В прошедшие выходные в Иваново завершился один из самых любопытных и самобытных киносмотров в стране — фестиваль «Зеркало» имени Андрея Тарковского, где величавая тоска среднерусских пейзажей и память о великом советском режиссере вступают в интересный диалог с передовым современным авторским кино, участвующим здесь в основном конкурсе. О том, что показывали на «Зеркале» в этом году, рассказывает Андрей Карташов.
Внушительный по меркам региональных кинофестивалей порядковый номер «13» отражает действительность только отчасти. «Зеркало» несколько раз переделывалось, очередная реновация случилась год назад, а в этот раз у фестиваля появился новый президент, Сергей Бодров — старший. При этом, несмотря на название смотра и на то, что его айдентика в этом году выстроена вокруг «Сталкера» (фильму исполнилось 40) и Виктора Цоя (его песни играли на открытии), фестиваль имени Тарковского старается не фиксироваться на мемориальном сюжете. Патрону фестиваля посвящена небольшая академическая конференция и выставка Рашита Сафиуллина, художника «Сталкера». Но только с натяжкой можно сказать, что победившая в конкурсе «Зеркала» «Дылда» Кантемира Балагова имеет какое-то отношение к традиции Андрея Тарковского, да и вообще эпигонов классика на этот раз в конкурсной программе не было — притом что в мировом кино нехватки в них по-прежнему не наблюдается.
В конкурсе «Зеркала» (его составляет Андрей Плахов) всегда много дебютов и, соответственно, обязательно представлены премьеры Роттердама, главного в мире фестиваля первых фильмов. На этот раз их было три. «Отвези меня туда, где хорошо» — симпатичный, но слишком осторожный дебют нидерландской боснийки Эвы Сендияревич. «Тридцать», недавно показанный в кинотеатре музея «Гараж» в Москве, — броская работа Симоны Костовой, с которой она выпускалась из Немецкой академии кино и телевидения, снятая за карманные деньги в съемных квартирах и барах берлинского Нойкельна. Кино в неувядающем жанре «ходят, болтают» сделано изнутри тусовки самого модного европейского города, и этим объясняются как достоинства, так и недостатки «Тридцати»: все очень стильные и классные, вся фактура достоверна, но фильм настолько нарциссичный, что иногда становится неловко.
Кадр: фильм «После моего ухода»
Другой фильм из роттердамской программы тоже снят дебютантом из Германии. Житель Кельна Эльмар Иманов, по происхождению азербайджанец, раньше срежиссировал пару короткометражек и участвовал в продюсировании «Аритмии», а первый полный метр «Конец сезона» снял в Баку. В первые полчаса может показаться, будто это еще одна насупленная блеклая драма про обыкновенных людей — самый распространенный тип фестивального кино, без которого на «Зеркале» тоже не обошлось (см. беспомощную до комизма болгарскую «Ирину»). Но уже в начале фильма зрителя должно насторожить то, что сюжет «Конца сезона» как будто стремится ускользнуть от нашего внимания. Отношения между флегматичной матерью Фидан, отсутствующим отцом-алкоголиком Самиром и едва совершеннолетним Махмудом, который усиленно пытается сбежать от родителей, сняв собственное жилье, приходится достраивать из недомолвок. В этом доме не выясняют отношений и не говорят о своих чувствах, и именно это умолчание вызывает ощущение разлада. Но главное начинается уже в середине фильма, когда в сюжете наконец-то случается драматическая коллизия — и ее мы тоже едва замечаем: «Конец сезона» не меняет своей бормочущей интонации, и это оказывается самым эффектным решением.
«Концу сезона» можно найти предшественников — уместно вспомнить о «Приключении» Антониони, возможно — о «Персоне» Бергмана (последнее авторы отрицают), но это несомненно оригинальное кино. И неудобное, из которого будто торчат углы — братья Имановы (сценарий написан режиссером в соавторстве с Анаром Имановым) вводят в фильм необъяснимые фантастические детали и ломают структуру, добиваясь синкопированного ритма. Итог всего этого подводит выдающаяся финальная сцена, в которой ничего не происходит, но которая за две минуты несколько раз обманывает зрительские ожидания и меняет ощущение от фильма в целом.
Конечно, такие ходы могут вызвать раздражение, но именно этой способностью «Конец сезона» интересен. Можно сравнить его, например, с еще одним конкурсным фильмом, израильской драмой «После моего ухода», которая не хочет сопротивляться привычкам зрительского восприятия. Это кино о суицидальной старшекласснице и ее отце-одиночке, который пытается найти с девушкой эмоциональный контакт. Фильм Нимрода Эльдара смотрится на одном дыхании, это, как принято выражаться, «сильная история» на «важную тему», то есть идеальный участник программы «Панорама» Берлинского кинофестиваля, где, собственно, и состоялась мировая премьера этой зимой. В целом о картине не скажешь ничего дурного, но как только режиссер пытается выйти за пределы своего деловитого реализма в эпизоде кошмарного сна, то приземленность фильма становится очевидна. Как это обычно и бывает в сценах снов, которые удаются только немногим режиссерам: большинство использует их в качестве прямой метафоры или сюжетной подпорки, и даже отсылки к случаям из Фрейда здесь не помогают.
Кадр: фильм «Красное»
Явным образом от прочих участников конкурса отличались две амбициозные работы, тяготеющие к большому стилю арт-кино: такие фильмы всегда находятся в меньшинстве, а в современном кино, где приняты камерные истории, — тем более. «Красный» Беньямина Найштата действительно довольно старомоден — искусное ретро об аргентинском провинциальном городе в 1975 году — накануне «грязной войны», вызывает ассоциации с Луисом Бунюэлем, Раулем Руисом и старыми детективами второго разбора. Психоделичный нуар о приличном до отвращения провинциальном адвокате переполнен сюжетными поворотами и барочными образами; за ними не всегда понятно, что происходит и что нам хотят сказать, но следить за этой запутанной историей неизменно интересно. Впрочем, фильм именно о том, что любая история сложнее, чем хотелось бы, а мир не подчиняется нашей воле: кажется, именно как метафора непостижимости мира в фильм введено ненужное для сюжета солнечное затмение, которого, кстати, в 1975 году в Аргентине не было: значит ли что-то эта нестыковка? Неизвестно, но фильм, побуждающий искать интерпретации и разгадывать загадки, не может быть плох. «Красный» получил приз за режиссуру, уступив «Дылде» Кантемира Балагова.
Тоже образец амбициозного, полнокровного кино, второй фильм Балагова в большей степени, чем «Красный», вписан в современный кинопроцесс на уровне и стиля, и тем, но «Дылда» только что вышла в российский прокат под гром общественных дискуссий, и написано о ней уже достаточно. О ее присутствии в программе «Зеркала» стоит заметить лишь то, что очевидный фестивальный хит, снятый за относительно большие для арт-кино деньги и к тому же поддержанный пиар-машиной продюсера Александра Роднянского, занимал очень отдельное место в компании с небогатыми скромными дебютами, из которых в основном состоял конкурс. «Дылда» может нравиться или нет, но очевидно, что этот фильм находится в другой весовой категории; он и получил главный приз от международного жюри.