В субботу, 21 июля, закончился Одесский кинофестиваль. В 2012 году его проводили в третий раз: ОМКФ - один из тех кинофорумов, которые появились в последние несколько лет, наравне с пережившим реформу Петербургским кинофорумом, вологодским Voices и прочими. ОМКФ во многом устроен по схеме "фестиваля фестивалей" и предъявляет зрителю главные премьеры последнего времени - Ханеке, Солондза, Лоуча, братьев Тавиани, Лозницу. При этом он совсем не такой, как прочие - которые принято считать аналогичными. В 2012-м Одесский фестиваль перестал быть обыкновенными гастролями хорошего кино и превратился едва ли не в главный украинский киносмотр. Уже поэтому ОМКФ - пример для российских фестивалей, хотя вряд ли здесь когда-нибудь получится что-то подобное.
В 2012 году Одесский фестиваль и правда резко рванул вперед, потеснив "старшего брата" - киевский фестиваль "Молодость", который до сих пор был главным украинским кинособытием. ОМКФ обзавелся (помимо обычного конкурса, составленного из хитов) национальным конкурсом, а также большой профессиональной секцией, включающей в себя питчинг, work in progress, кинокампус и школу кинокритиков для молодых синефилов. Плюс к тому - кинорынок украинских проектов и ретроспектива украинского же забытого, не вышедшего в прокат кино начала 1990-х.
Украина все-таки - очень похожая на Россию страна, и это вынуждает воспринимать ее как не вполне самостоятельную территорию; по крайней мере в том, что касается культуры. Одесский фестиваль в этом смысле казался похожим на прочие кинофорумы, возникшие несколько лет назад - Вологодский, Питерский, еще кое-какие. То есть условно "важное мероприятие", "праздник для горожан", на который приезжает один и тот же десант московских критиков и лениво смотрит одни и те же фильмы, чтобы не менее лениво написать что-то эдакое про встающее с колен фестивальное движение.
В Одессе нынче почему-то этого ощущения как будто и не было. Дело, конечно, и в самом месте - все-таки это странное пространство, где всегда получается с легкостью сделать то, что невозможно представить себе еще где-либо. Открыть ресторан в советском санатории, построить кинофабрику, на которой бы работали профессионалы "из бывших"; да только то, что кажется невероятным и невозможным, здесь и реализуется - такова специфика места. Дело и в том, что программа стала сильнее и вышла за рамки простого the best of the best. И в том, что публика в Одессе - пример для московской: заинтересованная, не "с мороза". Не шляющаяся, простите, по залу, не строчащая смски, не разговаривающая друг с другом в полный голос и не дерущаяся на показах. Рассекающая на велосипедах от площадки к площадке, ночующая у фестивального дворца с огромными рюкзаками (замечены были понаехавшие молодые люди неопределенных занятий из Румынии и Молдавии - это вам не московские пожилые представители федерации киноклубов): в общем, заинтересованная в происходящем. Не говоря уже о том, что и для Одессы фестиваль стал по-настоящему важным событием - во всяком случае, в трамваях к людям с аккредитациями на шее кондукторши обращались за советом, что бы им такого посмотреть. И потом были замечены (внимание!) на показе "Любви" Ханеке.
Вроде и накладки были - комические: на одном показе отключили свет, на другом с копией что-то случилось. Все это воспринималось, скорее, как забавный казус - ну да, здесь, дескать, иначе не бывает, улыбнитесь, вы в Одессе, как тут пишут на трамваях.
Чем выгодно отличается Одесский фестиваль от любого другого, сделанного не так давно по тем же лекалам? У него есть человеческое лицо. Которое извиняет многое, а иногда - все. И которое способно сделать любое самое неоправданное действие понятным и вполне симпатичным. Тоже, наверное, свойство места - тут, например, обычное дело, когда официантки подсаживаются к вам в кафе и начинают рассказывать последние новости, а иногда зазывать в какое-нибудь неожиданное заведение на всю ночь. Это свойство места в Одессе не приглушается и чувствуется буквально во всем.
Да, у них, в Украине, правит бал олигархическая тусовка (на одном из показов национального конкурса после фразы "Он думал, что он из Донецка и поэтому его не тронут" зал взорвался хохотом - пара русских критиков удивленно переглядывались: чо это они?), но, в отличие от Ротенберга и Тимченко, она тратит деньги почему-то на арт-центры, биеннале современного искусства, выставки Херста и вот - кинофестивали, на которые приезжают, помимо почетных пенсионеров, Тодд Солондз, недавний триумфатор Канн и Санденса Бен Зайтлин, а еще победительница Роттердама Майя Милош. То есть у этих олигархов тоже какое-то человеческое лицо - и, судя по всему, они умеют слушать и слышать кураторов, а не просто бросать деньги на ветер и привозить-покупать то, что подороже и попестрее. Предъявлять в связи с этим претензии - мол, ха-ха-ха, синефилы при президенте - как-то язык не поворачивается. Просто потому что в этом нет казенщины, отчетности по культуре. Чувствуется, что это кому-то нужно.
А нужно действительно - в этом, видимо, весь фокус. Да, в смысле профессионализма в украинском кино, наверное, все могло бы быть лучше (как, наверное, и везде). Но по части энергии, идей и живости - есть ощущение, что Россия - выжженная земля, а здесь все цветет. Тут сил нет, там они есть. Как будто генетический код просто сильнее. И в этом смысле им, украинским специалистам от кино, не то что Солондз и Зайтлин, да даже и воспринимающийся у нас как наполовину свой Гринуэй реально нужен - чтобы добавить к этой бешеной энергии профессионализм и опыт "взрослого дяди", который чему-то сможет научить. Точно так же, как нужны и кинорынок, и конкурс заканчиваемых проектов (с прокатом все не ахти), и конкурс проектов, которые вот-вот запустятся в производство. Ни неофитства, ни провинциальности в украинском кинематографе нет - только энергия и невероятная творческая активность. Не говоря уже о том, что в самом национальном конкурсе принимало участие два полноценных фильма, снятых вообще без участия государственных денег: "Апартаменты", классика украинского независимого кино Александра Шапиро, и дебют Олега Сенцова "Гамер".
Не так давно в питерском лофт-проекте "Этажи" читала лекцию главный редактор "Нового литературного обозрения" Ирина Прохорова. Тема была заявлена, может, не самая подходящая - паблик-арт и то, как он преображает унылое городское пространство. Естественно, Прохорова говорила о другом. О том, зачем вообще нужна культура, и как ее нужно, если вообще нужно, насаждать. А нужна она для того, чтобы люди не чувствовали себя временщиками, живущими в палаточном лагере на выжженной земле, с которой у них ничего не связано. В этом смысле странствующие шапито "фестивалей фестивалей" никакой роли не играют. Они не меняют генетический код, просто пролетают шарабаном по этой выжженной земле вместе с прикрепленными столичными журналистами - только их и видели.
Может, в Одессе ничего особенно и не меняется - да и что там менять, она сама по себе город городов. Но почему-то из-за этого человеческого лица, нормального и здорового отношения к происходящему есть ощущение, что это кому-то нужно. Что фестиваль существует не только для того, чтобы набор граждан оправдал собственное существование, но и для чего-то большего. Чтобы те безумцы, которые занимаются кино (а именно безумцев тут гораздо больше чем у нас - и это здорово), не чувствовали себя живущими в вакууме. Чтобы разбросанные в пространстве точки силы - режиссеры, продюсеры, прокатчики - аккумулировались здесь. Попросту фестиваль выполняет свою функцию, а не симулирует ее.
И последнее. Как раз во время фестиваля на одном возродившемся сайте появился текст известного журналиста Леонида Бершидского, в котором тот разъясняет, не пора ли валить нашим коллегам из России в сопредельную страну - единственную, в которой такое же языковое пространство. Не потому, что там больше свободы слова или больше денег. А просто потому, что там и журналисты, и режиссеры нужнее. Там у них есть функция, у профессионалов. И их там не хватает. И есть энергия, сила места. ОМКФ оказался отличным поводом подумать об этом.