«Невероятная трагедия для каждого патриота» Промывка мозгов и теория заговора. Чем объясняли распад СССР

Попытка докопаться до истины в том или ином глобальном вопросе часто приводит к зарождению очередной теории заговора. Ведь искать виноватого и испытывать желание его наказать свойственно человеческой природе. Историк, медиаэксперт и преподаватель Университета Лидса Илья Яблоков в своей книге «Русская культура заговора. Конспирологические теории на постсоветском пространстве» показывает, что вера в теории заговора совсем не обязательно является проявлением параноидального сознания. Это не только естественная реакция современного человека на сложный мир. Это еще и мощный политический инструмент. Книга вышла в издательстве «Альпина нон-фикшн». С разрешения правообладателей «Лента.ру» публикует фрагмент текста.

Попытка переворота, предпринятая ГКЧП в августе 1991 года, оказалась для СССР переломным моментом. Тотальный развал плановой экономики и неспособность Горбачева реанимировать ее без системных реформ, этнические конфликты на периферии советской империи и отсутствие консенсуса по поводу нового Союзного договора, который смог бы превратить СССР в конфедерацию, — все это стало одной из причин мятежа консерваторов, пожелавших повернуть вспять реформы Горбачева и «спасти Отечество» от коллапса. Режим чрезвычайного положения, как нам всем известно, провалился, а танки, введенные в центр Москвы, так ни разу и не выстрелили. Исход этого переворота оказался неожиданным: Борис Ельцин и сравнительно небольшая группа москвичей смогли одолеть страшную советскую репрессивную машину, провозгласив победу демократической революции. После более чем 70 лет советского строя в августе 1991 года родилась российская демократическая республика.

Впрочем, это одна из версий событий того года. В альтернативной реальности август 1991-го — невероятная трагедия для каждого патриота СССР и символ триумфа Запада в войне с Россией. В этой вселенной в августе 1991 года берет начало «антинародное», «демократическое» оккупационное правительство, лояльное США и пришедшее к власти путем интриг и подкупа самых высокопоставленных членов советской политической элиты. Начиная с 1991-го и до середины 2000-х такая интерпретация была периферийной, маргинальной точкой зрения, ведь режим Бориса Ельцина, считавший несколько дней августа 1991-го моментом своего рождения, не мог всерьез рассматривать эти идеи как политический инструмент.

Однако в 2000-е все изменилось. Начиная с 2005 года, когда Владимир Путин произнес свою знаменитую фразу о развале СССР как «величайшей геополитической катастрофе ХХ века», альтернативное прочтение рождения российской республики стало обретать черты доминирующей концепции. Благодаря усилиям медиа, различных писателей и политиков к концу 2010-х уже никто не удивлялся, услышав, что СССР пал жертвой заговора внутренних врагов и внешних агрессоров. Вместе с тем все больше людей, включая молодежь, стали ностальгировать по СССР. Благодаря пересмотру наследия августа 1991-го и доминированию в публичном пространстве конспирологических теорий с их трактовкой развала СССР все меньше людей помнит обстоятельства появления новой демократической России и еще меньше почитает ее демократические завоевания.

Как это произошло? Каким образом теории заговора оказались в центре политической повестки и создали новый «режим правды»? Почему эти теории с их объяснениями причин развала Союза стали мощным политическим инструментом, мгновенно разрушающим репутации политиков, действующих на постсоветском пространстве? Крах СССР и последствия этого события все эти годы, начиная с 1991-го, остаются предметом жарких политических и академических дискуссий. Внутри России отношение к краху Союза связано с выбором политической ориентации и национальной идентичности. Соответственно, те, кто относится к событиям августа 1991-го и последующим неолиберальным реформам позитивно, часто становятся объектом критики и обвинений в отсутствии патриотизма.

В 1990-е подобные обвинения можно было услышать лишь от так называемых национал-патриотов: членов разрозненной массы праворадикальных и «патриотических» движений. Именно эти силы использовали идею о заговоре против советского народа, чтобы усилить собственные политические позиции в постсоветской России и критиковать Бориса Ельцина. В 2000-е годы ситуация кардинально изменилась: позиция национал-патриотов постепенно все больше сближалась с кремлевской на фоне того, что власть активно участвовала в формировании ностальгического отношения к СССР и негативного — к событиям 1990-х. Отрицательное отношение к краху советской державы стало не только выражением политической позиции, но и ярким маркером, отличающим «истинно русских людей» от нелояльного меньшинства, образ которого оказался чрезвычайно демонизирован.

Антиэлита и манипуляция сознанием

Почему Советский Союз рухнул так тихо и так быстро? Почему в августе 1991 года никто не вышел по всей стране на защиту ГКЧП? Что случилось с миллионами советских граждан, родившихся, выросших и сделавших карьеру в СССР? В первые годы после 1991 года этот вопрос волновал многих так называемых национал-патриотов и коммунистов. Казалось, для них стало потрясением отсутствие хоть какой-то осмысленной общественной поддержки СССР — страны, дававшей каждому бесплатное образование, медицинское обслуживание и относительно гарантированную стабильность. Само собой, интеллектуальная элита национал-патриотического лагеря, близкая к консервативным кругам советского правительства, в конце 1980-х годов пыталась поменять ситуацию (вспомним знаменитую Нину Андрееву с ее призывом «Не могу поступиться принципами»), но сделать это оказалось невозможно: инициатива принадлежала демократам, а советский режим был слишком дискредитирован. Одним из объяснений отсутствия такой общественной поддержки оказалась именно теория заговора: ведь национал-патриоты сделали все возможное, чтобы сохранить СССР, но им помешала сила куда более мощная, с которой они не смогли совладать. И эта сила — многокомпонентная, состоящая как из внутренних, так и из внешних врагов — разрушила социалистический строй и уничтожила геополитическое величие страны.

Бывший театральный режиссер, политконсультант, замеченный в работе на разные политические силы, одиозный телеведущий Сергей Кургинян в своих речах и текстах не перестает обвинять «либеральную интеллигенцию» и прозападные коррумпированные политические элиты в распродаже интересов СССР и подрыве его исторический миссии. Он использует термин «антиэлита», чтобы описать те силы, которые якобы работали на распад государства, разрушая идею о превосходстве советской идеологии в умах большинства населения, которое, согласно Кургиняну, на самом деле якобы поддерживало существование СССР. Именно антиэлиты из КГБ и КПСС украли у советского народа его величие и инициировали августовский путч, чтобы скрыть последствия своих действий по разрушению идеологии и экономики в перестроечные годы. Драматическое падение уровня жизни россиян во время перестройки и после 1991 года Кургинян объясняет тайным соглашением, заключенным прозападной интеллигенцией с мафией, представлявшей советский «черный рынок». Эти две силы хотели «жить хорошо» и поэтому с радостью избавились от СССР, чтобы впоследствии стать олигархами.

Другой частью плана по разрушению СССР, по мнению Кургиняна, была дискредитация истории страны, для чего американские спецслужбы, при поддержке ученых-советологов, провели соответствующие исследования. «Американцы, не будь дураками, заказали своим нормальным, вменяемым, не слишком талантливым, но достаточно добросовестным исследователям идеологически ориентированные исследования по каждому эпизоду нашей советской истории. По стахановскому движению, по началу войны, по коллективизации, по чему угодно еще, по всему! Это был широкий спектр среднеоплачиваемых исследований, которые исследователи провели в меру добросовестно и в меру тенденциозно, потому что им была задана эта тенденциозность. Они должны были каждую молекулу нашей истории разделать, как бог черепаху, то есть дискредитировать — достаточно убедительно, на основе фактического материала. Они это сделали, и это легло на полки».

Главное для Кургиняна, что заказанные американцами исследования не просто легли на полки в США — они находились в советских спецхранах, переведенные на русский язык, откуда попали к диссидентам — через высокопоставленных, «непатриотически» настроенных «фрондеров» «в погонах или с соответствующими допусками и при довольно высоких политических функциях, и при этом давно уже относящихся весьма скептически к советской истории и советскому обществу». Именно такая подрывная система, действовавшая в СССР десятилетиями, разрушила веру в коммунистический проект в первую очередь для элит, заместив ее уверенностью, что интересы отдельно взятого гражданина важнее коллективных. Как результат — поддержанная политической верхушкой страны перестройка.

В своих текстах Кургинян апеллирует прежде всего к научно-технической интеллигенции, более всего пострадавшей от передела собственности и неолиберальных реформ правительства Гайдара. Винить «черный рынок» и выросших из него олигархов, искать виновных среди коррумпированных членов Политбюро и легко, и удобно, ведь это помогает переложить весь груз ответственности за крах Союза на них. А «антиэлита» — удобный способ очернить и лишить поддержки любого выходца из политической верхушки 1990-х, на которого укажет Кургинян.

Российский химик, социолог и писатель Сергей Кара-Мурза в своих работах находит иные причины развала СССР, в чем-то, однако, схожие с кургиняновскими. Небольшая группа людей вместе с «внешними» партнерами через манипуляции сознанием убедила население Советского Союза разрушить государство и оставить амбиции построить коммунизм в отдельно взятой стране.

«…Примем как факт: некая влиятельная и организованная часть человечества (в которую приняты и кое-кто из наших земляков) каким-то образом добилась, чтобы наше общество в целом, почти 300 миллионов человек, не считая “союзников”, активно действовало по программе, приносящей огромные выгоды этой группе и огромный урон нам самим. Сегодня, когда важный этап этой программы завершен и результат налицо, это можно принять действительно как факт и больше на нем не останавливаться. Потери и приобретения известны и очевидны, они подсчитаны и обнародованы в мировых бухгалтерских книгах, буквально написаны на роже счастливых политиков».

По Кара-Мурзе, уникальность сознания советского человека заключалось в сочетании рациональности и этики, что позволяло постичь всю сложность этого мира, при этом радикально отличаясь от технократов-европейцев. Преклонение перед Западом возникло среди узкой группы антисоветских интеллигентов, работавших долгие годы, чтобы уничтожить символы советского прошлого и те институты, которые позволяли СССР существовать. Убежденность Кара-Мурзы в том, что советскому населению массово промыли мозги, с одной стороны, выглядит удивительно (если не странно), с другой — характерна для периода конца 1990-х — начала 2000-х, когда этот автор был особо популярен среди российской читающей публики. Уверенность в том, что «социальное программирование» и манипуляции могут решить все проблемы, была распространена в то время среди пиарщиков и политиков, убедившихся в силе пропаганды во время кампании в поддержку Ельцина в 1996 году. И в целом эта увлеченность идеей манипуляции сознанием неоригинальна и встречается, в частности, среди авторов теорий заговора в США в середине ХХ века.

В США идея манипуляции сознанием, «промывки мозгов» и создания так называемого маньчжурского кандидата была связана в первую очередь с антикоммунистической пропагандой раннего периода холодной войны. Тем не менее идея промывания мозгов не ограничилась антисоветской агитацией и поиском шпионов внутри США. Многие авторы видели в эмансипации женщин и социальных переменах 1960-х годов действия советской пропагандистской машины, направленной на искоренение идеологии американского индивидуализма через обработку сознания. По мнению таких авторов, феминистки и борцы за гражданские права ставили под вопрос ценности обычного американца, живущего в глубинке, а потому, скорее всего, не могли взрасти на американской почве естественным образом: эти люди были либо завезены из-за рубежа, либо подверглись жесткому античеловечному эксперименту по «промывке мозгов» и находились под контролем внешней силы. Культуролог Тим Мэлли отмечает, что идея промывания мозгов как объяснения глубоких социальных перемен в американском обществе говорит о попытке теоретизировать кризис американского индивидуализма и выступает способом понимания того, как молодежь по-новому оценивает социальную структуру общества.

Русская версия идеи манипуляции сознанием также призвана осмыслить, что же произошло с советским обществом на рубеже 1980–1990-х годов. Кара-Мурза старается объяснить потерю субъектности советского человека и кризис общества, которое из совокупности советских людей — этичных, совестливых, политически просвещенных — вдруг превратилось в толпу, требующую демократии (тут Сергей Кара-Мурза использует термин «толпообразование»). В отличие от американцев, обеспокоенных кризисом индивидуализма, Кара-Мурза, напротив, видит угрозу России в манипуляциях Запада по разрушению традиционной русской структуры общины, скреплявшей государство и общество. На Западе общество лишено базовых этических ценностей, что делает его атомизированным. В России же, по Кара-Мурзе, отсутствие индивидуализма и ценности прав человека делает его сильнее.

Идея промывания мозгов — без сомнения, удобное объяснение того, почему национал-патриоты лишились общественной поддержки. Она переносит груз ответственности с политических элит, не сумевших изменить и реформировать советскую систему, на внешние силы, которые оказались способны воздействовать на умы граждан сильнее государственной пропаганды СССР. Новые ценности, появившиеся у россиян в 1990-е, — демократия и свободный рынок, превосходство человеческой жизни над нуждами государства — все это «чуждо» советскому человеку, и ничего этого не было бы, если бы не действия «агентов влияния».

«Агентами влияния», или «агентами перестройки», называют тех, кто разваливал СССР изнутри. Их обвиняют в работе на западные разведки и подрывной деятельности в недрах советской системы. Характерно, что такая мысль чаще всего встречается у авторов, имеющих опыт работы в спецслужбах и видящих «агентов влияния» повсюду.