Аргентину уже целое десятилетие называют самой дружественной страной в мире по отношению к сообществу трансгендеров и пионером в области их прав. Здесь желающие могут сменить пол без операции и не должны бояться преследования, а осенью 2020-го для транслюдей даже ввели специальные квоты на государственной службе. Казалось бы, эти перспективы кажутся крайне радужными, однако реальность вносит серьезные коррективы. Далеко не все аргентинцы готовы мириться со сменившими пол согражданами, а те в итоге вынуждены жить впроголодь и зарабатывать деньги в секс-индустрии. Как живут и на что надеются аргентинские трансгендеры — в галерее «Ленты.ру».
Трансгендерная женщина Гуадалупе Оливарес у стены отеля в Буэнос-Айресе, где она живет
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Аргентина еще в 2010 году оказалось на передовой в вопросе прав ЛГБТ-сообщества: президент Кристина Фернандес де Киршнер подписала закон, легализовавший однополые браки. Страна стала первой в Латинской Америке и десятой во всем мире, решившейся на такой шаг.
Спустя всего два года в Аргентине приняли новый и беспрецедентный для региона в то время закон о половой идентичности. Он позволил трансгендерам изменять удостоверения личности в возрасте 18 лет вне зависимости от того, была ли у них операция по смене пола. Закон также гарантирует свободный доступ к операциям по смене пола и гормональному лечению без предварительных юридических или медицинских экспертиз.
Трансгендер Лурдес Фигероа надувает шары в отеле, в котором живет в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
В сентябре 2020-го аргентинские власти сделали серьезный шаг вперед в вопросе интеграции транслюдей в общество: они обязали зарезервировать для них один процент должностей в государственных учреждениях. Мера касается всех транслюдей, независимо от того, меняли ли они пол или имя в документах, а также свою внешность.
«Каждый трансвестит, транссексуал или трансгендер имеет право на достойную и продуктивную работу в равных, удовлетворительных условиях труда и на защиту от безработицы без дискриминации по причине гендерной идентичности», — говорится в указе. Похожий закон о квотах для трансгендеров есть также в соседнем Уругвае.
Указом создавался также специальный реестр, в который соискатели-трансгендеры могут добровольно вносить свои данные. Именно из него и должны заполняться вакансии в госучреждениях. Отдельно отмечалось, что претенденты на должности должны иметь соответствующую квалификацию, а аргентинских госслужащих специально обучат распознавать дискриминационное поведение.
Трансгендерные женщины празднуют «день гордости» (Pride Day) в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Указ продвигали как позитивную меру, направленную на возмещение исторически причиненного ущерба. Эксперты отмечают, что гарантированный доступ к работе действительно помогает интегрировать транслюдей в общество и улучшить их уровень жизни, однако в реальности многие из них так и не имеют доступа к всестороннему медицинскому обслуживанию, как то гарантирует закон 2012 года.
По данным ЛГБТ-сообщества Аргентины, 95 процентов трансгендеров не имеют официальной работы. Практически все из них вынуждены работать в секс-индустрии, где они сталкиваются с насилием. 60 процентов трансгендеров даже не имеют возможности окончить школу. При этом средняя продолжительность их жизни в Аргентине оценивается в 36-40 лет.
Введение обязательного карантина с началом пандемии коронавируса ситуацию лишь ухудшило. Обязательное социальное дистанцирование, по сути, лишило многих трансгендеров их единственного заработка в секс-индустрии. Серьезные проблемы появились и у заключенных-трансгендеров, к которым в тюрьме обычно и так относятся хуже. Сначала им на помощь пришли волонтеры и ЛГБТ-организации, позднее на государственном уровне было принято решение доставлять всем транслюдям — как осужденным, так и находящимся на свободе — базовую продуктовую корзину.
Гуадалупе Оливарес в своей комнате в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
33-летняя Гуадалупе Оливарес приехала в Буэнос-Айрес из провинции Сан-Хуан. Она зарабатывает на жизнь проституцией. «Думаю, что почти 100 процентов из нас никогда не имели официальной работы. Ты даже не знаешь, что такое зарплата. Это совершенно другой мир», — рассказывает она.
По словам Оливарес, она рассылала множество резюме, и когда потенциальный работодатель ей перезванивал, то даже в разговоре чувствовалась дискриминация. «Они не говорят: "Мы не будем вас нанимать, потому что вы транс", но именно это читается у них во взгляде, когда спрашивают, почему я пришла», — рассказывает женщина. Она добавила, что после принятия нового закона о квотах ходила на собеседование в Министерство социального развития.
Трансгендер Анхелес Рохас у своего кабинета в Национальном банке Аргентины
Фото: Natacha Pisarenko / AP
23-летняя Анхелес Рохас работает в отделе кадров Национального банка Аргентины. С портретов на стенах на нее смотрят бывшие президенты, которые, вполне вероятно, были бы шокированы присутствием такого сотрудника в штате. «Если бы все учреждения внедрили у себя квоту для трансгендеров, это сильно изменило бы жизнь моих товарищей. Это повлияло бы на качество их жизни, и они не умерли бы в 34 года или 40 лет», — отмечает Рохас.
Анхелес Рохас в коридоре на работе — в Национальном банке Аргентины
Фото: Natacha Pisarenko / AP
История Рохас похожа на истории множества других трансгендеров. Она приехала в Буэнос-Айрес три года назад из небольшого городка на севере Аргентины, сбежав от нетерпимости окружающих. Однако в столице ей тоже оказалось нелегко и пришлось заниматься проституцией, чтобы выжить.
Однажды клиент пригласил женщину в машину, чтобы поехать в гостиницу. Однако по пути он отклонился от маршрута, достал пистолет и приказал ей отдать кошелек. «Я не знала, что делать. Схватилась за руль, и он меня ударил. Через три дня очнулась в больнице с переломами костей лица, сделанной реконструкцией и потерей слуха на одно ухо», — рассказала Рохас.
В больнице она провела три месяца, после чего ушла из секс-индустрии и стала активистом транс-сообщества. Сейчас она чувствует себя комфортно и довольна отношением к себе в банке.
Трансгендер Фабиана Родригес преподает в школе в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Трансгендерная женщина Фабиана Родригес — учитель в школе английского языка в Буэнос-Айресе. «Равные права, я — Фабиана», — написала она на доске за своей спиной во время общения с журналистами. Родригес отмечает, что у нее есть работа, образование и семья, но она не будет счастлива, если не сможет быть тем, кем себя чувствует.
Фабиана Родригес на работе в школе английского языка в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Официальных данных о том, сколько в Аргентине трансгендеров, нет, поскольку такой вариант ответа в последней переписи населения в 2010 году отсутствовал. По оценкам ЛГБТ-организаций, в стране живут 12-13 тысяч взрослых трансгендеров. Общее население Аргентины — более 44 миллионов человек.
Эмма Лусичич в салоне красоты в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Эмма Лусичич работает в Буэнос-Айресе в салоне красоты, специализирующемся на моделировании бровей. Она указывает, что для соблюдения прав трансгендеров самое важное — это просвещение общества.
Трансгендерный мужчина Эсе Монтенегро дома в Буэнос-Айресе
Фото: Natacha Pisarenko / AP
По рассказам трансгендеров, примерно 20 лет назад полиция просто «хватала людей за волосы и арестовывала просто так, за то, что трансгендеры». С годами ситуация сильно улучшилась.
В 2020-м, к примеру, в стране появилась первая трансгендерная телеведущая Диана Зурко, а на сцену оперного театра «Колон» в Буэнос-Айресе поднялась первая трансгендерная певица, сопрано Мариа Кастилло де Лима. Кроме того, 23-летняя аргентинка Мара Гомес стала первым трансгендером, который будет играть в высшем дивизионе аргентинского женского футбола.
Эсе Монтенегро у себя дома
Фото: Natacha Pisarenko / AP
Однако разрыв между равенством, которое установлено законом, и реальной ситуацией все равно остается значительным, предупреждает мужчина-трансгендер и активист Эсе Монтенегро. Он работает советником комиссии по делам женщин и разнообразию палаты депутатов Аргентины — нижней палаты Нацконгресса.
«Нам не хватает многого, нам не хватает образования и политических решений. Нам не хватает материальных ресурсов. Структурное насилие все еще существует», — подчеркнул он.