На прошедших в Турции 7 июня парламентских выборах правящая Партия справедливости и развития (ПСР) набрала 41 процент голосов. Хотя это больше, чем у остальных, праздновать победу не приходится. Дело в том, что с таким результатом партия не сможет единолично сформировать правительство. А это означает, что на планах Реджепа Эрдогана провести реформу, превращающую Турцию в президентскую республику и тем самым наделяющую его реальными полномочиями, можно поставить крест. «Лента.ру» постаралась разобраться, что к этому привело и какие изменения ждут внешнюю и внутреннюю политику Турции.
Прогнозы социологов, дававшие ПСР накануне выборов примерно 40 процентов голосов, в целом подтвердились: результат ПСР — 41 процент. Левоцентристская Народно-республиканская партия (НРП) получила 25 процентов, националистическая Партия национального действия (ПНД) — 16 процентов, а Демократическая партия народов (ДПН) — 13 процентов. В итоге у ПСР будет 255 кресел в 550-местном парламенте, у НРП — 132, у ПНД — 82 и у ПДН — 80.
Напомним, на парламентских выборах 2011-го правящая Партия справедливости и развития набрала 47 процентов голосов избирателей. 20,85 процента голосов завоевала НРП, 14,29 процента — ДПН. В 2013 году состоялись также успешные для ПСР местные выборы, а в прошлом году в ходе первых в истории страны всенародных президентских выборов убедительную победу одержал Реджеп Тайип Эрдоган, лидер ПСР.
Теперь главная интрига — судьба конституционной реформы, нацеленной на окончательный переход к президентской форме правления. Для этого сторонникам Эрдогана необходимо было получить в парламенте минимум 330 из 550 мест (для формирования правительства большинства достаточно и 276 мест). Однако результаты голосования сделали это невозможным и заставляют ПСР искать коалиции с националистами. Между тем новейшая турецкая история показывает, что такая ситуация чревата перманентной внутриполитической нестабильностью и дальнейшей поляризацией сложносоставного турецкого общества. Оппоненты ПСР выступают против изменения формы правления; кроме того, ДПН имеет свое мнение не только по курдскому, но и по армянскому вопросу. Кстати, впервые за долгое время в парламенте Турции появятся четыре депутата армянского происхождения, а также два курда-езида.
Избирательная кампания проходила в этот раз в Турции весьма бурно, с большим накалом страстей и резкими взаимными обвинениями. Неплохо осведомленный о снижающейся популярности ПСР, «надпартийный» Эрдоган инициировал ряд громких акций своих сторонников по всей стране, зачастую на грани фола. Конечно, критики тут же воспользовались этим, обвинив лидера страны в пристрастности. Боязнь того, что часть ранее лояльного электората из движения «Хизмет» перейдет к ДПН, заставила правящую партию добавить националистических ноток в свою риторику. Однако это могло негативно сказаться на популярности ПСР в регионах со значительным курдским населением.
Диапазон применявшихся всеми партиями технологий предельно широк: это и популистские акции с массовой раздачей школьникам и студентам электронных планшетов, и феерические обещания, и жесткое информационное противостояние с вбросом обширного компромата, и телефонные прослушки, и взрывы партийных офисов, и покушения на кандидатов в депутаты. Не обошлось и без террористических актов с убитыми и ранеными, как, например, в минувшую пятницу в неофициальной столице турецких курдов Диярбакыре. Среди новых тенденций следует отметить возросшее влияние социальных медиа. В начале мая под эгидой ПСР в Стамбуле было открыто Цифровое управление новой Турции, которое, как заявил заместитель председателя партии Бешир Аталай, продолжит работу и после выборов. Стараются не отставать и другие партии, и понятно почему — численность пользователей одной лишь соцсети Facebook в 80-миллионной стране превысила 36 миллионов.
Столкновение с полицией после взрыва на митинге сторонников ПДН, 5 июня 2015 года
Фото: Sertac Kayar / Reuters
Достижения правящей партии и президента страны очевидны. Так, в безусловном активе — активная экономическая политика, ставка на развитие прорывных отраслей, позволившая за 12 лет увеличить ВВП втрое (16-е место в мире), значительное (количественное и качественное) расширение экспорта, сохраняющиеся высокие темпы роста. Турция — полноправный участник группы G20 и других авторитетных международных организаций. Объемистая предвыборная программа ПСР, позиционирующей себя как партию конкретных дел, пестрела впечатляющими цифрами роста и реализованными инфраструктурными проектами.
В свою очередь оппоненты, прежде всего народные республиканцы, указывают на дефицит солидарности и социальной справедливости, обвиняя правительство и президента в авторитарном стиле руководства, коррупции и преследовании неугодных. Экономический рост замедлился, что так или иначе ощущается гражданами, питая протестные настроения и формируя четкий запрос на перемены. Согласно принятому в конце марта закону о внутренней безопасности были значительно расширены полномочия сотрудников силовых структур.
Последовательная исламизация общества сопровождалась борьбой за возвращение в казармы армии, получив в целом поддержку общества, пусть и далеко не безоговорочную. Несмотря на расставание с некоторыми знаковыми персонами и сдержанную критику положения дел со стороны одного из основателей партии, экс-президента Абдуллы Гюля, ПСР удалось избежать внутреннего раскола (хотя некоторые наблюдатели заметили, что президент Эрдоган и формальный лидер ПСР премьер-министр Ахмет Давутоглу вели в чем-то параллельные избирательные кампании). Впрочем, кадровые проблемы в ПСР, объединившей в свое время самые разные силы, намерены решать в процессе формирования нового правительства.
Не менее опасно для властей противостояние с проживающим в США, в Пенсильвании, лидером движения «Хизмет» Фетхуллахом Гюленом, бывшим союзником, а ныне оппонентом Эрдогана, обвиняющим правящие круги в разнообразных грехах. Операция по удалению сторонников движения «Хизмет» из государственных (включая силовые) структур, начавшаяся в декабре 2013 года, продолжается по сей день. Показательна в этом плане история с учрежденным сторонниками Ф. Гюлена крупнейшим исламским банком Asya, арест на имущество которого был наложен властями в конце мая. Этому предшествовало принудительное бегство из банка крупных вкладчиков в лице государственных структур и крупных фирм, что вызвало возмущение руководства банка и негативные оценки международных рейтинговых агентств. А ведь в свое время именно эта кредитная структура финансировала предвыборные кампании правящей ПСР и лично действующего президента страны.
Президент Реджеп Эрдоган и его жена на избирательном участке в Стамбуле, 7 июня 2015 года
Фото: Lefteris Pitarakis / AP
В том, что касается внешней политики, несмотря на громкие заявления и публично демонстрируемое недовольство вмешательством Запада во внутренние дела страны, сближение с Брюсселем останется одним из ключевых направлений внешнеполитического курса страны. Здесь накоплен значительный задел: так, более половины европейских экономических законодательных актов уже интегрировано в правовую базу страны. Пребывание Турции в составе военно-политического блока НАТО предполагает размещение на территории страны тактического ядерного оружия альянса и элементов инфраструктуры глобальной ПРО, а также схожие с Западом подходы к ряду острых региональных проблем (включая сирийский кризис) — дополнительный тому залог.
Вопросы внешней политики вызывали, пожалуй, наиболее резкие возражения со стороны оппонирующих ПСР политических сил и общественных групп, указывающих на чрезмерную вовлеченность страны в переформатирование Большого Ближнего Востока, что крайне негативно отражается на социально-политической стабильности в стране, принявшей уже более миллиона беженцев из Сирии. Некогда популярная теория «ноля проблем с соседями» осталась в прошлом. Это особенно заметно на примере Египта, Йемена, Туниса и особенно Сирии, где ставка на радикальных джихадистов обернулась усилением «Исламского государства», любые договоренности с которым более чем сомнительны.
В начале 2000-х годов после прихода ПСР к власти значительно улучшились отношения с Россией, и с избранием нового парламента они, как и прежде, будут развиваться на прагматичной основе. Лидер ДПН Селяхеддин Демирташ некоторое время назад побывал с визитом в Москве, и вряд ли подрастерявшая избирателей ПСР будет эксклюзивным партнером Москвы в развитии межпарламентских связей.
Сторонница прокурдской Демократической партии народов на фоне портрета ее лидера — Селяхеддина Демирташа
Фото: Murad Sezer / Reuters
Новому депутатскому составу парламента Турции предстоит ратифицировать межправительственное соглашение по проекту «Турецкий поток» — когда оно, наконец, будет подписано, тщательно взвешивая все плюсы и минусы. Среди минусов — перманентная нестабильность на Балканах и негативная реакция на проект западных партнеров Турции. За несколько дней до выборов заместитель главы ДПН Назми Гюр высказался в поддержку «Турецкого потока», полагая его весьма важным в контексте диверсификации поставок газа и энергетической безопасности страны, и не исключено, что эту позицию разделят и представители других политических сил страны. Министр энергетики и природных ресурсов Танэр Йылдыз также заверил, что атомный проект в Аккую будет осуществляться вне зависимости от итогов голосования.
Однако питать иллюзии относительно возможного изменения позиции официальной Анкары по чувствительным для Москвы вопросам было бы неправильно. Так, в ходе недавнего совещания министров иностранных дел стран НАТО в Анталье архитектор внешнеполитической стратегии Турции премьер-министр Ахмет Давутоглу рассуждал о непозволительности «аннексии Крыма». В свою очередь глава МИД Мевлют Чавушоглу отметил, что действия России в отношении Украины и Грузии нельзя расценивать как правомерные. Возможное участие в проектируемом соглашении о Трансатлантическом торгово-инвестиционном партнерстве Европейского союза и США предполагает ежегодные потери в 2,5-3 миллиарда долларов от беспошлинного ввоза американских товаров на рынки ближневосточной страны. Очевидно, что это также часть платы Турции за трансатлантическое единство, которое чем дальше, тем больше сужает коридор самостоятельного принятия решений лидерами страны.