Улыбка платно Александр Амзин о хрупкости человеческих отношений

Мы вернулись из Белоруссии еще до парада Победы, который здесь не похож на формальность. Нам не продлили аренду: вся Москва на майские праздники едет в Минск. Только всей семьей заскочили в парк аттракционов и в ресторанчик в выдержанном белорусском стиле. В лучший в Европе цирк уже не успели.

Вообще, попадая в Минск, я испытываю сложную смесь двух чувств. Во-первых, возвращаюсь в детские восьмидесятые и не удивлюсь, если из-за поворота выйдет сбежавшая в прошлое Алиса Селезнева. Во-вторых, с российскими деньгами и паспортом в Белоруссии легко представить себя американцем в Москве образца девяностых. Смущает.

Есть и чисто белорусские оттенки. Мы жили на главной улице Минска. В соседнем доме - местное МВД. Еще через пару домов - КГБ. Мне как туристу было уютно, надежно, безопасно. Но что-то не давало покоя. Только вернувшись, я понял, что.

В прошлом году мы попали в Минск перед самым кризисом. Обменники на покупку белорусских рублей фактически не работали. Всем россиянам минчане предлагали тут же меняться деньгами. В воздухе витало ожидание серьезной битвы - впрочем, с отчетливой ноткой оптимизма. Например, далеко не все ругали Лукашенко. Мы даже встретили одного человека, который его превозносил. И его версия происходящего была на слух ничуть не менее правдивой, чем все остальные.

Я увидел неунывающий сильный народ, не теряющийся даже в самые сложные времена, помнящий о подвигах отцов и дедов, цельный и красивый. До сих пор я всем говорю, что люблю лишь две страны, не считая России: Белоруссию и Штаты. Мои знакомые крутят пальцем у виска и по-разному объясняют мою эйфорию.

В этот раз я приехал в Минск, который потрепал сильнейший кризис. В "Макдоналдсе" обнаружились перебои с "Кока-Колой", а кроме того, перестали выдавать полагающиеся бесплатные улыбки. Ни один человек в здравом уме не сказал ни одного доброго слова в адрес президента. Многие жители города научились думать о других людях как о рвачах, непременно пытающихся их обмануть и обобрать до нитки. В глазах у каждого второго поселилась печаль.

Удивительно, как всего за год великий народ приготовился к превращению в грустецов. Удивительно и до боли знакомо. Я хорошо помню, как сползали улыбки с лиц россиян в 1998 году. Оказалось, что для этого надо всего ничего. И еще пару лет, чтобы исподлобья смотреть друг на друга, сжимая украдкой кулаки.

Не хочется смотреть на весь этот процесс по второму разу. Но надо отдавать себе отчет: мною движет не жалость к очередной стране, со звериной серьезностью проваливающейся в тартарары. Просто я ума не приложу, куда уехать от самого себя на следующие майские праздники.