В начале января 2011 года в России вступил в силу закон о микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях. Для отечественного рынка данное направление является сравнительно новым, однако в июне президент страны признал его важным элементом российской финансовой системы и призвал развивать его "как одну из антикризисных мер". "Лента.Ру" расспросила о перспективах развития микрофинансовых организаций основателя и председателя совета директоров одной из первых в России подобных компаний - "Домашние деньги" - Евгения Бернштама и ее главного исполнительного директора Андрея Бахвалова.
"Лента.ру": Что такое микрофинансирование и в чем его отличие от других видов финансовой деятельности?
Евгений Бернштам: В каждой стране по-разному подходят к вопросу о том, что можно считать микрофинансированием. В России есть оценка формальная (официальная), и есть неформальная. Формальная оценка приводится в законе "О микрофинансовой деятельности": все суммы до миллиона рублей, выдающиеся в одни руки, считаются микрозаймами. В законе не упоминается, рынок ли это физических лиц или рынок малого бизнеса. С неформальной точки зрения, модель бизнеса микрофинансирования очень многогранна: сюда входит, в том числе, модель круговой поруки, за которую банкир из Бангладеш Мухаммад Юнус в 2006 году получил Нобелевскую премию, и модель беззалогового кредитования без каких-либо обеспечений.
Отличается ли рынок микрофинансирования от других финансовых механизмов? Я поставлю вопрос немножко поуже, потому что и от торговли ценными бумагами, и от лизинговых сделок, и от сделок M&A (а это все финансовые виды деятельности) микрофинансирование, конечно, отличается.
Можно ли сравнивать микрофинансирование с ближайшим к нему подвидом - с банковским потребкредитованием? Можно, но разница между ними заключается в воплощении его в жизнь. Есть два вида потребкредитования в том виде, в котором оно существует сегодня в банках. Первый вид - когда человек получает деньги, а второй - когда человек вместо денег получает стиральную машину (это так называемое POS-кредитование в магазинах разного профиля деятельности. Человек в этом случае не видит денег, он видит потребительский продукт, товар). Относится ли к микрофинансированию такой вид деятельности, как кредит наличными, выдаваемый банками? Если судить с формальной точки зрения (все, что до миллиона - микрофинансирование), тогда, конечно, да. Но на этом все сходства заканчиваются, теперь начинаются различия.
Для того чтобы компании осуществлять микрофинансовую деятельность, нужна лицензия, нужно соблюдать правила и нормативы, зарегистрироваться в реестре. Однако в этот рынок не пойдут состоявшиеся банки. Себестоимость этого процесса достаточно велика, и сам он достаточно сложен. За один месяц настоящую систему микрофинансирования не развернешь, а рутинный сложный операционный процесс предполагает, что нужны годы, чтобы создать нормальный операционный бизнес. Потому что моделей множество, и если вы хотите делать устойчивую модель, нормально действующую, способную составить конкуренцию в борьбе за мысли конкретно взятого гражданина или конкретно взятого микро- и малого бизнеса, тогда это сложный рутинный процесс.
Как давно начал формироваться рынок микрофинансирования в России? Есть ли примерные оценки объема данного рынка?
Евгений Бернштам: Рынок микрофинансирования в той или иной мере существовал в современной России всегда, точнее, с тех пор как первые банки начали работать на розничном сегменте рынка, открывать отделения, работать с карточками, внедрять передовые технологии взаимодействия с клиентами - физическими лицами. Я говорю о клиентах - физических лицах, поскольку малые суммы в кредит всегда получало физическое лицо. Представителям малого и среднего бизнеса получить средства на развитие своего предпринимательского дара было практически невозможно, потому что экспертно оценивать то или иное предприятие, состоящее из двух ларьков или шиномонтажной мастерской, - несоизмеримо по себестоимости с теми процентными ставками, которые существуют в банках, и ни один банк на это никогда не шел и не пойдет.
Как экономический, организационный и социальный институт микрофинансовые организации начали формироваться по большей части по закону о потребительских кооперативах, по гражданскому кодексу. Первые ростки были лет 5-6 лет тому назад. "Первая волна" микрофинансовых организаций хлынула на рынок в прошлом году, когда был принят соответствующий закон. Но пока назвать себя микрофинансовой может любая компания, а вот уже после принятия реестра можно будет определиться, кого можно называть подобной организацией.
Что касается оценки рынка, то если брать за норму то, что определил Минфин (и что прописано в законе), то, по оценкам Минфина, это 300 миллиардов рублей.
А сколько вообще в России есть организаций, которые можно было бы назвать микрофинансовыми?
Евгений Бернштам: Этого никто не знает. Вот пока мы с вами сидим, кто-то из наших коллег может пойти в налоговую инспекцию и зарегистрировать организацию, основным видом деятельности которой будет написано "микрофинансирование". Но это ничего не значит. Надо, чтобы эта организация представила бизнес-план и была внесена в реестр Минфина. Первая статистика по микрофинансовым организациям в России может появиться к концу года, когда данные выдаст реестр Минфина.
Будут ли они значимы, очень сложный вопрос, потому что для ведения этого бизнеса хотя бы на уровне банка из второй тысячи, надо иметь и начальный капитал, и возможность финансирования своей деятельности, что в современных условиях очень и очень проблематично. Дело в том, что микрофинансовые организации по природе своего бизнеса не имеют никаких залогов, а первый вопрос, когда вы обращаетесь в банки за финансированием: "Что вы дадите в залог?" И обычно это или недвижимость, или ценные бумаги, котирующиеся на бирже. Поэтому компаниям, выступающим неким "буфером" между большими финансовыми институтами с одной стороны и клиентами, до которых банки не дотягиваются, с другой стороны, очень и очень сложно.
Как вы оцениваете закон о микрофинансовых организациях, недавно вступивший в силу в России?
Евгений Бернштам: О состоянии микрофинансирования в нашей стране без сарказма и горечи говорить нельзя. Мы с вами разговариваем в конце июня, закон о микрофинансировании вступил в силу 4 января 2011 года, а подписан президентом и ратифицирован законодательными органами он был в начале июля 2010 года. Было дано шесть месяцев на то, чтобы регуляторные органы сопоставили между собой разные бумаги, с тем чтобы 4 января микрофинансовые организации уже могли работать. Однако до сегодняшнего дня нормальной возможности для этого нет. В любой офис любой микрофинансовой организации могут прийти правоохранительные или регуляторные органы и спросить: "На основании чего вы работаете?" Ни Минфин, ни Минюст пока официально никаких подзаконных актов и документов, свидетельствующих о том, что какая-то организация является микрофинансовой, не приняли. Поэтому работать достаточно сложно. Это выливается в потери денег. Наша микрофинансовая организация после принятия закона толкается в различные двери, и первое требование, которое появляется у потенциальных партнеров: "Покажите свидетельство". И когда мы говорим, что реестр еще не готов, ответ следует: "Приходите завтра".
То, как закон написан, свидетельствует о его либеральности. Если подзаконные акты не выхолостят всю ту ценность, которую несут статьи этого закона, то он должен дать очень большой прорыв при правильной организации самого ведения бизнеса. Но уже слышатся разные голоса - например, о законодательном ограничении максимума процентной ставки, о решении вопроса по ограничению комиссионных вознаграждений. Я уверен, что в следующем году, когда появится некая статистика, эти голоса будут все больше и больше значимы и будут оказывать негативное воздействие на весь процесс организации микрофинансовой деятельности.
С одной стороны, нет методики подсчета процентов, нет методики подсчета эффективной ставки. С другой - есть опасения, что на этот рынок придут нечистоплотные люди. Однако надзорная функция за этим законом передана ФСФР (Федеральной службе по финансовым рынкам). И если микрофинансовая деятельность будет построена достаточно правильно, то, как верно сказал Дмитрий Медведев, выступая на саммите G20, - это самая большая инновация в экономике Российской Федерации. Мы все время говорим о том, что запретительные административные меры могут помешать реализации этого закона. Все должен диктовать рынок. И если есть, как правильно отметили в ФАС (Федеральной антимонопольной службе), согласие с обеих сторон (с одной стороны - микрофинансовой организации, с другой стороны - клиента, который пользуется ее услугами), то это все очень и очень хорошо.
А не получится, что закон зарегулируют так, что работать станет невозможно - или невыгодно, или неудобно?
Евгений Бернштам: Обычно подзаконные акты могут к этому привести, но, как мне кажется, время этих подзаконных актов еще впереди. Мы создали Ассоциацию участников микрофинансового рынка, мы пытаемся вести конструктивный и глубокий диалог и с Минфином, и с ФСФР, и с учетом уже накопленного опыта влиять на этот процесс. И я надеюсь, что наши точки зрения и позиции будут услышаны. И тогда мы ждем очень прогрессивных перемен.
Как вы полагаете, когда же закон будет реализован?
Евгений Бернштам: Я думаю, в июле. На самом деле реестр уже подписан, теперь нужно, чтобы в понедельник (27 июня - прим. "Ленты.Ру") его опубликовали, десять дней по закону - на вступление.
Как вы думаете, в чем заключается социальная ответственность микрофинансовых организаций?
Евгений Бернштам: На первом месте - создание рабочих мест. К примеру, уже сегодня в компании "Домашние деньги" трудится 5 тысяч человек, а до конца года будет 26 тысяч. 26 тысяч рабочих мест, обладатели которых с периодичностью два раза в месяц получают заработную плату. У каждого человека есть дома кто-то, значит, мы уже обеспечиваем около ста тысяч человек к концу года заработком, который стабилен и существен.
На втором месте - то, что микрофинансовые организации, в отличие от банков, "дотягиваются" до самых малоимущих слоев населения. И если они принимают решение выдать заем тому или иному представителю малоимущих слоев населения, это означает, что они помогают человеку жить лучше уже сейчас.
На третьем - повышение финансовой грамотности населения. Это сравнимо, например, с всеобщей реформой образования, которая была лет сорок назад в стране, когда был принят закон о всеобщем среднем специальном и высшем образовании. На мой взгляд, с точки зрения образованности населения это имеет столь же великое значение.
Андрей Бахвалов. Фото предоставлено компанией "Домашние деньги"
Lenta.ru
О том, как конкретно работает организация, выдающая микрозаймы, "Ленте.Ру" рассказал главный исполнительный директор компании "Домашние деньги" Андрей Бахвалов.
"Лента.ру": Скажите, каким образом началась история компании "Домашние деньги"? Почему именно микрофинансирование?
Андрей Бахвалов: История компании началась очень просто: есть аналоговая модель в Англии, компания Provident, которая больше 125 лет занимается этим бизнесом. В свое время один из друзей Евгения Семеновича эту модель ему привез в качестве интересного предложения, Евгения Семеновича эта модель заинтересовала, и он решил в России начать подобный бизнес. Поэтому вряд ли мы изобретаем велосипед, скорее, мы взяли модель, адаптировали ее под российские условия и активно продвигаем. При этом у нас достаточно плотная коммуникация с топ-менеджментом Provident, мы часто встречаемся, обсуждаем, что у них получается и что у нас получается. Они пытались зайти на российский рынок, но у них это пока не очень удачно получилось, однако пока они не оставляют желания на наш рынок когда-то прийти.
Какие особенности российского рынка основатели "Домашних денег" учитывали при создании бизнеса?
Андрей Бахвалов: Здесь скорее надо было учитывать менталитет россиян, потому что наш бизнес построен на домашнем сервисе, и наш агент - это человек, представляющий ту же самую целевую аудиторию, которой он предлагает наши услуги. Задача этого бизнеса - сделать так, чтобы агент был другом, братом для тех людей, которые живут в том же районе, что и он. На российском рынке это сделать было достаточно сложно, потому что у наших людей есть определенные опасения по отношению к приходу агента домой (в Европе это все проще). Да и доверие к финансовым услугам и уровень финансовой грамотности значительно ниже, чем в Европе.
Как проводятся проверки потенциальных клиентов? В компании как-то поощряют постоянных клиентов?
Андрей Бахвалов: У нас достаточно серьезная, разветвленная система проверки. Основной наш принцип и, собственно, отличие от банков в том, что у нас окончательное решение принимает агент при посещении дома. Агент приходит к клиенту, смотрит, как выглядит его жилище, какой он ведет образ жизни. Чтобы не посылать наших менеджеров изначально к лицам, которые могут представлять для них угрозу, у нас есть скоринговая процедура, то есть при поступлении заявок через call-центр мы проверяем эти заявки через разные криминальные базы и так далее. Однако окончательное решение принимает агент, причем в коммуникации с самим клиентом. Когда агент обсуждает с клиентом сумму, которую может ему дать, он обсуждает возможность клиента погашать сумму займа в рамках недельных платежей. Практически все наши недельные платежи меньше тысячи рублей, поэтому клиентам достаточно комфортно брать деньги у нас.
Для постоянных клиентов мы специально сделали дополнительные продукты: мы им даем большую сумму. Если новому клиенту мы можем дать микрозаем не более чем на 25 тысяч рублей, то нашим повторным клиентам мы даем до 40 тысяч рублей.
Это снижает риск невозврата денег - ограничение по сумме займа?
Андрей Бахвалов: Безусловно. Сумма займа же не с потолка взята, она взята из оценки экономики этого проекта и объема невозврата, который есть. У нас в финансовой модели заложено 25 процентов невозврата. Однако если клиент у нас уже взял деньги и вовремя нам их вернул, то риски снижаются в несколько раз. Поэтому мы можем в этой ситуации пойти на увеличение размера займа.
Кроме того мы создаем резервы, хотя нам по законодательству этого не требуется. Однако с учетом того, что мы достаточно публичная компания, активно работаем на публичном рынке заемных средств, мы резервируем деньги под невозврат.
А откуда ваша компания берет деньги на выдачу займов?
Андрей Бахвалов: На начальном этапе, как и в любом проекте, это были деньги акционера, а с течением времени у нас появилась возможность привлекать деньги на кредитном рынке. Есть краткосрочные, есть долгосрочные деньги, многие банки верят в эту модель и охотно дают нам деньги. Естественно, стоимость денег заложена в нашей бизнес-модели.
Выгода конечного потребителя - в том, что он может получить средства у нас, в то время как банк ему их даст не всегда. Если говорить в целом про банки, то, наверное, только процентов 15-20 населения страны может воспользоваться их продуктами, нашим же продуктом может воспользоваться 80 процентов россиян. Мы ведем достаточно серьезную региональную экспансию: за последние полгода мы открыли 40 региональных представительств. Сейчас мы представлены от Санкт-Петербурга до Иркутска.
Законодательно нам разрешено привлекать деньги от инвесторов (более полутора миллионов рублей от одного физического лица). В ближайшее время мы запустим этот продукт и потенциальным инвесторам мы предложим достаточно высокий процент - до 18 процентов годовых. Это существенно выше депозитных ставок - продукт располагается как раз где-то между депозитами и ПИФами, персональными инвестициями. При этом достаточно низкие риски, скорее, только риски молодого сектора.
Это будет договор инвестора?
Андрей Бахвалов: Это тоже будет заем, который будет нам давать человек, желающий разместить у нас деньги. По этому договору займа мы будем выплачивать ему проценты, в рамках нашего продукта мы планируем ежеквартальную выплату процентов, деньги будем привлекать на год. Почти как в банке, но при этом у нас как микрофинансовой организации не будет возможности создавать синдицированные кредиты. Цель закона о МФО (с учетом того, что мы даем займы рискованной аудитории и малообеспеченной) - чтобы микрофинансовые организации не скатились к тому, чтобы брать у одних и отдавать другим.
А вы не боитесь, что простые люди будут сравнивать вас, например, с МММ, где деньги, грубо говоря, собирались у одних клиентов и отдавались другим?
Андрей Бахвалов: Наши клиенты и потенциальные инвесторы - абсолютно разные целевые аудитории. Они никак не пересекаются. Для того чтобы люди понимали, что это за сектор, зачем он нужен, мы активно ведем PR и рекламу этого сектора. Через какое-то время, я думаю, у людей появится понимание, что такое микрофинансовые организации, они не будут их воспринимать как бабку-процентщицу или "черного" маклера, будет совершенно понятный нормальный регулируемый бизнес.
Кого вы считаете своими конкурентами?
Андрей Бахвалов: Основная задача сектора микрофинансирования - дать доступ к деньгам тем людям, которые пока не могут воспользоваться банковским продуктом. При этом микрофинансовые организации публикуют кредитную историю в БКИ (бюро кредитных историй), и клиент, который выплатил все вовремя, имеет шанс воспользоваться дальнейшими, более дешевыми кредитными продуктами в банках. Поэтому в этой ситуации мы не рассматриваем банки как конкурентов, это другой сектор. Потенциально мы готовим людей для банковского продукта. И банки также не рассматривают нас как конкурентов. Во-первых, мы работаем с более опасной и рискованной аудиторией, поэтому у нас риск невозврата выше, и, естественно, за счет этого и ставка выше. Банки при выдаче своих кредитов, естественно, делают более жесткие проверки, потому что им важно удержать риск невозвратов на более низком уровне.
Группа компаний, куда входят "Домашние деньги", включает, среди прочего и коллекторское агентство "Секвойя кредит консолидейшн". Вы прибегаете к его услугам, если приходится взыскивать долги с недобросовестных клиентов?
Андрей Бахвалов: У нас в холдинг входит, действительно, коллекторское агентство "Секвойя", входит финансовый брокер "Фосборн Хоум" и компания, которая занимается микрофинансированием и предоставляет займы юридическим лицам, "Финотдел".
У нас довольно структурированная система работы с просроченной задолженностью. Для начала нужно сказать, что мы достаточно лояльно относимся к нашим клиентам: у нас нет ни штрафов, ни пени. На первом этапе работы общается и ведет клиента персональный менеджер, и если клиент объясняет невозможность выплаты в данный момент времени, агент может пойти на то, чтобы подождать какое-то время, неделю-две, когда у человека появятся деньги, чтобы он заплатил. Мы даем возможность человеку вернуть деньги в более длительный период времени, не смотря на договор-оферту, который он подписывает. Безусловно, возникают люди, которые начинают скрываться, оттягивать выплаты. В этом случае мы прибегаем к услугам коллекторов, однако мы можем выбрать нашу компанию, из нашего холдинга, только в случае прочих равных. В рамках нашего холдинга у нас принципы абсолютно коммерческие. Помимо этого мы не используем одно агентство, у нас два-три на разных уровнях просрочки, и, естественно, выбор происходит на уровне тендеров и в условиях здоровой конкуренции.
Компания «Домашние деньги» образовалась в 2007 году, а закон о микрофинансировании приняли только в 2010-м. Каким образом вы эти три года работали?
Андрей Бахвалов: Мы работали в рамках гражданско-правового кодекса, выдача займов разрешена законодательством. Мало того, как у нас, так и у крупных компаний на рынке микрофинансирования сейчас, наоборот, возникает проблема в связи с этим законом. Закон был принят 2-го июля 2010 года, вступил в силу в январе (2011 года - прим. "Ленты.Ру"), и мало того, за эти полгода не было сделано ничего для того, чтобы этот закон реально работал, и до сих пор он не работает. Например, реестр микрофинансовых организаций только на прошлой неделе был подписан в Минюсте. "Домашние деньги" будут в пятерке первых компаний, которые получат свидетельства микрофинансовой организации, но это произойдет в лучшем случае на следующей неделе. Регулятором микрофинансового рынка является Министерство финансов, а надзорные функции переданы ФСФР.
Скажите, пожалуйста, некоммерческое партнерство "МиР" (Микрофинансирование и Развитие) было образовано в дополнение к уже существующей НАУМИР ("Национальная ассоциация участников микрофинансового рынка")?
Андрей Бахвалов: Да, это отдельная организация, которая будет заниматься МФО, сейчас в ней четыре учредителя, и она зарегистрирована на прошлой неделе. В самое ближайшее время начнется включение остальных МФО, но мы, безусловно, будем ограничивать доступ в это объединение для организаций, ведущих не совсем честный бизнес и не совсем прозрачных с точки зрения капитала и личностей учредителей. Некоммерческое партнерство "МиР" выступает за добросовестную конкуренцию на рынке. У нас есть Хартия по этике, и мы хотим, чтобы новые участники объединения ее подписывали. Но основная наша задача, конечно, консультирование госорганов в рамках этого сектора, в случае запросов с их стороны.
В формате нашего некоммерческого партнерства мы сейчас обдумываем идею ввести внутренний регулятор, чтобы все микрофинансовые компании указывали в своих рекламных материалах сумму переплаты. Наша целевая аудитория в первую очередь должна знать, сколько нужно будет вернуть денег и, соответственно, сколько переплатить.