На российском телевидении появился новый жанр - беседа руководителей телеканалов с первыми лицами государства. Окончательно этот жанр сформировался после того, как им в середине октября воспользовался премьер-министр Владимир Путин: раньше с представителями Первого, ВГТРК и НТВ беседовал исключительно Дмитрий Медведев.
В последние годы два колеса тандема делили эфир следующим образом: Путин общался либо с "народом", либо проводил массовые пресс-конференции, а Медведев собирал журналистов "точечно". Но вслед за рокировкой должностей Медведев и Путин, похоже, решили поменяться и стилями - так, чтобы окончательно всех запутать, а заодно и в очередной раз напомнить: российская недополитика - это такой цирк, где жонглирование, особенно командное, ценится больше всего.
Как бы то ни было, жанр получился пародийным: Эрнст, Добродеев и Кулистиков делают вид, что задают политикам острые вопросы, Медведев и Путин делают вид, что на них отвечают. За "низким" жанром, тем не менее, отчетливо виден "высокий" смысл: чиновники дают интервью, когда им нужно что-то сказать, а в некоторых случаях - даже не сказать, а просто показать. В чем, например, был смысл последнего интервью Медведева? В том, чтобы показать: "Я хоть и ухожу с поста президента, но я еще буду кое-что значить". А в чем была идея интервью Путина? В том, чтобы показать: "Я хоть никогда никуда и не уходил, но теперь вновь стану главным и по должности тоже". И все.
Расчет, между тем, у Путина с Медведевым абсолютно правильный: понятно, что ни один здравомыслящий человек не будет смотреть все эти интервью целиком. Но зато уж совершенно точно каждый россиянин, если у него есть радио, телевизор или доступ в интернет, об интервью узнает. И сигнал воспримет.
Если с чиновниками все ясно, то вот к "статистам" - Добродееву, Кулистикову и Эрнсту - все же есть несколько вопросов. Главным образом, интересно ведь - что они чувствуют, когда участвуют в этой постановке?
И Кулистиков, и Эрнст, и Добродеев понимают, что они - не великие интервьюеры. Все они, по большому счету, давно уже менеджеры, а не журналисты, но с профессиональными журналистами - с Владимиром Познером, с Леонидом Парфеновым, с Сергеем Доренко, на худой конец, все трое работали - и знают, что такое настоящее интервью.
Все они также понимают, что если бы на подобного рода мероприятия пригласили не их, а кого-нибудь другого, то и разговоры получились бы другие. Вон Захар Прилепин - у него было времени только на один вопрос к Путину, но он не стал его тратить на "как проходит модернизация" и на "каковы успехи в реформировании полиции". Не журналист, а все-таки задал мало-мальски интересный вопрос. Вот любопытно, во время интервью Добродеев, Кулистиков и Эрнст думают о том, что выглядят статистами на фоне высокопоставленного чиновника, говорящего на заданную им самим же тему?
Все трое, я уверен, прекрасно знают, что делают свои интервью не для зрителей. Вот Ларри Кинг, который любит допрашивать Путина, он понимает, что делает это для многомиллионной аудитории, и потому вопросы задает соответствующие. А "большая тройка" собирается беседовать с чиновниками, потому что это нужно чиновникам, и готова ради лизоблюдства убирать из эфира лучшие передачи. Интересно, помнят ли Эрнст, Кулистиков и Добродеев о своих зрителях?
Конечно, я понимаю, что все трое получают за подобного рода передачи большие бонусы. Один из них - возможность делать на российском ТВ все, что заблагорассудится, от "Аншлага" до бесконечных телесериалов о ментах и киллерах. Два других - возможность чувствовать себя повелителями информационного пространства: никакая газета или журнал, никакой сайт в России не является таким могущественным, как ТВ. Телевидение дает ощущение власти - не только политикам, но и руководителям каналов. И все же интересно узнать, до какой степени Кулистиков, Добродеев и Эрнст осознают, что их заставляют участвовать в представлениях того самого цирка российской недополитики? Где помимо жонглирования есть еще и целое отделение дрессировки.