«Машина, способная принести счастье человечеству» Как гильотина стала символом гуманизма, равенства и просвещения

25 апреля 1792 года на Гревской площади напротив Парижской ратуши впервые была произведена публичная казнь при помощи гильотины. В последующие годы более 40 тысяч отрубленных голов станут доказательством невиданной досель эффективности новейшего механизма для исполнения наказаний. Как французское устройство по отрезанию голов стало одним из символов просвещения, гуманизма, всеобщего равенства и развития технологий — в материале «Ленты.ру».

Убивать следует гуманно

С самого начала всемирной истории казнь являлась не только наказанием за совершенное преступление, но эффективным способом назидания и запугивания — чтобы другим неповадно было, а также массовым зрелищем и популярным развлечением. С этим связана ни с чем не сравнимая изобретательность и жестокость, с которой человек разумный веками убивал себе подобных. Чем дольше и страшнее мучился приговоренный, прежде чем отойти в мир иной, тем искуснее считалась выполненная палачом работа.

Передовые идеи гуманизма, атеизма и европейского просвещения конца XVIII века, и в особенности Великой французской революции, повлияли на многие стороны жизни, в том числе и на отношение к казни. Меньше казнить не стали, но решили, что убивать себе подобных следует гуманно — быстро и безболезненно.

По французским законам простолюдинов обычно вешали, дворяне же имели эксклюзивное право быть обезглавленными. Революция упразднила классовые привилегии — перед смертью все должны быть равны, простой ты гражданин или из благородных.

Одновременно выяснилось, что популярные, веками практикуемые способы казни себя дискредитировали. Медики установили: у четверти повешенных, даже несмотря на перелом шейных позвонков, сердце продолжает работать, и это может продолжаться несколько часов. Кроме того, при каждой экзекуции следовало индивидуально рассчитать соотношение веса и роста приговоренного с длиной веревки — существовали даже специальные таблицы расчета в сантиметрах на килограмм. В случае ошибки у висельника могла оторваться голова или, наоборот, агония длилась слишком долго — иногда более десяти минут.

Правильное усекновение головы тоже было делом непростым, требовало от палача профессиональных навыков и нередко сопровождалось конфузами. Описан случай, когда двое неловких палачей — муж и жена Гранжан — были растерзаны толпой во французском департаменте Кот-д’Ор.

При огромном стечении народа они должны были обезглавить за детоубийство 22-летнюю дворянку Элен Жилле. Симон Гранжан нанес несколько ударов топором, но только тяжело ранил несчастную. Его жена пыталась раненую задушить, а потом перерезать ей горло ножницами, которыми обрезала волосы. Ни то, ни другое у нее не получилось. Разволновавшаяся женщина принялась тыкать ножницами в живот жертве. Это окончательно взбесило зрителей. Незадачливых супругов стащили с эшафота и забили камнями. Что же касается осужденной, то она выжила, была помилована и ушла в монастырь.

Неутомимым и неподкупным механическим палачом без нервов и права на ошибку могла стать только машина.

«Моя машина, господа, отрубит вам голову…»

Доктор Жозеф Игнас Гильотен среди товарищей слыл гуманистом и филантропом. Врач по образованию, он преподавал анатомию на медицинском факультете, был депутатом Народного собрания от Парижа и входил в депутатскую комиссию по разоблачению «колдовства, волшебных палочек и животного магнетизма Месмера».

Одним из пунктиков Гильотена была идея всеобщего равенства граждан перед смертной казнью — будь ты хоть король, хоть распоследний клошар. И вот однажды ему на глаза попалась гравюра Альбрехта Дюрера, на которой римский консул Тит Манлий Торкват был изображен рядом с незатейливой конструкцией, судя по всему, предназначенной для отрубания голов.

Гильотен понял, какой огромный потенциал заложен в столь простом механизме. На ближайшем заседании Национального собрания он в красках описал возможности машины, которая будет рубить головы так быстро и безболезненно, что осужденный не ощутит «даже легкого дуновения на затылке».

Закончил свое выступление Гильотен фразой, которая оказалась пророческой и обессмертила его имя:

Говорили, что последние слова речи доктора Гильотена потонули в дружном хохоте депутатов…

«Машина, способная принести счастье человечеству»

Идею Гильотена приняли далеко не сразу. Многие депутаты выступали за полную отмену смертной казни. Одним из самых непримиримых ее противников был Максимилиан Робеспьер, считавший, что «смертная казнь несправедлива и гораздо больше умножает преступления, чем предохраняет от них». И это тот самый Робеспьер, в течение 40 дней диктатуры которого гильотина работала безостановочно! До тех пор, пока в ее жесткие объятия не угодил он сам.

В конце концов смертная казнь во Французской республике была сохранена. 25 сентября 1791 года Национальный конвент принял новый уголовный кодекс, в котором, в частности, говорилось:

Депутаты постановили, что «просвещенное человечество должно как можно скорее усовершенствовать искусство умерщвления», и попросили ученого секретаря Парижского хирургического общества доктора Антуана Луи разработать механическую головорезку на основе идей, предложенных доктором Гильотеном.

Следует сказать, что головорезки, напоминающие французскую гильотину, были известны во многих странах Европы. Как правило, они состояли из рамы, внутри которой свободно скользило тяжелое лезвие. Голову жертвы клали на плаху, лезвие падало вниз, голова отлетала.

По сравнению с ними гильотина, которую в деталях разработал Луи, имела несколько важных усовершенствований. Связанного осужденного укладывали животом вниз на плоскую полку, шею фиксировали в круглой лунке на плахе, опуская на нее доску со специальным вырезом, это обеспечивало неподвижность жертвы. Острое лезвие имело скошенный край под углом в 45 градусов, и поэтому не перешибало шею, как это было раньше, а мгновенно ее перерезало.

Выполнить заказ на изготовление прототипа согласился клавесинных дел мастер из Страсбурга, немец по происхождению Тобиас Шмидт. В своем письме доктору Луи он сообщил, что «сочтет за честь изготовить машину для обезглавливания, способную принести счастье человечеству».

Шмидт построил машину за неделю и 812 ливров.

19 апреля 1792 года машина была собрана в Сальпетриере (на тот момент богадельня и женская тюрьма) в присутствии докторов Гильотена и Луи, а также главного палача Франции Шарля-Анри Сансона. Потренировались на трупах и живых барашках. Работала головорезка безупречно.

Несколько слов о названии. Вначале чудо-машину прозвали «луизон» или «луизет» — в честь доктора Луи. И лишь позже — гильотиной. Доктор Гильотен был высокой почестью крайне недоволен. Он и его родственники неоднократно требовали сменить название головорезки, но тщетно. В конце концов им пришлось сменить фамилию. Кстати, в официальных французских судебных документах слова «гильотина» и «гильотинирование» никогда не употреблялись. Вместо этого писали: «Способ, принятый на вооружение в результате консультаций с ученым секретарем Хирургического общества».

«Трах — и голова в корзине!»

Первым клиентом «вдовушки» (одно из многих прозвищ гильотины) стал разбойник Жак-Николя Пелетье. Посмотреть на работу революционного изобретения собралась многотысячная толпа. Чтобы все было лучше видно, изготовили высокий эшафот. Но шоу не получилось. Сансон с помощниками за считаные секунды уложили наряженного в красную рубаху Пелетье под нож, трах — и голова в корзине!

Народу казнь не понравилась. Где эстетика работы палача, истошные крики жертвы, мучительная агония? Качество зрелища оказалось так себе, но в прямом соответствии с законом диалектики его в скором времени компенсировало количество жертв. А также их статус.

Под нож гильотины нескончаемым потоком проследовали знатнейшие люди Франции: придворные дворяне и их фаворитки, крупнейшие чиновники и финансисты, депутаты и сам король Людовик XVI с королевой Марией- Антуанеттой. За ними последовали друзья и слуги народа — пламенные революционеры во главе с Дантоном, Сен-Жюстом и Робеспьером. Уничтожив королевскую власть, революция с аппетитом пожирала своих детей.

Палачи трудились без выходных и достигли в своем ремесле высокого мастерства. О Сансоне французские газеты с восторгом писали:

За годы террора и якобинской диктатуры (1792-1795) были казнены 38-43 тысячи человек. Самой молодой жертве гильотины едва исполнилось 13 лет. Самому пожилому казненному, лавочнику Дервильи, было 93 года.

Наблюдение за казнями стало самым популярным парижским развлечением. В газетах печатались расписания экзекуций, на улицах продавались программки с именами осужденных. Избранные граждане могли получить специальные контрамарки, чтобы занять место у самого эшафота. Появились истинные знатоки и ценители процесса, встречавшие особо удачные действия палача одобрительными аплодисментами, а заминки — шиканьем и свистом. Тут же толклись городские сумасшедшие и истеричные особы, певшие, плясавшие и выкрикивавшие оскорбления в адрес осужденных.

Учителя водили на просмотр публичных казней учеников, в магазинах продавались игрушечные гильотины, при помощи которых дети с удовольствием обезглавливали кукол и мелких грызунов. В моду вошли сувенирные гильотины для обрезки сигар, отчаянные преступники делали татуировки в виде гильотины с подписью «До встречи, мадам», а больные и малахольные мазались кровью казненных, чтобы исцелиться от хвори.

Жизнь после смерти

С большим интересом наблюдал за работой гильотины и научный мир просвещенной Франции. Темой дискуссии стал вопрос: умирает ли голова (мозг) сразу после отсечения или живет еще какое-то время?

Поводом для научных споров и сомнений стал случай с головой Шарлотты Корде, зарезавшей кухонным ножом купавшегося в ванне «друга народа» Марата. Перед казнью и во время нее Шарлотта держалась с редким мужеством. После гильотинирования отиравшийся у эшафота ученик плотника отвесил отрезанной голове Шарлотты оплеуху, на что последняя отреагировала гримасой, полной презрения. И это видели все.

Были и другие свидетели подобных чудес, в том числе присутствовавшие на экзекуциях врачи. Так, чтобы проверить наличие сознания у отрезанной от тела головы, доктор Борье из Монпелье заранее договорился с осужденным Анри Лангием: после казни он окликнет его, и если тот услышит, то поднимет и опустит веки. Вот как описывает этот случай в журнале «Архив криминальной антропологии» доктор Борье:

— Голову положили на затылок и мне не пришлось брать ее в руки. Я к ней даже не прикасался (…). Тотчас после обезглавливания веки и губы приговоренного начали сокращаться, это длилось пять-шесть секунд. Я подождал еще несколько секунд, тик прекратился, лицо успокоилось, веки прикрыли глазные яблоки (…). Тогда я громко произнес: «Лангий!». Веки медленно приподнялись, как у живого человека, которого разбудили. Лангий уставился на меня, взгляд был не тусклый и не мутный, а очень живой, четко сфокусированный. Через несколько секунд веки снова медленно и плавно опустились. Я позвал снова. И веки открылись — медленно, плавно, оба глаза, несомненно, жили и смотрели куда осмысленнее, чем в первый раз. Потом они закрылись (…). Я сделал третью попытку. Никакой реакции не последовало. Все это заняло 25-30 секунд.

Из научного наблюдения Борье сделал следующий вывод:

Палачи устали

Несмотря на впечатляющий французский опыт, гильотина как официальное орудие казни широкого распространения в мире не получила. Исключением стала нацистская Германия. С 1933 по 1945 год суды Третьего рейха приговорили к обезглавливанию 16,5 тысячи человек. За то же время военные трибуналы вынесли 25 тысяч смертных приговоров. 1184 человека были казнены на гильотине с 1938 по 1945 год в оккупированной Австрии.

В сентябре 1943 года в берлинской тюрьме Плетцензее за один день на гильотине казнили 186 заключенных. План по казням, однако, выполнен не был — палачи выбились из сил. На следующий день они продолжили, обезглавив еще 114 человек.

Последняя казнь на гильотине во Франции была проведена 10 сентября 1977 года. В Марселе с беспутной жизнью и дурной головой расстался одноногий сутенер, насильник и убийца арабского происхождения 28-летний Хамид Джанбуди.

В 1981 году смертная казнь во Франции была отменена.