«Все теперь зависит от одного человека» Большой театр похвастался доходами и помянул Серебренникова

Встречая друг друга в фойе, аккуратно целовались балерины. Вчерашние школьницы, только что принятые в труппу, с перепугу здоровались со всеми, от уборщиц до премьеров. Девяностолетний хореограф Юрий Григорович забился в угол амфитеатра, и каждый проходящий мимо ветеран сцены пытался уговорить его пройти в первый ряд партера; хореограф отмахивался. Труппа Большого театра собиралась в честь начала 242-го сезона. Предыдущий закончился скандалом с отменой «Нуреева» — и театральный народ ждал от начальства известий, как главный театр страны будет жить дальше.

Генеральный директор Большого Владимир Урин изо всех сил делал вид, что вообще-то ничего особенного не случилось. Первое слово было предоставлено министру культуры Владимиру Мединскому — он вообще про несостоявшуюся премьеру не упомянул. «Я не мог не прийти в Большой театр, потому что это мой любимый театр и любимый театр миллионов», — поделился министр. И тут же объяснил, почему так любит Большой: «У него потрясающие экономические показатели». После чего поздравил коллектив, назвал врученный ему отчет за прошлый год «художественной литературой» (интонация не оставляла сомнений — это похвала), и ушел по своим министерским делам.

А генеральный директор рассказал сотрудникам, что именно так впечатлило министра: театр на продаже билетов стал зарабатывать 2,1 миллиарда рублей в год, тогда как в 2014 году было только 1,4 миллиарда. О том, что повышение цен на билеты не решило проблем со спекуляцией, гендиректор скромно умолчал.

Но про «Нуреева» речь все-таки зашла. По словам Урина, он попросил у следователя, ведущего дело Серебренникова, позволения встретиться с режиссером, сидящим под домашним арестом. И в телефонном разговоре дознаватель согласился. Театр уже передал представителю органов необходимые документы и ждет официальной бумаги. «Теперь важно, разрешит ли Серебренников выпускать спектакль без него или попросит дождаться, когда ситуация разрешится, и тогда мы выпустим спектакль вместе с ним, — пояснил Урин. — Все теперь зависит от одного человека».

Театральный народ в зале тут же перебрал несколько имен, кого бы гендиректор мог иметь в виду под «одним человеком», и чаще всего встречалось имя Владимира Путина. Впрочем, безымянный следователь тоже был в лидерах. Оказалось, нет — подразумевался сам режиссер Серебренников. Ну вот разрешит он выпустить спектакль в свое отсутствие, значит будет «Нуреев», не разрешит — извините.

Если будет — то, вероятно, в нынешнем декабре, когда в давно спланированном расписании театра образовалась печальная дыра из-за скоропостижной смерти хореографа Сергея Вихарева. Знаменитый реставратор классики, которому было всего 55 лет, умер в июне в зубоврачебном кресле (следствие разбирается, правильно ли его лечили в частной клинике) — и не сможет восстановить свой спектакль «Коппелия», который был запланирован на декабрь. Конечно, лакуну могли бы закрыть «Щелкунчиками», которые «продаются» в любых обстоятельствах и в любом количестве, но пока что место для «Нуреева» есть.

«Щелкунчики», кстати, были упомянуты на сборе труппы после того, как директор Урин гордо сообщил о доходах театра, не уточнив, что в основном эти деньги заработал балет (на оперу цены в два-три раза ниже). Руководитель Большого балета Махар Вазиев с улыбкой поздравил начальника, выразив надежду, что теперь «вы нас освободите от такого количества "Щелкунчиков"». Шутка, что была не совсем шуткой, понятна: когда в декабре-январе идет конвейер из спектаклей про страшненькую куклу и ее войну с мышами, и эти спектакли играются два раза в день, у труппы остается лишь одна задача — выжить при такой нагрузке.

О подготовке новых спектаклей, вдумчивых репетициях, речи не идет — теряется художественная функция балета, остается лишь производство прибыли. Но как бы Вазиев ни шутил, понятно, что «щелкунов» меньше не станет. Публика любит этот балет — и дирекция его продает.

Чтобы было кому танцевать, балетный шеф пополняет труппу: в этот день он представил театру два десятка выпускников балетных школ, которые отныне будут работать в Большом. «Вот они, красавцы и красавицы — изрек Вазиев. — Желаем, чтобы ваша жизнь была интересной и созидательной. Надеемся, что вы будете нас радовать. Если нет (утяжелив интонацию) — поговорим отдельно». Начальник зачитывал фамилии новичков, они вскакивали с кресел, а старожилы обсуждали тех, о ком уже что-то слышали.

— Хороший мальчик, — проговорила басом мастерица из швейного цеха, увидев победителя московского конкурса Марка Чино. — И мама у него хорошая, в «Русском балете» танцевала.

Прозвучало имя питерской выпускницы Элеоноры Севенард.

— А, это та, что в родстве с Матильдой.

— С какой Матильдой? — вздрогнула другая мастерица.

— Ну с той, с Кшесинской. (Родство действительно есть, но не по прямой линии — прим. «Ленты.ру»).

— Что ж, посмотрим, как затанцует.

Главный дирижер Туган Сохиев перечислял оперные премьеры сезона: от всем знакомой «Пиковой дамы», ставить которую будет Римас Туминас, до генделевской «Альцины» — постановка решительно авангардной Кэти Митчелл. Гендиректор сообщил труппе, что гастролей в этом сезоне будет мало, балетный начальник пил воду и улыбался как чеширский кот. Всех поздравили с началом сезона, всех отправили работать. И на выходе балетный народ обменивался теми же репликами, что звучали и до начала сбора труппы.

— Как думаешь, позволят все-таки «Нуреева»?

— Я надеюсь.