1. На самом деле военная реформа назрела давно. Еще в конце 1990-х годов возникала идея создания на базе так называемого "осколка" советской армии, который оказался на территории Украины, современной мобильной армии, которая бы отвечала новым требованиям, в том числе геополитическим амбициям Украины.

Требования сегодня, собственно говоря, для большинства армий идентичны: это мобильность, оснащенность современными вооружениями, гибкая структура и способность адекватно реагировать на современные вызовы. Кстати, я хочу подчеркнуть, что эта идея возникла задолго до того, как Украина официально объявила о намерении евроатлантической интеграции, в том числе о намерении достичь полного членства в НАТО. Но финансовые ресурсы и несбалансированный административный подход к армии не позволил в те годы заняться армией вплотную, армия не была приоритетом для любой украинской власти в течение всего периода существования независимой Украины.

Сейчас, с одной стороны, ситуация в Вооруженных силах Украины достигла в техническом смысле критического уровня, с другой стороны, реанимировали идею реформы, и, кажется, нынешняя власть считает, что она в состоянии сделать то, что предшественники декларировали, но не сделали или делали не совсем адекватно.

2. Открытой информации на эту тему в СМИ или в документах и проектах, которые попали в редакцию "Зеркала недели", я не встречал, поэтому я не могу ответить на этот вопрос.

3. Сначала скажу по сокращению - уже в 2002 году были разные подходы по численности, но в основном и эксперты, и представители аналитических структур государственных органов численность Вооруженных сил Украины приближали примерно к 120 тысячам (плюс-минус).

Но дело в том, что сокращение требует довольно значительных ресурсов, и, как правило, это не очень популярная мера. Большинство специалистов сходятся на том, что сокращение в цивилизованном виде обходится в несколько раз дороже содержания существующей численности. Поэтому с учетом адаптации военнослужащих, с учетом решения всех сопутствующих проблем сам темп сокращения был избран достаточно мягкий, а не такой, который мог бы привести к гуманитарной вспышке, обвальной безработице уволенных в запас офицеров или негативным социальным явлениям, например, когда бывшие офицеры пополняют ряды криминальных структур.

Я не думаю, что само по себе сокращение может быть предвестником вступления или невступления Украины в какой-либо военно-политический союз. Но в целом Украина находится на таком геополитическом перекрестке, где ей, конечно же, удобнее решать вопросы своей безопасности в составе какого-то военно-политического союза. Я не буду говорить, какого именно, потому что такой союз в равной степени может быть как в рамках НАТО, так и в рамках ОДКБ.

С точки зрения решения задач безопасности, по идее, Украина должна была бы находиться в каком-то союзе. С точки зрения, скажем, нынешнего балансирования с внеблоковым статусом - все будет зависеть от того, насколько качественной окажется эта военная реформа. Потому что если бы Украина получила армию как адекватный институт сдерживания, то, по большому счету, она сможет рассчитывать на свои силы и находиться вне каких-либо блоков, вне союзов и декларировать свою внеблоковость.

Но, опять-таки, хочу подчеркнуть, что само по себе сокращение не является предвестником вступления непосредственно в ОДКБ.

Здесь я бы рассматривал несколько моментов. Во-первых, сокращение вооруженных сил, конечно же, необходимо, потому что главный результат реформы - это появление профессиональной армии, профессиональных вооруженных сил в Украине. Это очень важный элемент, которого многие из предыдущих представителей власти хотели достичь, но не могли, уже по ходу осознав, насколько это сложная задача.

В данном случае темпы профессионализации до 2017 года не вызывают у экспертов каких-либо опасений, то есть это реально. Реально в том случае, если армия действительно станет приоритетным направлением развития государственного института для нынешней власти. А получится это или нет, покажет время.

То есть первый аспект - это профессионализация вооруженных сил. А второй аспект - это получение современных систем вооружения. Не секрет, что все современные системы вооружения модернизируются и совершенствуются, в том числе с учетом уменьшения экипажей, создания безэкипажных платформ или беспилотных систем. Поэтому объективно во всех будущих армиях мира (не только в украинской) личного состава будет необходимо гораздо меньше, чем сегодня. Другое дело, что этот личный состав должен быть более профессионально подготовлен. Поэтому я здесь не усматривал бы политических игр, хотя, может быть, кто-то их и хочет усматривать.

Для меня Вооруженные силы Украины - это организм, который истощен, очевидно, что его нужно реформировать, и эта очевидность сегодня стала горящей для очень-очень многих людей, даже далеких от армии. Поэтому наша экспертная среда воспринимает это больше как назревшую необходимость.

Я бы даже сказал, реформа, которая сейчас задумана, - это хирургическое вмешательство в лечение сложного нарыва, который образовался за многие-многие годы.

Я специально открываю проект концепции, и в этом документе написано, что "особовий склад - 100 тысяч осiб, в бойовому складі - 68840 осiб". То есть получается, что 70 тысяч - это боевой состав, а 100 тысяч - общий состав вооруженных сил. Но когда я писал статью в "Зеркале недели", я вел расчеты по боевому составу, потому что расчеты касались сокращения людей в погонах. Я подсчитывал, сколько тысяч непосредственно офицеров, людей в погонах должно быть сокращено. То есть речь шла именно о тех людях, которым необходима адаптация и определенное ориентирование в пространстве после того, как они перестанут быть военнослужащими.

1. Я бы очень не хотел, чтобы была такая ситуация. Хотя есть опыт Прибалтийских государств, которые не имеют своей боевой авиации, и их воздушное пространство охраняют самолеты партнеров по блоку НАТО. То есть подобный опыт существует в мире, в регионе, но мне как гражданину этого государства хотелось бы, чтобы Украина оказалась способной самостоятельно решать эту задачу, независимо от того, будет она в составе какого-то блока в будущем или не будет.

2. Я уже ответил на этот вопрос выше, повторю, что теоретически украинская армия после реформы будет готова к любому типу интеграции. Но это сугубо политический вопрос, и я не считаю своевременным давать сегодня по нему прогнозы.

По поводу подводной лодки скажу сразу: я считаю, что она не нужна Вооруженным силам Украины и Военно-морским силам Украины. Что касается перспектив - да, я считаю, что у военно-морского флота есть перспективы, и очень хорошие. В частности, сегодня многие связывают эти перспективы с начавшимся строительством четырех корветов. Если будут выдержаны темпы реформы, темпы строительства, темпы реализации задуманных программ, то, по большому счету, у украинской армии в целом есть перспективы. Вопрос только в том, чтобы эти перспективы не превратились в долгострои. Такая опасность тоже существует, я этого не исключаю.

1. Проект концепции предусматривает в том числе работу с резервом, возможность мобилизации и развитие этого направления в случае угрозы масштабной войны. В то же время проект, которому была посвящена моя статья в "Зеркале недели", говорит о том, что на сегодняшний день сложилась благоприятная геополитическая обстановка. Я с этим вынужден согласиться, но все же не считаю правильным рассчитывать на благоприятную геополитическую обстановку в течение длительного периода. Думаю, что для Украины было бы, конечно же, правильно воспользоваться таким мягким моментом, возможностью осуществить реформирование и сделать то, что задумывалось полтора десятилетия тому назад.

2. Детали будущей реформы мне незнакомы, но общее мнение таково: по современным конфликтам и закупкам в ряде государств видно, что танки стали играть несколько меньшую роль, нежели это было 30-40 лет назад. Сегодня большинство государств стоят на том, что необходимо иметь в своих армиях боевые машины разных категорий, от легких до тяжелых, около 25-30 тонн. То есть технику, которую можно перебрасывать воздушным путем и которая, тем не менее, сохраняет высокие характеристики собственному вооружению, по минной защите и бронепробиваемости.

Я думаю, что Украина, которая сумела в течение последнего десятилетия развить тему создания легкой бронетехники, скорее будет идти преимущественно в рамках той концепции, о которой я сказал. Но, с другой стороны, танки в украинской армии будут, это тоже очевидно, в том числе и потому, что на Украине существует и развивается довольно солидная танковая школа со своими традициями. С такой танковой школой, с новыми танками, в том числе танками "Оплот", которые Украина планирует поставлять в Таиланд, в украинской армии обязательно должны быть танки в каких-то разумных количествах.

3. Я думаю, что сохранится. Более того, общая концепция предусматривает развитие сил спецназначения, поэтому все структуры, которые могут подойти в категорию спецназа, будут развиваться.

4. Тут все достаточно просто. Первый критерий - уровень профессионализации армии, в том числе не просто уровень набора контрактников, а уровень созданных условий для контрактников, потому что, на мой взгляд, просто набрать армию контрактников и говорить, что это профессиональная армия, - это еще не полная картина, это было бы искажением ситуации. Поэтому я думаю, что уже через полтора-два года мы наверняка увидим, какие условия созданы для будущих профессиональных воинов Вооруженных сил Украины, и, соответственно, сможем оценить их.

Второй момент - это уровень модернизации существующих систем вооружения. Я пока не говорю о закупках, потому что и финансовый ресурс, и сам по себе уровень технической истощенности украинской армии вряд ли позволит уже через два года говорить о приобретении каких-то новых систем. Модернизация существующих систем будет вполне четким отражением ситуации на полтора-два года.

Что касается общей реформы - конечно, через пять лет мне бы хотелось увидеть в украинской армии какие-то новые системы. К сожалению, пока мне неизвестно, о каких возможных системах идет речь, потому что эти моменты описаны в проекте концепции достаточно туманно.

1. Здесь я отвечу очень просто: это вопрос политической воли. На сегодня проблема стагнации украинской армии такова, что любому министру обороны не под силу ее решить. Здесь нужно четкое включение в работу всей системы власти, то есть всего военно-политического руководства. Позитивные моменты тоже есть. Недавно президент подписал указ о существенном расширении полномочий Совета национальной безопасности и обороны. Это направление мне, честно говоря, очень нравится, потому что на самом деле как раз Совет национальной безопасности и обороны должен быть одним из генераторов такой реформы, в том числе он должен быть и контролирующим органом с точки зрения анализа и своевременных сигналов о том, как именно проходит реформа.

Пока я не вижу в этой сфере сверхпроблем, но весь вопрос, конечно же, в том, что мы сегодня не можем говорить о каких-либо результатах. Пока мы видим, что идет подготовка к реформе. Как она перейдет в этап реформирования, в сами мероприятия, мы будем наблюдать гораздо позже.

2. Я готов твердо ответить "да" на этот вопрос. Молодое поколение более чутко относится к вопросам национальной идеи, национальной безопасности, соответственно, и более жестко на это реагирует. Наверное, это является критерием того, что успело вырасти поколение. Но тут я хочу подчеркнуть, что управленческая часть, менеджерская часть, офицерский топ-менеджмент - это все еще пост-советский менеджмент. Поэтому, конечно, для того чтобы армия была полностью не постсоветская, а абсолютно украинская, нужно немножко больше времени.

1. На самом деле мы все-таки смотрим на ситуацию с оптимизмом, хотя стараемся выдвигать рациональные вопросы и ремарки. Общее недоверие существует и в журналистской среде, и в экспертной среде. Оно вызвано, прежде всего, неудачными попытками реформирования предшественников.

С другой стороны, я бы не сказал, что это попытка сэкономить на военных расходах, потому что предусмотрены значительные увеличения военных расходов. Мы посмотрим, как именно будут осваиваться ресурсы, потому что мы знаем (и по опыту России мы это видим), что гораздо легче объявить о гособоронзаказе, чем выполнить его. Мы предполагаем, что похожие проблемы могут возникнуть и в Украине, потому что общее видение и общие подходы очень близки. Но вместе с тем я хочу подчеркнуть, что мы остаемся оптимистами, по крайней мере сегодня.

2. На сегодняшний день недостаточен. Этим вопросом нужно заниматься серьезно и системно. Надеемся, что к окончанию реформы ситуация изменится.

Нет, вооруженными силами в 70 тысяч штыков и модернизированной техникой Украина не ответит на существующие вызовы. А вот с закупленными новыми системами, с модернизированным ПВО, с появлением новых самолетов, новых зенитно-ракетных комплексов, с появлением оперативно-тактических ракет типа "Сапсан" (существует программа развития такой ракеты), с адекватными силами для специальных операций (спецназ, возможность глубинного проникновения, подключение сил специального назначения в современном виде, как это отрабатывается сегодня государствами с наиболее развитыми армиями) - с такими вооружениями Украина может иметь армию как адекватный институт сдерживания.

Я бы не стал отвечать на вопрос, кто наиболее вероятный противник, чтобы не нагнетать обстановку, я лишь хочу сказать, что наша недавняя история показала, что отношения даже дружественных государств и государств-партнеров могут меняться, и мы, к сожалению, видели (в том числе со стороны России) определенные недружественные действия в разные годы. В 2003 году во время конфликта вокруг Тузлы, в 2008-2009 - во время неких действий, которые мы квалифицируем как активные операции против Украины и которые в том числе включали такие негативные явления, как отработка или моделирование военных сценариев.

В связи с этим я хочу напомнить, что Россия была и остается одним из двух государств, которые давали Украине гарантии при ядерном разоружении. Поэтому, конечно же, официальный Киев всегда надеялся и всегда будет надеяться на партнерские и адекватные отношения с Россией, чтобы в Москве видели возможность конструктивного партнерства во всех отраслях, в том числе в военно-политической и военно-технической. Это было бы, наверное, лучшим предохранителем против того, чтобы в ходе подобных вопросов выяснять, может ли Россия рассматриваться как вероятный противник.

Украинская оборонка выживает преимущественно за счет внешних заказов. Сегодня мы констатируем дальнейшее развитие деятельности Украины на внешнем рынке, на мировом рынке вооружений, хотя и не такими большими темпами, как, скажем, у России. И порой нам приходится признавать, что такие государства, которые раньше не имели оборонной промышленности или имели ее в минимальном виде, - Польша, ЮАР, Турция и уж тем более Китай - делают существенные шаги и фактически опережают Украину по многим направлениям.

Но, между тем, абсолютно верно замечено, что танковая школа действует, и есть возможность говорить о ряде новых образцов. Во-первых, эти образцы появляются либо вследствие задействования оборотных ресурсов (в самой танковой школе или, как при создании высокоточных средств поражения, в киевском конструкторское бюро "Луч"), либо подключением ресурсов негосударственных структур. Потому что негосударственные предприятия проявили инициативу.

Появились образцы колесной техники - "АвтоКрАз", появились образцы радиолокации, созданные частными компаниями "Укрспецтехника" и "Аэротехника", появились средства противодействия высокоточному оружию, которые делает небольшая, но уверенно развивающаяся фирма "Адрон". Появились новые тренажерные системы - это львовский концерн "МАТС". А также средства современной связи, опять-таки поставляемые в ВСУ частным предприятием "Телекарт-Прибор". Все эти предприятия, которые я перечислил, представляют негосударственный частный сектор, который подключает ресурсы из других бизнесов и включает их в инициативном порядке для развития таких направлений.

В чем ключевые проблемы? Конечно же, в отсутствии государственного оборонного заказа до 2012 года. Фактически, оборонная промышленность жила без гособоронзаказа, и вследствие этого проекты, которые я перечислил, даже включая создание бронетранспортера БТР-4 или БТР-3Е - это все немасштабные проекты.

Украинская оборонка не может самостоятельно развивать такие серьезные системы, как, например, зенитно-ракетный комплекс или оперативно-тактическую ракету, потому что это ресурсно-затратные и очень емкие проекты. Здесь необходимо государственное финансирование, это то, что частный сектор не может потянуть. Это основная проблема.

И вторая проблема: украинская оборонка все время была без хозяина, она была разбросана по множеству министерств. Сегодня эта ситуация частично решена. Учитывая, что этот вопрос поднят в Совете национальной безопасности и обороны, что реформа оборонной промышленности продолжается, я думаю, логическим завершением должно стать единое хозяйствование всей украинской оборонной промышленностью. Я имею в виду и те предприятия, которые находятся в ведении Государственного космического агентства, и те предприятия, которые сегодня "зависли", то есть не попали в ГК "Укроборонпром" (а Министерства промышленной политики уже не существует как такового), ну и, естественно, негосударственные предприятия, которым желательно предложить более активно участвовать в выполнении гособоронзаказа.

И, вероятно, третья проблема - слишком большое участие государства в управлении. Государственные предприятия не могут ни организовывать совместные предприятия с иностранными государствами, ни осуществлять закупки комплектующих без тендеров, и вообще находятся в стесненном положении. Возможности для маневра у них гораздо меньше, и это тоже причина того, что оборонная промышленность далеко не на пике своего развития.

1. Эта большая армия сформировалась не в ходе строительства, а в ходе поступательного уменьшения того гигантского "обломка" почти в 700 тысяч военнослужащих, который достался Украине от Советского Союза. Поэтому здесь фактически ситуация такова, что Украина, став независимой, все время занимается только лишь поступательным сокращением вооруженных сил. Поэтому не совсем правильно будет говорить, что Украине прежде нужна была большая армия. Она и до этого не была ей нужна.

2. Потому что Украина, наверное, хочет строить какое-то свое отдельное будущее. Здесь можно обратиться к Хантингтону, к его идее "цивилизационных разломов", она мне близка по духу. Я чувствую, что Украина идеологически и ментально содержит в себе две части: восточную и западную - и они очень отличаются. Но мне кажется, что даже в Восточной Украине сегодня все меньше людей хочет такой интеграции.

1. Мое принципиальное мнение, что армия нужна. Армия - это институт сдерживания, и если она адекватно развита, адекватно подготовлена, то она решает свои специфические задачи.

Плюс в Украине традиционно был большой разветвленный оборонный комплекс, и для Украины крайне важно, чтобы образцы новой создаваемой техники проходили обкатку в собственной армии. Тогда эти образцы имеют больший авторитет в глазах государств, которые покупают украинское вооружение.

2. Это политический вопрос, я свое мнение высказал.

Во-первых, я хочу сказать, что это небольшое количество министров. Это абсолютно нормальная ситуация. Министры обороны не должны, на мой взгляд, меняться очень часто. Еще меньше мне хотелось бы, чтобы у нас часто менялись начальники Генерального штаба.

И все-таки, поскольку министр все-таки является политической фигурой, смена глав военного ведомства в какой-то степени логична. Что касается профессионального военного администратора, я скажу, что каждый министр что-то сделал для армии. Это с одной стороны. Но где-то с 2000 года или около того проблемы армии вышли за уровень компетенции министра обороны. Сегодня роль военного министра для украинской армии гораздо меньше, чем могла бы быть. Вы перечислили несколько министров, но не вспомнили, скажем, Шкидченко, Марчука. К сожалению, никто из украинских министров обороны за всю ее историю не выполнил миссию реформатора. Правда, по разным причинам.

Что до моего субъективного мнения, то, наблюдая за работой Анатолия Гриценко как военного менеджера, я видел, наверное, наибольшую степень откровенности во взаимодействии с общественностью, это мне очень импонировало. Гриценко вскрыл много коррупционных схем, и он достаточно жестко подходил к этому вопросу. Этот момент вызывал симпатии экспертов. Плюс Гриценко воспринимали достаточно ровно и на Западе, и на Востоке - это тоже достаточно любопытная деталь, из-за которой я считаю, что период, когда Гриценко был министром, стал наиболее благоприятным для армии.

Хотя я хочу отметить, что многие ключевые вопросы ему тоже не удавалось решить, опять же, в силу уже озвученной мной причины - армия не была приоритетом. Тот же Кузьмук сделал для армии достаточно много. Нельзя сказать, что он не решал задачи армии. Он решал их в той мере, в которой считал возможным. Что касается нынешнего министра Саламатина - я воздержусь от каких-либо комментариев, поскольку здесь необходимо время, как минимум год-полтора, чтобы обозначить свое отношение к тем задачам, которые взялся решать нынешний министр.

Вопрос сейчас так не стоит. С точки зрения безопасности для Украины фактически нет разницы - восточная интеграция или западноевропейская. Я всегда стоял за европейскую интеграцию, это больше связано не с решением задач военной безопасности, а именно с цивилизационным выбором. Мы никогда не скрывали, что Европа, в которой действует судебная власть, действуют законы, определенные традиции, лично для меня предпочтительнее, чем схема, приближенная к императорскому правлению, которая, к сожалению, с некоторых пор реализуется в России.

Поэтому мой выбор был бы однозначно в пользу европейской интеграции, но сегодня официальная позиция украинской власти - это внеблоковость. Поэтому говорить о том, пора или нет, я думаю, бессмысленно.

По моему мнению, тот перспективный состав вооруженных сил, который предусмотрен в проекте концепции, позволит увеличить количество авиатехники на продажу. Количество самолетов, которое предусмотрено для уже реформированной армии, на мой взгляд, вполне объективно. Для меня гораздо более важным вопросом будут качественные изменения, то есть появление или непоявление в украинской армии новых самолетов, новых или существенно модернизированных зенитно-ракетных систем. Потому что этот вопрос может продемонстрировать, сдвинулось ли дело с мертвой точки или все-таки пока еще мы будем надеяться на стремительно устаревающую технику.

1. Я не знаком с этой ситуацией детально, но думаю, что, как в любом государстве, они есть. Но вопрос мне понятен, он в целом связан с престижем службы в украинской армии.

2. Я не думаю, что престиж очень высок в настоящее время, но это та головная боль, которая должна быть преодолена в ходе военной реформы. Подчеркну: армия - это часть общества, и вопрос ее престижа - это задача всех ветвей государственной власти. Если ее возложить на плечи Минобороны, ведомство, конечно, ее не решит. Я не случайно сказал, что будет крайне важным, какие льготы, какие возможности, какие социальные условия будут предложены для контрактников. Если эти условия будут адекватными, вероятно, и престиж будет медленно меняться. Конечно, уровень денежного содержания офицеров должен быть приближен к уровню государств-соседей.

3. На самом деле существует достаточно интересный опыт. Мне кажется, что Украина в ходе предыдущего периода делала достаточно серьезные шаги именно в плане взаимодействия в международных штабах и в коалиционных силах. Это, на мой взгляд, неплохой опыт, и это то, чем реально можно было бы поделиться. Это то, что в западных армиях называют взаимосовместимость. Потому что могут существовать задачи, в том числе и контртеррористические, связанные с взаимодействием нескольких армий, подразделений или частей различных государств. Я думаю, что это очень важный момент.

Безусловно, важен для Украины и российский опыт. Мне кажется, что в первую очередь опыт поступательного наращивания военного потенциала, потому что мы сегодня наблюдаем, что Россия, несмотря на существующие шероховатости и проблемы с выполнением гособоронзаказа, тем не менее, поступательно наращивает военный потенциал. И это то, что Украине, наверное, стоило бы взять на вооружение.

Украинской армии нужна национальная идея. Эта идея - проблема не только армии, но и всего общества, которое пока не ощущает такого четкого стержня национальной идеи.

Что касается проповедования идей УПА и негативного отношения к России - я думаю, что это преувеличение. На самом деле украинский воин (и офицер, и солдат, и сержант) достаточно миролюбив, в нем гораздо больше пацифистских настроений, чем в той же российской армии, которая вынуждена больше участвовать в военных действиях и больше соприкасается с выполнением непосредственно боевых задач. Поэтому я думаю, что это явное преувеличение.

1. Мое мнение таково, что Украине по воле Украины не придется воевать с Россией. Я думаю, что ни один украинец и ни один россиянин не желает такого сценария. Другое дело, что такие сценарии уже запускались в 2008-2009 годах, и у меня есть четкий ответ почему: потому что той российской администрации, администрации Путина, это было необходимо, чтобы более жестко влиять на украинскую власть. Но, к сожалению, именно тот период оставил в наших и ваших головах подобные вопросы. Потому что, если бы его не было, не возникало бы таких вопросов.

Я хочу подчеркнуть, что это моделирование военных действий между российской и украинской армиями, к сожалению, пришло из Москвы, и теперь, как мне кажется, нужен значительный период времени для того, чтобы простому украинцу и простому россиянину осознать, что это абсолютно шизофренический и параноидальный сценарий, который вообще не должен иметь права на обсуждение. Потому что славянские народы - это носители, я бы сказал, душевной части мировой культуры, духовной идеи. Так было всегда. И пытаться поссорить славянские народы - это преступление.

2. Нет, я с этим несогласен, я считаю, что эта идеология может или не может развиваться только лишь в связи с видением такой идеологии правящими администрациями. Еще раз хочу подчеркнуть, что от украинской власти я не жду такого военного сценария.

3. Нет, не вижу. Украина находится в другом геополитическом контексте и в другой, я бы даже сказал, исторической ситуации. Поэтому таких параллелей тут быть не может.

1. На вопрос об интеграции я уже отвечал выше. В данный момент я не считаю возможным обсуждать этот вопрос в силу его абстрактности. В будущем - не знаю, может быть, ситуация как-то изменится, и тогда можно будет посмотреть на нее по-другому.

2. Безусловно, у старшего поколения она существует. Но я не думаю, что она доминирующая.

3. У среднего украинца отношение к России как к другому государству, как к государству со сходной культурой, государству с большим потенциалом, с большими амбициями. Не буду лукавить, это отношение настороженное. И опять-таки повторюсь: эта настороженность порождена жесткой риторикой образца 2008-2009 годов.

1. Боюсь, что перспектива вступления в НАТО отдалилась от нас как минимум на десятилетие, может быть, и на гораздо больший срок.

2. Если честно, я думаю, что это глупость.

3. Еще раз повторю - и эти вопросы, и подобные сценарии вызваны исключительно риторикой, о которой я говорил, и риторика эта была не военного характера, она была связана с военно-политическими задачами. На самом деле, я думаю, что применять армию на самом деле и в Кремле не планировали. Другое дело, что "хвост" от этой риторики остался в виде ментальной настороженности, поэтому я бы, конечно, хотел пожелать, чтобы будущий период в 3-5 лет мог гармонизировать взаимодействие и вообще партнерское сосуществование Украины с Россией.

Я уже говорил, что НАТО - это цивилизационный выбор. Называть его первой и главной гарантией я бы, пожалуй, не стал. Вопрос безопасности можно решать в любом союзе. Но цивилизационное развитие, я считаю, правильнее решать в союзе с западными державами.

Мы много говорили о вопросе содержания армии. Я думаю, что если будут предусмотрены ресурсы на адаптацию тех военнослужащих, которых сократят, ситуация с ресурсами будет несколько видоизменена.

Это будет зависеть от того, какой абстрактный агрессор и какой конкретикой наполнится эта абстракция.