Много не мало Помойка как символ индустриального общества

Прошедшие думские выборы оставили массу поводов для размышлений. Среди них незамеченной проскочила информация, между делом опубликованная на сайте ЦИК. Все вроде и так понимают, что выборы — дело дорогое, но «дорогое» — понятие абстрактное. А цифра в 1,8 миллиарда рублей вполне конкретная. Именно столько, по данным ЦИК, закладывалось на печать избирательных бюллетеней. Примерно такую же сумму госкорпорация Роскосмос собирается потратить на модернизацию Байконура.

Кто-нибудь задавался вопросом, что происходит с тоннами этой бумаги после всех видимых и невидимых стадий выборов? Возможно, какое-то время она хранится, поскольку по закону кандидат может в течение года опротестовать результаты голосования в суде. А потом? Инсайдерские источники сообщают, что бюллетени просто сжигают.

Расточительность современного общества по умолчанию поражает воображение, но ключевое слово тут, пожалуй, умолчание. Мы вроде как и сами все понимаем и неплохо ориентируемся в пределах собственного кошелька — возможно, ставим водяные счетчики, мясом на неделю запасаемся так, чтобы не разориться, покупаем одежду на распродажах, но как общество мы давно проиграли сами себе и здравому смыслу.

В 2015 году самым богатым человеком планеты был признан испанец Амансио Ортега, 80-летний основатель и владелец компании Inditex, хозяин 5000 магазинов по всему миру, в числе которых Pull and Bear, Massimo Dutti и прославленная Zara. На чем сын железнодорожника сделал состояние, которое сегодня оценивается в 79,7 миллиарда долларов? На тряпках. Вернее, на нашей страсти к тряпкам.

Разжигая и поддерживая ее, популярные марки выдают новые коллекции каждые две недели. На стене популярного сетевого гиганта H&M в Берлине вообще написано «Пополнения каждый день». Однако висит одежда в магазине всего месяц. Все, что за это время оказалось непроданным, увозится обратно на склад. Частично вещи пакуют в тюки и отправляют на благотворительность. Только одна точка Армии спасения оформляет около 5 тонн непроданной одежды в сутки. А что никуда уходит, просто утилизируется — то есть уничтожается. Из тех 13 миллионов тонн тканей, что производятся в год, на вторичное производство идет всего 10 процентов.

Ежегодно в мире продают около 80 миллиардов предметов одежды. Частично они оказываются не востребованы на этапе сбыта. Но перетряхните свой собственный гардероб. Независимо от пола и возраста наверняка вы найдете кучу не пригодившегося тряпья. А мода не ждет, она завела всех, как подопытных мышат, на жажду нового и модного, оглушила истеричным призывом must have, вложила миллионы в индустрию, грамотно отработала на скидках и «черных пятницах», и все утонули в дешевых, а кто-то и в дорогих тряпках.

Все настойчивее разговоры об избыточности предложения и в мировом автомобилестроении. Исполнительный директор концерна Fiat Серджио Марчионе считает, что сегодняшнее мировое производство примерно на 30 миллионов автомобилей превышает реальные потребности рынка.

Не он один говорит о необходимости сокращать и регулировать производство автомобилей в Америке и Европе. Тем временем крупнейший концерн в мире Toyota в 2013 году произвел более 10 миллионов автомобилей и чрезвычайно горд тем, что стал первым производителем, выпустившим со своего конвейера рекордное число машин.

Правда это или нет, но все упорнее слухи о том, что перепроизводство в автопроме стало причиной появления по всему миру зловещих стоянок невостребованных авто. Это отстойники аккуратно припаркованных машин, вставших в вечную пробку, ведущую в никуда, в землю глупости и жадности современного мира.

Теперь еда. Бог с ними, с санкциями. На фоне существующих системных проблем перенапряжение рынка по политическим причинам — явление неизбежное, но преходящее. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН подсчитала, что в современном мире недоедают около 900 миллионов людей; вместе с тем треть мирового производства — то есть более одного миллиарда тонн продуктов — оказывается на свалке. Американцы выбрасывают почти половину содержимого своих холодильников, то есть более полутора миллиардов долларов улетают даже не на ветер, а в помойку. В ресторанах только 30 процентов еды оказывается в тарелках посетителей, все остальное по тем или иным причинам отправляется в мусорное ведро. Лидерами разбазаривания общепита называют Китай и Бразилию.

В Италии 1 процент ВВП, а это 12 миллионов евро, уходит на утилизацию излишков еды. Каждый год страна буквально закапывает в землю 5 миллионов тонн продуктов. Государство обещает поддерживать производителей, жертвующих нереализованный товар неимущим. За контакт с благотворительной организацией — поощрение: сниженная налоговая ставка.

В Дании, где ежегодно выбрасывается около 700 тысяч тонн еды, несколько лет назад открыли сначала магазин уцененных товаров Wefood, куда приносят продукты с истекающим сроком годности, с поврежденной упаковкой или неправильной маркировкой, а потом ресторан объедков Rub and Stub, в котором фирменные блюда готовят из пищевых отходов, от которых отказались магазины и фермеры. Все сертификаты в порядке, санитарные нормы соблюдены, еда дешевая и вкусная, ресторан не пустует, принимает до 60 человек за вечер.

Даже экономные и педантичные немцы подсчитали, что в среднем каждый из них выбрасывает не менее 80 килограммов еды в год. Ужаснулись — и с 2013 года принялись развивать проект Foodsharing — дележку едой. Никаких денег и никаких просроченных помоев, продукты только годные к употреблению, которыми народ или меняется, или делится. Прекрасные капли идеализма в океане глобального перепроизводства.

В Россию в 2012 году приезжал с командой и концертами певец Стинг. Одним из немногих требований его райдера было раздать неиспользованные продукты из его меню неимущим, а все отходы и упаковки отсортировать и утилизировать надлежащим образом. Интересно, проверял ли певец, честно ли отделили металл от пластика и кто именно доедал за ним его ананас, но внимание мировой звезды к подобным вопросам показательно. Сытый мир все-таки начал ужасаться своей расточительности.

Считается, что жизнь человека принципиально изменилась примерно 15 000 лет назад, когда он перестал кочевать налегке и перешел к оседлости. У него появились собака, лошадь, дом, жена, дети, товарищи, готовые защищать его имущество вместе с ним от других товарищей. Он постепенно перестал быть частью природы и стал частью большого, искусственно созданного мира. Мир усложнился законами высокой экономики, и человек потерялся между профицитом бюджета и водяными счетчиками.

Проблема сегодняшнего дня даже не в том, что мы слишком много потребляем, а в том, что слишком много всего портим. Мы многое можем сделать, но не многим в состоянии правильно распорядиться. Большая помойка становится символом современного мира.

И даже эти тонны бумаги, которые стоили бюджету 1,8 миллиарда рублей, при явке в 47,8 процента оказываются по большей части потраченными впустую.

И кто бы чему ни радовался или ни огорчался после выборов, в каком-то смысле это еще один вопрос. И, судя по всему, вполне закономерный.