов коррупции в регионе. По данным ВГС, особенно массовыми являются нарушения при строительстве социальных, промышленных и сельскохозяйственных объектов. По подсчетам аналитиков ВГС, при реализации различных целевых программ бюджету страны, только по предварительным подсчетам, нанесен ущерб на сумму более семи миллиардов рублей. Сообщалось, что управление Генпрокуратуры по СКФО провело в начале 2014 года проверку в Ингушетии и выявило целый ряд грубых нарушений при использовании бюджетных средств для реализации федеральной целевой программы (ФЦП) «Социально-экономическое развитие Республики Ингушетия на 2010-2016 годы».
Фото: пресс-служба Главы РИ
Не так давно стало известно, что в государственных и муниципальных учреждениях Ингушетии выявлены 299 сотрудников, имеющих родственные связи с начальством. Коррупция же и кумовство — это почти всегда следствие гиперконцентрации власти в одних руках и отсутствия системы сдержек и противовесов.
О сохранении печальных тенденций говорит и криминальная хроника: так, 6 июня в Назрани неизвестные обстреляли сотрудников полиции, охранявших морг Ингушской республиканской клинической больницы, где находились тела убитых в ходе спецоперации участников бандподполья. Преступники пытались выкрасть из морга тело лидера бандформирований Ингушетии Артура Гатагажева.
Проблема, как представляется, не в личности конкретного губернатора или президента, а в той системе власти, которая в результате выстраивается: полное отсутствие сдержек и противовесов и механизмов, стимулирующих принятие решений в результате согласования и достижения компромиссов (подробным механизмом является в первую очередь парламентаризм, намека на который нет и в помине). Когда нет сдержек и противовесов, то, с одной стороны, ничто не ограничивает и самые некомпетентные и неправильные решения, когда некому сказать «нет» и возразить и в результате возможны любые управленческие ошибки. С другой стороны, в системе «ручного управления» власти сложно контролировать собственных друзей и родственников, так как мерилом всего становится личная преданность, взамен которой прощаются любые грехи. В конечном счете, гиперконцентрация власти при откровенном выхолащивании политических институтов и выборных процедур в очередной раз воспроизводит самые патриархальные практики, от хождения по кругу которых странно ожидать продвижения в будущее. Приходит новый вроде бы человек, и кажется, что теперь все будет по-другому. Однако так как правила функционирования системы не меняются, скоро оказывается, что все осталось по-старому.
Александр Кынев, политолог.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции