Погода для роста Нужно ли России бороться с глобальным потеплением
Нормы человеческого общежития меняются. В раннем Средневековье жители европейских городов справляли нужду с балконов, и это было привычно, рационально и экономично. Сегодня такой подход к личной гигиене представляется, мягко говоря, нецивилизованным. Точно так же совсем недавно сжигание попутного газа было естественным элементом нефтедобычи, а ныне считается моветоном. Изменения стандартов происходят по мере накопления знаний, развития науки и технологий, установления соответствующих регулятивных барьеров.
Глобальное потепление оказалось в мировой повестке несколько десятилетий назад. С тех пор проблема только обострилась. Выбросы парниковых газов, вызванные в первую очередь сжиганием углеводородов, изменяют климат. Если эти выбросы не уменьшить, человечество ждет катастрофа.
Мировое научное сообщество практически единодушно. 95 процентов ученых-климатологов убеждены: глобальное потепление происходит и имеет антропогенные причины. Сходной точки зрения придерживаются и гиганты топливной индустрии. «Деятельность человека, в частности накопленный эффект от выбросов парниковых газов и аэрозолей, оказывает сегодня существенно большее влияние на энергетический баланс Земли, чем любые природные воздействия». Я цитирую не Greenpeace, а экспертов SBC Energy Institute, созданного Schlumberger — крупнейшей нефтесервисной компанией.
В эти дни в Париже проходит очередная конференция ООН по изменению климата с участием глав ведущих мировых держав. На саммите должны быть приняты обязательства по ограничению выбросов СО2, введению углеродного налога (carbon tax) и т.д.
Шансы на успех велики. Если раньше геоэкономические и технологические тренды во многом определялись, условно говоря, альянсом ExxonMobil и General Motors, то сегодня в деньгах купаются корпорации, далекие от ископаемых ресурсов. Находясь на расстоянии клика от миллиардов своих пользователей, Apple, Facebook или Google располагают более эффективными по сравнению с сырьевиками инструментами формирования общественного мнения и, соответственно, политического курса.
Google позиционирует себя как «углеродно-нейтральная» компания. Все дата-центры Apple обеспечиваются исключительно возобновляемой энергией, и компания строит солнечные электростанции в Китае и Сингапуре, чтобы ее производственные партнеры работали только на «чистом» электричестве.
Формируемое новыми корпоративными лидерами общественное мнение подкрепляется статистикой. На фоне более широкого распространения возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и заботы об энергоэффективности исчезает корреляция между ростом экономики и потреблением углеводородов. Например, ВВП Германии с 1990 по 2014 год вырос на 37 процентов, при этом использование традиционных энергоресурсов сократилось.
Это открытие освобождает «золотой миллиард» от аскезы, казавшейся необходимой для спасения климата. В то же время ресурсная ненасытность сама по себе выходит из моды. На смену ей приходит энергетическая рациональность. Избыточное, демонстративное потребление становится признаком дурного вкуса, а высокая энергоемкость зданий, товаров и услуг — их низкого качества.
Многие страны, регионы, города, корпорации перешли или взяли на себя обязательства перейти на безуглеродное энергоснабжение в ближайшие десятилетия. Правительство Германии в 2016 году намерено законсервировать электростанции общей мощностью 2,7 ГВт, работающие на буром угле, а правительство Великобритании предлагает вообще закрыть угольные станции страны к 2025 году, поскольку «нужна новая энергетическая инфраструктура, подходящая для XXI века».
С точки зрения баланса выбросов угольная генерация вреднее газовой примерно в два раза. А с ВИЭ разрыв превращается в десятикратный. Мейнстримом становится убеждение, что уголь надо использовать лишь в исключительных случаях, когда без него невозможно обеспечить жизнедеятельность. Например, Индия, где сотни миллионов живут без электричества, несмотря на грандиозные планы развития ВИЭ вряд ли сможет обойтись без новых угольных мощностей. Но к странам с поголовной электрификацией это не относится.
Какова в этом плане позиция России? Что приготовила наша страна к климатической конференции? Обязательство сократить к 2030 году выбросы СО2 до 70-75 процентов от уровня 1990 года. Такое (и еще большее) снижение уже произошло в результате развала советской промышленности, то есть поставленная задача, мягко говоря, не слишком амбициозна.
Некоторые горячие, но не очень светлые головы придумали очередную теорию заговора и обвиняют Запад в намерении разрушить сырьевое благополучие России с помощью «климатических мифов». Вопросы экологии и угроза глобального потепления иногда рассматриваются как досадное недоразумение, мешающее «заниматься делом». Таким, например, как строительство новых крупных угольных мощностей для экспорта электричества за рубеж.
Между тем борьба с глобальным потеплением — это не только затраты и ограничения, но и новые доходы. Возникают новые рынки, технологии и цепочки создания стоимости. В глобальной возобновляемой энергетике занято около 8 миллионов человек. Здесь, по статистике, создается больше рабочих мест на единицу вырабатываемого электричества, чем в традиционной генерации.
Разумеется, основной профит извлекают страны-идеологи экологической трансформации. Они снабжают себя и остальной мир «чистыми» продуктами и инжиниринговыми решениями.
Но это не повод отказываться от перехода к «климатически нейтральной» экономике. Напротив, следует рассматривать борьбу с глобальным потеплением как шанс, помогающий создать новые точки роста. Не игнорировать процесс, но пытаться занять в нем лидирующие позиции, ставя большие цели, задавая передовые экологические стандарты в энергетике, строительстве, переработке мусора и т.д.
Российское благополучие, основанное на «сырьевой игле», постепенно, но неуклонно сходит на нет. Что останется после него — пустота или оазис — зависит и от сегодняшней климатической политики.