«У нас действительно все плохо» Глава парламента Южной Осетии Анатолий Бибилов — о ситуации в республике

В воскресенье, 9 апреля, в Южной Осетии состоятся президентские выборы. Среди основных кандидатов — действующий президент республики Леонид Тибилов и председатель парламента Южной Осетии Анатолий Бибилов. В интервью «Ленте.ру» Бибилов охарактеризовал ситуацию в республике как чрезвычайную и описал возможности выхода из нее — без привлечения дополнительной помощи из России.

«Лента.ру»: В конце 90-х в Цхинвале я слышал новогоднее поздравление Людвига Чибирова, первого президента Южной Осетии. Среди прочего он сказал: «Мы стояли на краю пропасти». Насколько это применимо к нынешней ситуации в республике?

Бибилов: Слава богу, на краю пропасти не стоим. Мы стояли у края в начале 90-х, когда разваливался Советский Союз и судьба Южной Осетии была абсолютно непредсказуемой. Только воля народа, воля руководства — и честь и хвала тем людям, без сомнения, харизматичным, идейным патриотам! — вывели республику из, казалось бы, совершенно безнадежной ситуации.

К сожалению, сегодня у нас нет необходимого уровня консолидации. Каждые выборы президента проходят в обстановке, которую нельзя назвать спокойной, — нынешние не исключение. Нет того уровня жизни, при котором люди могли бы сказать себе: «Все, мы можем творить, жить, ни о чем не беспокоиться». И это несмотря на всю ту огромную помощь, которую оказывает республике Российская Федерация.

А именно?

Безопасность — это Россия. Социальный уровень — это Россия. Все объекты, которые построены и строятся, — это Россия. Теперь осталось сделать так, чтобы и руководство, и сам народ Южной Осетии двинулись вперед. Начали поднимать экономику, зарабатывать деньги, улучшать социальную составляющую. Вот тогда мы сможем сказать, что у нас все нормально. Сегодня — пока нет.

Как это сделать, если многие жители республики приезжают в Южную Осетию только на лето и осень?

Сегодня паспорта РЮО имеют 84 тысячи человек. При этом по последней переписи населения в Южной Осетии проживает 53 тысячи. Цифры не могут говорить о постоянстве развития республики — говорю об этом с сожалением. Что делать для того, чтобы граждане жили в республике? Повышать социальную составляющую. Повышать пенсии — сегодня они ниже прожиточного минимума, а многие зарплаты не доходят до минимального размера оплаты труда. Вот когда пенсии и зарплаты преодолеют этот порог, мы сможем говорить о том, что развитие есть.

Где взять? Снова в России?

Тут достаточно и существующей помощи, за которую мы безмерно благодарны Российской Федерации. Необходим интерес нашего государства к опыту России по развитию сельского хозяйства, промышленности, социальной сферы. Для этого здесь, нам самим, надо создать условия — субсидирование, налоговые послабления для тех предпринимателей, кто готов работать в Южной Осетии. Тогда и народ Южной Осетии начнет сам зарабатывать деньги. Для этого есть все. Климат, желание людей работать — и огромный рынок Российской Федерации, где возможная ниша для Южной Осетии не заполнена. Если мы говорим о том, что россияне должны питаться экологической продукцией, без генной модификации, то лучшего поля, чем Южная Осетия, придумать трудно. Здесь есть все: яблоки, зерновые, даже цитрусовые.

Что мешало вам — главе парламента Южной Осетии в последние три года — провести нужные законы и регламенты распоряжения российской помощью?

А все эти законы уже есть. Говорить надо о доверии инвестора. Когда инвестор видит, что покоя нет, что каждые выборы проходят неспокойно, он боится. Первый и самый серьезный барьер — стабильность. Уже не в плане внешних угроз, но внутри республики. Второй — отсутствие заинтересованности. Главным образом со стороны выходцев из Южной Осетии и Осетии в целом. Мы должны заинтересовать инвесторов, а сегодня этого не наблюдается.

Третий барьер — условия для развития бизнеса. Законы есть, условий нет. И нет креативности в подходе. Скажем, в Южной Осетии множество источников минеральной воды, которые мы можем и обязаны раскрутить на рынке. Но кто-то ведь должен сделать для нее прекрасную бутылку, интересную этикетку, чтобы продать этот товар.

Я помню август 2008 года, когда сотни грузовиков с гуманитарной помощью оставались неразгруженными: жители Цхинвала, только что успешно отбившие город и республику с оружием в руках, весьма неохотно выгружали помощь для себя и своих семей. Чем можно подкорректировать эту часть национального менталитета?

Не могу сказать, что осетины не хотят работать. Совсем нет. Здесь дело в другом. В Советском Союзе Юго-Осетинская автономная область была трудоустроена практически полностью. Аграрный сектор. Огромные заводы — «Вибромашина», «Эмальпровод», авторемонтный. Текстильная фабрика, где работали круглосуточно, в три смены. Консервный завод, мехзавод, авиационный завод. Все население было занято в советской экономике. Рухнул Союз — рухнули и заводы, некуда стало продавать. Вибромашины были во всех шахтах, провода выпускались по всем советским ГОСТам от начала и до конца. Но даже если бы захотели приспособиться — не смогли бы: с конца 1980-х шла война. Все взяли в руки оружие, все занялись защитой своего государства.

Потом была блокада. Россия сделала все, чтобы не дать уничтожить народ Южной Осетии, ввела миротворческие силы. Наступило спокойствие — на десять лет, до 2004 года. Люди начали работать на земле, приступили к рыночному моделированию своего бизнеса. Движение в правильном направлении — хоть и с пониманием того, что завтра будет хуже. Поэтому люди работали не в полную силу. Зарабатывали деньги, переселялись в Россию, развивали свой бизнес там, где спокойно. Винить их ни в коем случае нельзя.

Ну а потом в Грузии пришел к власти Михаил Саакашвили. Стало очевидно, что покоя не будет. Что завтра-послезавтра в ход пойдет вооруженный метод решения проблемы. И нам снова пришлось остановиться. Бизнес понял: все. Риторика Саакашвили убила желание что-то делать. Соответственно, опять откат назад.

И представьте: случился август 2008-го. Россия ввела войска, чтобы принудить Грузию к миру. Люди к этому времени просто отвыкли работать! И когда пошла гуманитарная помощь, у людей была определенная расслабленность: «Наконец-то». Стоит ли рассматривать в этой расслабленности нежелание чего-то разгружать? Не думаю. Было и то, что приходили студенты и сами разгружали эту огромную, беспрецедентную гуманитарную помощь.

Зато мы помним, где оказалась гуманитарная помощь — которую не успели разгрузить студенты. А в основном — сотрудники МЧС, прибывшие из России же.

Да, многое разворовали. Но тут надо сказать, что и жители, и руководство растерялись: мы не были готовы принять такую огромную поддержку из России, мы просто не рассчитывали на нее. Этой ситуацией воспользовались определенные силы — проще говоря, мошенники, извлекшие неправедную выгоду. Это неприятная страница нашей истории.

Думаю, как раз сегодня есть все возможности, чтобы республика начала развиваться экономически — в совсем ином, правильном направлении. Как и девять лет назад, речь снова идет об эффективном использовании российской помощи — но на совершенно ином уровне. Мы здесь, в республике, должны разработать программы развития сельского хозяйства, промышленности, медицины — и уже с этими конкретными программами прийти к нашим коллегам в Москве.

К сожалению, за три года работы в парламенте мы не увидели от кабинета министров ни одной программы развития какой-либо деятельности.

А комплексные? До 2017 года, до 2030-го? Разве они не проходили через парламент?

На практике не реализуется ни одна. Проанализировать, что надо сделать, что не сделано и почему, поменять направления, какие-то статьи — есть ли необходимость, нет ли ее, — этой ежедневной работы нет. Во многом потому, что те, кто занял места сбежавших в конце 80-х руководителей республики и организовал оборону, — здесь, в Южной Осетии, слово «боевик» очень уважаемое — остались за бортом управления, как только стало спокойно.

А ведь у многих из них высшее образование, которое они получили в России — и оставили свои карьеры, чтобы защищать республику. У них огромный опыт. Надо дать возможность развивать республику им — и всем, кто все эти годы оставался в Южной Осетии. Это было бы правильно и справедливо. Как и после Великой Отечественной, мы обязаны дать дорогу воевавшим, обязаны дать дорогу молодым.

С чем к вам шли граждане республики — не столько на предвыборных встречах, сколько на депутатский прием?

За почти три года до этого предвыборного отпуска я принял 3500 человек. Проблемы совершенно разные. В первую очередь — к сожалению — проблема восстановления жилья. Как ни удивительно, как ни парадоксально.

За девять лет после августа 2008-го?!

Да. Мы не отстроили разрушенное жилье…

Огромная проблема безработицы, особенно среди молодежи: 70 процентов молодых людей ищут работу. Причем это во многом те, кого мы отправляли в Россию на обучение. Причина — отсутствие государственного подхода. Руководители государства должны понять, какие профессии нам нужны. Мы пытаемся отправить детей в МГИМО, МГУ, на юридический, экономический… Для нашего общества нет необходимости в 150 выпускников-юристов в год. А вот таких профессий, как агроном, в наличии почти нет. Особенно специализированных: по виноградному делу, растениеводству, овощеводству, фруктам. Наши агрономы — пожилые люди, о применении новых технологий повышения урожая говорить не приходится. А мы как государство не обращаем на это внимания. Как и на то, что квалифицированный онколог в республике всего один — и он же занимает пост министра здравоохранения.

Мы должны просить в сфере образования у России — в рамках имеющихся квот — то, что нам необходимо. Не стесняться.

А кто же просит квоты на МГИМО, не республика ли?

Ну, это тоже нужно. Представлять республику, ездить за границу. Но и в поле должен кто-то работать.

Как бывший министр Южной Осетии по чрезвычайным ситуациям — можете ли вы охарактеризовать нынешнюю ситуацию в республике как чрезвычайную?

Это так. Реально. К сожалению, мы все время с вами говорим о том, что все плохо. Но это действительно так. Нам нечем похвастаться, чего мы добились своими силами. Все, что достигнуто, сделано силами Российской Федерации. Хотелось бы гордиться тем, что мы сделали сами — за российские деньги, но по своим проектам. Чтобы наши специалисты предлагали России пути выхода из стагнации, которая поразила Южную Осетию.

Но нам пока нечего предложить тому же Сергею Кужугетовичу Шойгу — который сделал очень многое для урегулирования в республике. Мы знакомы очень давно, я знаю его искреннее уважительное отношение к народу Южной Осетии. А даже если перевести снабжение 4-й военной базы Российской армии на наши, юго-осетинские продукты — мясо, картошка, прочие продукты… Для нас военная база — очень солидный рынок сбыта, мы не можем не воспользоваться этим. Но это предложение надо хотя бы сформулировать — так, чтобы было понятно всем сторонам.

Нам надо встать и работать. И привлекать тех, кто отвык от работы — не заставляя, ненавязчиво, а дать понять, что без работы не может быть в доме куска хлеба. Конечно, если государство дает возможности. И хотя бы сделать так, чтобы в магазинах Цхинвала не было этих огромных долговых тетрадей — куда люди записываются сотнями, чтобы дожить до зарплаты.

Цхинвал — Москва