«Против России ведет войну англосаксонская олигархия» Новые национальные идеи от участников «Бердяевских чтений»

В Калининграде прошел очередной форум «Бердяевские чтения». Организатором мероприятия выступил Институт социально-экономических и политических исследований, возглавляемый Дмитрием Бадовским. На форуме политологи и философы рассуждали о новой национальной идее и важности традиционных ценностей, поиске союзников на Западе и мировом англосаксонском диктате.

Главные выводы форума: в Европе набирают популярность идеи евроскептицизма, недовольство глобализацией и американским засильем. Россия является хранительницей и защитницей европейских ценностей. Но США хотят поставить Москву на колени, и так просто Европу они не отдадут — если придется, американцы устроят там очередную «цветную революцию». «Лента.ру» в первой части приводит основные выступления на форуме «Бердяевские чтения».

О различиях между западным и российским консерватизмом

Глава Центра политических технологий Борис Макаренко:

Западный консерватизм упирается в непрерывную традицию. В политике западные консерваторы продолжают либо видоизменяют то, что создало предыдущие поколение консерваторов и других политических сил. У нас часто ищут интеллектуального вдохновения в трудах дореволюционных или эмигрантских мыслителей, но эти мыслители не писали о сегодняшней России. Вновь формулируемый российский консерватизм еще предстоит привязать к сегодняшней российской действительности.

Западный консерватизм живет в обществе демократичном и рыночном. Мы же живем в обществе переходном и переживающем масштабные потрясения. Для любого консерватизма период модернизации — это вызов. И миссия консерватизма — в условиях быстрых и ровных перемен сохранить общественное согласие, одну из высших консервативных ценностей.

Для современного Запада сильное государство — непременно демократическое. Суверенитет этого государства в первую очередь понимается как суверенитет народа, воплощенный в демократических институтах, этот суверенитет первичен по отношению к суверенитету в отношении с соседними странами и внешним миром. Последние годы резко усиливается евроскептицизм, протест в адрес глобализации и американского засилья. В США растет изоляционизм, но с этими оговорками для западного консерватизма суверенитет государства — это прежде суверенитет демократический.

Для российского консерватора сильное государство — не обязательно демократическое, а такое, которое лучше может обеспечить внешнюю и внутреннюю безопасность. Поэтому надо искать адекватную форму участия российского общества в политике и обеспечении суверенитета, тем более что, как говорил консерватор Берк, «конституционное устройство работает, только если отражает истинные настроения общества».

Сильное государство на Западе обязательно эффективное и конкурентоспособное, поэтому для западного консерватизма экономическая составляющая очень важна. Западные консерваторы давно признали рынок и частную собственность своей ценностью, русские консерваторы все еще привыкают к нему и относятся с подозрением к крупному бизнесу, опасаясь, что он может стать угрозой суверенитету власти.

Социальный консерватизм в России — это большое государство с патерналистским распределением. И если придется вырабатывать экономическую доктрину, российскому консерватизму придется вырабатывать свою оптимизационную модель социального государства, соответствующую реальным возможностям страны и ее будущего.

Было время, когда для западного консерватизма рынок был не совсем ценностью, но эти времена уже давно прошли. Россия умудрилась дожить почти до конца ХХ века без конкуренции в экономике и политике. К рынку мы привыкаем очень тяжело, поэтому у консерваторов появляется желание критиковать и западное, и российское общество за потребительство, социальное расслоение, нуворишество. Но критиковать здесь надо не рыночность, а эксцессы.

На Западе роль религии понижается, в России — повышается. И западный консерватизм может раскалываться сейчас на мейнстрим и новый консерватизм, критикующий истеблишмент, а российскому предстоит переизобрести себя и стать основой для общественного согласия.

О гегемонии англосаксов

Эммануэль Леруа (советник лидера «Национального фронта» Франции Марин Ле Пен):

Следует понимать, что война, которая сейчас идет против России — это та же война, которую англо-американская олигархия вела еще со времен елизаветинской эпохи. Из каждого из обзоров истории Европы последних пяти столетий становится ясно, что есть всего одна нация на евразийском континенте, которая никогда не была окончательно побеждена англосаксами — это русский народ. То, что уже многие годы англичане называют большой игрой, продолжается и будет продолжаться, пока Россия не склонится перед англосаксами или пока Мамона не будет свергнут с пьедестала.

Вне ее невозможно понять ни падение Берлинской стены в 1989 году, ни запрограммированный откол от России стран Балтии, Белоруссии, Украины, Центральной Азии. В этом же ряду революции, которые произошли в Югославии, события в Грузии в 2008 году, а также украинский кризис, с которым мы столкнулись сегодня.

Если вернуться еще немного вспять по реке истории, то можно считать, что Крымская война 1853 года остается в той же логике и с теми же мотивировками, что и нынешняя война на Украине. В Черном море Франция не имела ни стратегических интересов, ни торговых представительств. Пожалуй, это была первая война, где Франция встала на службу англосаксонским интересам. И если вчера этой силой владел Лондон, то уже сегодня она переместилась в Вашингтон. Действуя иначе, но всегда преследуя саму цель, англосаксонская финансовая олигархия, поддержав появление нацизма в Германии и большевистскую революцию в России, добилась одной из своих главных целей — перебила крестец германскому владычеству и еще больше принудила европейские народы к идеологическому рабству и потере суверенитета.

Другими словами, с конца XVI века английская олигархия, аристократия и банкиры разрабатывали проект доминирования с помощью любых средств, в том числе и правовых. Сюда входят: войны, воровство, коррупция, подрывная деятельность, бойкот, блокада, убийство, шантаж, дезинформация и так далее.

Сегодня диалог между Россией и Европой и, даже в большей степени, между Россией и Францией — это не дань вежливости, а реальность. И с прошлого сентября появилась организация «Помощь детям Донбасса», потому что важен не только диалог, но и действия.

О кризисе британского консерватизма

Политический аналитик НИУ-ВШЭ Антон Закутин:

История британских консерваторов далеко не однородна в своем развитии. Это история триумфа и падения. Впрочем, подобное неизбежно, если речь идет о политической силе, стремящейся к власти и ее сохранению на протяжении столетий.

Особенно заметна концептуальная неоднородность британского консерватизма сегодня. Тем не менее очевидный либеральный запрос на консервативные ценности в условиях грядущих выборов так или иначе мотивирует парламентские партии на большее движение к формированию идеологического базиса. Постепенно в публикациях ведущих СМИ Великобритании растет популярность употребления концепта «консерватизм», особенно актуальным становится словосочетание «кризис консерватизма».

Можно выделить несколько вызовов, на которые реагируют те или иные консервативные движения, в том числе в Великобритании. Во-первых, остро стоит вопрос экспансии нелиберального милитаризма. Былое стремление Великобритании к расширению рыночных свобод было ознаменовано политической турбулентностью, что в свою очередь подтолкнуло избирателей в сторону более умеренных идей. После экспериментов с тэтчеризмом тори давали понять, что они не собираются распространять рыночные отношения на все сферы жизнедеятельности.

Не менее важным аспектом британской консервативной риторики является вопрос евроинтеграции. Некоторые исследователи полагают, что именно этот термин является основным в рамках развития современного британского консерватизма. Желание влиться в Соединенные Штаты Европы осталось в прошлом, хотя и в ХХ веке стремление к европейскому единству встречало неоднозначную реакцию. Недоверие к общеевропейским институтам восходит к неприятию континентальной Европы — антифранцузские и антигерманские настроения существовали на протяжении многовековой истории страны.

Как у современных российских консерваторов можно увидеть отсылки к философии славянофилов, так можно обнаружить и глубинные корни евроскептицизма в Великобритании. Некоторые исследователи рассматривают идею особого статуса Лондона по отношению к континенту в рамках традиции английского национализма. Массово распространенное мнение о том, что Европа представляет собой опасность для самостоятельного развития. Этим можно объяснить и рост популярности Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP).

Некоторые исследователи полагают, что современный консервативный вектор стремительно сливается с процессами отстаивания английской идентичности. Зачастую дискуссия об идентичности развивается вокруг важности английской культуры, национального чувства общности. Значимость собственного культурного наследия произрастает из английской реформации и традиций англиканства.

В Британии остро стоит проблема провала мультикультурализма. Сегодня в академической сфере не утихают дебаты о кризисе британской национальной идентичности. Угрозу большой Европы для Британии, равно как и угрозу экспансии западных ценностей для России, следует рассматривать в разрезе сохранения культурных идентичностей.

Базовые британские ценности, их описание и трактовка являются одной из наиболее популярных тем современной консервативной дискуссии. Проект прогрессивного консерватизма Кэмерона вызывает недоумение у традиционалистов и консерваторов, выступающих против попыток искусственного выстраивания так называемой новой Британии. Еще большее недоумение вызывает доброжелательность консервативных парламентариев, например, к вопросу однополых браков. Особенно вопиющим выглядит позиция самого Кэмерона, который полагает, что англичанам следует гордиться тем, что у сексуальных меньшинств появилась возможность узаконить свой брак.

Тем не менее современный британский консерватизм — это во многом реакция на вызовы глобализации, что сближает сторонников этого течения с единомышленниками из других стран, в том числе и из России. Несмотря на то, что многие теоретики полагают, что консерватизм в Британии, да и всюду в мире, оказался в интеллектуальном и политическом тупике, откуда ему нельзя двинуться ни вперед, ни вернуться назад, популярность этой идеологии в Европе возрастает, несмотря на отсутствие электорального ядра и общих целей. Россия же претендует на то, чтобы стать флагманом этого движения.

О возможных европейских союзниках России

Ян Ваславский, политолог (МГИМО):

Возвращение России в авангард мировой политики происходит одновременно с попытками Запада перекроить в одностороннем порядке архитектуру европейской безопасности. Это лишило бы Россию тех гарантий, которые она еще как СССР четверть века назад получила от своих партнеров. В рамках этих гарантий подразумевалось, что, прежде всего, НАТО не будет расширяться на восток. Параллельно происходящее размывание традиционных ценностей, хранительницей которых, как обычно, оказывается Россия, пренебрежение важнейшими принципами внешнеполитической деятельности, ценностью данного слова и гарантий практически не оставляет сегодня возможности для возвращения отношений к уровню прошлого десятилетия.

Как и ранее в ХХ веке, сильнейшее влияние на российско-европейские отношения продолжает оказывать третья сторона — Соединенные Штаты. При сохранении существующей роли США весьма сложно представить себе нормализацию ситуации в Европе и создание благоприятных условий для восстановления и развития отношений. Существующий кризис в отношениях России и Европы нужно воспринимать прежде всего как шанс для крайне серьезного разговора о новой архитектуре европейской безопасности, и желательно это делать без назойливых посредников.

Почти 25 лет после распада Советского Союза таких разговоров, по сути, не велось. Россию считали младшим партнером, дружески похлопывали по плечу, но по-настоящему конструктивный разговор возможен только на равных. Конфронтации и свертывания контактов, в том числе в научной, гуманитарной сфере не способствует углублению взаимопонимания. Иными словами, нужно как минимум стараться разговаривать при иных обстоятельствах. Если России и европейским государствам удастся развить настоящий диалог, это и станет одним из важнейших достижений и России, и европейских столиц на современном этапе развития.