За минувший год на постсоветском пространстве появилось немало новых политических фигур. Речь не только об Украине, где Владимир Зеленский и его команда поставили сразу несколько электоральных рекордов. Власть полностью или частично сменилась в Молдавии, Прибалтике, Казахстане. Перемены не обошли и самую политически стабильную страну СНГ — Белоруссию. С чем пришли новые политики и чего теперь ожидать России от своих новых старых соседей, разбиралась «Лента.ру».
Украинские избирательные кампании, без преувеличения, стали одной из основных тем уходящего года. Шоумен Владимир Зеленский объявил о своем участии в президентской гонке в ночь на 1 января 2019-го. С тех пор он успел поставить два феноменальных для Украины политических рекорда: сначала набрать 73 процента голосов избирателей во втором туре президентских выборов, а потом — впервые в украинской истории — сформировать однопартийное парламентское большинство со своей партией «Слуга народа».
Особые надежды на молодого президента возлагали жители юго-востока Украины в целом и представители самопровозглашенных республик Донбасса в частности. Русскоязычный выходец из этого региона, Зеленский начал свою кампанию с риторики мира и критики националистических лозунгов действующего на тот момент главы государства Петра Порошенко.
По иронии судьбы, весной 2014 года на Порошенко возлагались те же надежды, что и на Зеленского — будто он быстро способен завершить конфликт и договориться с Россией. Однако администрация Порошенко довольно скоро перешла к затягиванию конфликта путем срыва реализации минских соглашений. Сейчас становится понятно, что и его последователь намерен идти тем же путем, а вся миротворческая риторика была не более чем популизмом.
Еще в период избирательной кампании Зеленского откровенно мотало. Он то говорил о необходимости отказа от минских соглашений, то выражал свою приверженность им. Так или иначе, команде нового президента пришлось заявить о необходимости некоторого «переосмысления» Минска, чтобы дистанцироваться от политического курса времен Порошенко, при котором эти соглашения и были подписаны.
С переосмыслением, однако, не задалось. Новой власти отчаянно не хватает опыта, а любые ее шаги в штыки воспринимаются националистически настроенной частью общества при поддержке Порошенко и его политической силы «Европейская Солидарность». Масштаб протестов после подписания «формулы Штайнмайера», конечно, не дотягивал до уровня событий на Майдане в 2004 или 2014 годах, однако свое дело сделал: Зеленский, по сути, вернулся к продолжению политики Порошенко.
Это показала и «нормандская встреча». Еще до ее начала украинская сторона заявила, что в случае отсутствия какого-то дипломатического продвижения она рассмотрит вариант возведения стены на границе с Донбассом, который уже озвучивался при Порошенко. На самом саммите команда Зеленского лишь косметически изменила стратегию прошлой администрации, однако суть ее осталась той же: срывать выполнение минских соглашений с помощью внесения на повестку заведомо невыполнимых требований.
Заморозка конфликта выгодна всем политическим силам на Украине. Зеленский может рассказывать электорату о вносимых им мирных предложениях, которые игнорируются Россией. Порошенко — использовать риторику «осажденной крепости» и «врага у ворот». Близкий к российским элитам глава «Оппозиционной платформы – За жизнь» Виктор Медведчук с удовольствием рассуждает о том, что Зеленский — неэффективный миротворец, тогда как он справился бы куда лучше. Все социально-экономические проблемы страны можно объяснять продолжающимся конфликтом на востоке. Так что по-настоящему решать его никому не выгодно.
Усугубляет раскол в украинском обществе и языковой вопрос. В июле 2019 года, уже при Зеленском, на Украине вступил в силу закон о языке, который сделал украинский обязательным для органов государственной власти и местного самоуправления, судебной системы, учебных заведений и больниц, сфер обслуживания и торговли. Расширять использование украинского языка должны и СМИ. Хотя около трети населения Украины считают своим родным языком именно русский, еще больший процент граждан регулярно использует его в быту.
Украинизация коснулась в том числе и школ, для которых еще раньше был принят закон «Об образовании». Оставшиеся в стране 194 русскоязычные школы будут реформированы с 1 сентября 2020 года. Команда Зеленского уже успела поддержать эту инициативу, заявив, что оснований для ее пересмотра нет. Здесь новый президент также оказался заложником националистической части общества, укрепившейся при Порошенко.
В целом, несмотря на ожидания нормализации отношений с Россией, которые и привели к власти Зеленского, новый президент скорее намерен сохранить курс своего предшественника, отмечает в своем докладе «Центр изучения украинской политики». Да, новый украинский лидер не будет форсировать процессы украинизации и использовать националистические лозунги, однако инерция курса Порошенко сохранится и не будет пересмотрена.
Продолжится разрыв культурных и экономических связей с Россией, дерусификация образования и культурной сферы, затягивание конфликта в Донбассе. Российские власти не оказывают ощутимого давления на Зеленского в этом вопросе, так что угроза со стороны радикалов видится команде нового президента куда более опасной. Пока что рейтинги власти держатся на достаточно высоком уровне, однако 2020 год станет для нее настоящим испытанием.
Для Молдавии весь уходящий год стал одним сплошным политическим кризисом. Ни одна из политических сил по результатам февральских парламентских выборов не получила абсолютного большинства. В результате парламент разделился на три группы: 40 депутатских мест получили сторонники олигарха Владимира Плахотнюка из правящей на тот момент «Демократической партии» (ДПМ) и партии «Шор», 35 — социалисты из партии президента Игоря Додона (ПСРМ), а 26 мандатов досталось прозападному блоку ACUM.
Лидеры ACUM сразу же наотрез отказались от сотрудничества с политической силой Плахотнюка: слишком велик в молдавском обществе запрос на деолигархизацию политической жизни. Додон пытался вести переговоры с демократами, однако взгляды двух партий на будущее страны оказались слишком разными. В результате при посредничестве России прозападный ACUM и пророссийская ПСРМ заключили союз с целью зачистки политической системы от ставленников Плахотнюка и нивелирования влияния олигарха в стране.
Заключение коалиционного соглашения приветствовали и в России, и на Западе. Новым премьер-министром страны стала Майя Санду из ACUM. Сразу же начались разговоры о возможном восстановлении ранее заблокированной помощи от Евросоюза на 100 миллионов евро. Тем временем на «восточном фронте» Додон нормализовал отношения с Россией, перезаключив газовые контракты. Казалось, у страны появился шанс на стабильное «многовекторное» будущее и гармоничное сотрудничество как с Россией, так и с ЕС. Но «медовый месяц» коалиции продлился недолго.
В конце ноября республику сотряс новый политический кризис. Причиной конфликта стали предлагаемые правительством изменения в процедуру избрания генерального прокурора. Социалисты обвинили Санду в попытке получить контроль над Генеральной прокуратурой. В итоге кабинету министров вынесли вотум недоверия.
Новое правительство стало полностью подконтрольным социалистам, а при голосовании в парламенте их поддержали вчерашние конкуренты из ДПМ. Новым премьер-министром стал Ион Кику, экономический советник президента Додона и бывший депутат от Демпартии. Впрочем, на словах он гарантировал сохранение прежнего курса: стратегическое партнерство с Россией при выполнении соглашения об ассоциации с ЕС.
И в целом этот курс, скорее всего, сохранится. Молдавия действительно настроена «дружить со всеми», прежде всего, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Так как оно чревато падением выстроенного Додоном режима. Тем более сейчас, когда он избавился от своего главного конкурента Плахотнюка. Сотрудничество с Россией будет развиваться, но будет оно исключительно экономическим при благожелательном нейтралитете по политическим вопросам. При всем соблазне назвать Додона пророссийским политиком нельзя, потому что играет он, прежде всего, за себя. А Россия, в отличие от Евросоюза, не требует проведения реформ, которые могут отправить многих соратников президента за решетку.
Прошедшие в ноябре в Белоруссии парламентские выборы не привлекли к себе особого внимания. Впрочем, это неудивительно. По конституции Белоруссия является президентской республикой, где парламенту отведена не самая важная роль. Да и каких-то серьезных оппозиционных партий, способных претендовать на существенную часть парламентских кресел, в стране попросту нет. Политическое поле зачищено, и баллотируются в органы власти, в основном, пропрезидентские самовыдвиженцы.
Однако на некоторые изменения в новом парламенте стоит обратить внимание. Во-первых, 80 депутатов из 110 — новички. Во-вторых, в парламенте стало чуть меньше самовыдвиженцев. В прошлом созыве было 15 партийных депутатов, а в этом 21. Кроме того, в нижнюю палату от Минска избрался председатель общественного движения «Белая Русь» Геннадий Давыдко.
Еще весной белорусский лидер Александр Лукашенко заявлял, что у него есть планы поменять конституцию, поделившись частью полномочий с парламентом. Позже глава ЦИК Лидия Ермошина также высказывалась в подобном ключе, упирая на повышение роли партий.
Именно подготовкой к переходу на смешанную или пропорциональную систему можно объяснить особенности нового парламента. Учитывая болезненный вопрос интеграции с Россией, Белоруссии предстоят большие перемены. Однако, судя по тому, что из парламента исчезли две главные оппозиционерки прошлого созыва Анна Канопацкая и Елена Анисим — причем их сняли еще на этапе регистрации — Лукашенко хочет, чтобы процесс этих перемен шел максимально управляемо.
Для Казахстана уходящий год стал временем перелома, который помог укрепить и стабилизировать существующую систему, как бы парадоксально это не звучало. Нурсултан Назарбаев, бессменный руководитель республики еще с советских времен, добровольно ушел в отставку. Исполняющим обязанности президента стал назначенный им преемник Касым-Жомарт Токаев, позже победивший на выборах с результатом в 70 процентов.
Победа легитимизировала Токаева, а сам процесс транзита улучшил международный имидж страны — теперь нельзя назвать Казахстан страной с несменяемой властью. Рокировка позволила Назарбаеву и удовлетворить запрос на перемены внутри общества, и сохранить влияние на политическую систему страны. Фактически он остался у руля, возглавляя партию власти «Нур Отан» и Совет безопасности.
Благодаря этому влиянию политический курс Казахстана в ближайшие годы вряд ли радикально изменится, даже если этого хочет сам Токаев. Страна продолжит проводить многовекторную политику, направленную прежде всего на экономическое сотрудничество. И Россия, и Китай, и ЕС заинтересованы в различных инвестиционных проектах в Казахстане.
По традиции с Россией помимо экономического сотрудничества будет и политическое, но лишь в той мере, где оно укрепляет хозяйственные связи между странами. Новые власти продолжили курс Назарбаева на ликвидацию российского влияния и окончательное построение казахской нации с помощью латинизации алфавита, которая мягко выдавит русский язык из общественной жизни.
Учитывая дипломатическое прошлое Токаева, который шесть лет работал в советском посольстве в Китае, объем инвестиций из Поднебесной в Казахстан также вырастет. Это обусловлено спецификой совместных экономических проектов между Казахстаном и КНР: решения принимаются в основном за закрытыми дверями и благодаря личным связям. Токаеву придется решать в будущем ряд сопутствующих проблем. Однако они связаны, скорее, с общей информированностью казахстанского общества и запросом на большую открытость власти, нежели с возможной конфронтацией с Россией по экономическим или языковым вопросам.
По конституции Литва — парламентская республика. Однако внешнеполитический курс страны находится именно в ведении президента. Поэтому майские выборы были важны скорее для литовско-российских отношений, чем для внутренних процессов в республике.
Основных кандидатов во втором туре было два: Ингрид Шимоните и Гитанас Науседа. Науседа шел на выборы самовыдвиженцем, а Шимоните — от консерваторов, партии экс-президента Дали Грибаускайте, которая яростно критиковала Россию. Несмотря на то что предвыборная риторика обоих кандидатов была практически одинаковой, а Науседе и вовсе предлагали изначально идти на выборы от консерваторов, его почему-то записали в «умеренные». Благодаря чему он и выиграл выборы — люди устали от воинственной риторики.
Науседа, разумеется, прозападный политик. Но, в отличие от Грибаускайте, он ориентирован скорее на США, нежели на Евросоюз, что подтверждает и недавнее размещение новых подразделений американских войск в Литве. Он осторожно реагирует на инициативы Брюсселя, направленные на централизацию процессов в ЕС, считая, что они невыгодны малым странам. Зато новый литовский президент очень позитивен в отношении НАТО. По его мнению, благодаря альянсу Литва сможет отразить любую угрозу, поэтому вклад в структуры НАТО надо расширять.
Кроме того, он менее политизированно, чем Грибаускайте, относится к экономическим связям с политическими противниками на международной арене. В частности, готов расширять торговое взаимодействие с Китаем и Белоруссией, несмотря на противодействие этим процессам со стороны руководства ЕС.
Скорее всего, при Науседе российско-литовские отношения хоть и останутся напряженными, но хотя бы будут развиваться. Пока речь идет о культурном или экономическом сотрудничестве. Политически Литва будет оставаться противником России, тут Науседа последовательно продолжает курс Грибаускайте. Однако новый литовский лидер — прагматик, он и не видит смысла отказываться от возможности заработать, не изменяя своим принципам.
По итогам парламентских выборов, которые состоялись 3 марта 2019 года, правительство страны вновь возглавил Юри Ратас. Однако конфигурация этого правительства довольно сильно изменилась. Дело в том, что формально победу на выборах одержала Партия реформ, которая является главным конкурентом Центристской партии Ратаса. Но достаточного количества мест для формирования однопартийного правительства она не набрала.
Казалось бы, двум партиям стоило бы договориться о коалиции друг с другом и получить устойчивое большинство в парламенте, но сделать этого не удалось. Камнем преткновения стал налоговый вопрос. Реформисты отказались заключать соглашение с ультраправыми из Консервативной народной партии (EKRE), которая заняла третье место.
Еще недавно консерваторы считались чуть ли не маргиналами. Они выступают против миграционной политики всего Евросоюза и запомнились откровенно оскорбительными высказываниями в адрес русскоязычного населения страны. А вот Ратас, партия которого, вроде бы, всегда была выразителем интересов русскоязычного населения, на это пошел.
Несмотря на то что националисты попали в правительство, отношения с Россией, казалось бы, начали теплеть. Президент Керсти Кальюлайд встретилась в Москве с российским коллегой Владимиром Путиным — эстонские лидеры не посещали Россию восемь лет, с 2011 года.
На февраль-март 2020-го также запланирован визит депутатов Госдумы в Таллин и ратификация российско-эстонского пограничного соглашения. Конечно, это еще не полноценное улучшение отношений, но уже желание совместно решать существующие проблемы.
***
В целом кажется, что в 2019 году обстановка на постсоветском пространстве наконец нормализуется впервые после крымского кризиса 2014 года. Но дело тут не в каком-то качественном изменении отношений России с соседями. Просто люди устали от постоянной агрессии. Отказ от яростной антироссийской риторики воспринимается уже как победа. После националистического угара, который был, например, в Литве, Молдавии и на Украине, можно начать воспринимать как пророссийского любого политика, который не пытается задеть Москву каждым своим высказыванием.
Старые конфликты и кризисы замораживаются и разрешаются. Но у бывших союзных республик все еще достаточно противоречий, которые вполне могут стать новыми кризисами. И для того, чтобы решить их, работать придется сообща.