Переход на Театральной В Большом театре сменилась власть

Слева направо: Владимир Урин и Анатолий Иксанов

Слева направо: Владимир Урин и Анатолий Иксанов. Фото: Валерий Шарифулин / ИТАР-ТАСС

8 июля в российском театральном мире произошла сенсация — сколь долгожданная, столь и неожиданная. Генеральный директор Большого театра с 13-летним стажем Анатолий Иксанов ушел в отставку. Его место занял Владимир Урин, почти 20 лет возглавлявший Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. «Лента.ру» побывала в Большом театре и оглянулась на историю его последних лет.

Слухи о том, что очередные слухи об отставке Иксанова — это впервые не просто слухи, появились поздно вечером 8 июля, породив массу шуток о темпе, взятом Министерством культуры: утром того же дня оно сменило директора Политехнического музея. Это совпадение одновременно и настораживало, и заставляло поверить. СМИ раскопали список кандидатов на пост возможного директора: среди них были равно невероятные Владимир Васильев, Валерий Гергиев, Александр Будберг, а особенно часто повторялась фамилия Михаила Швыдкого. Говорят, кандидатура бывшего министра культуры всерьез рассматривалась до самого последнего времени, из чего можно было сделать вывод: Иксанова точно собирались менять, а вот на кого — второй вопрос.

Объявляя о смене руководства ГАБТ, министр культуры РФ Владимир Мединский был далек от благостности предыдущих громких отставок последней недели. Если смена директора ГМИИ происходила в атмосфере подчеркнутого уважения к заслугам 91-летней Ирины Антоновой, а меняя главу Политеха, министр вообще не скрывал своего восторга относительно положения дел в музее, то сейчас он был сумрачен — что, очевидно, символизировало министерское отношение к положению дел в театре.

«Мы собрались, чтобы объявить о некоторых решениях в руководстве Большого театра», — начал свою речь Мединский — и слукавил: ни слова «отставка», ни слова «назначение» он так и не произнес. Разговор велся так, словно перед министром сидели не журналисты, явившиеся на пресс-конференцию, а в холле ГАБТ собрались исключительно свои, понимающие люди, и очевидную для всех вещь надо было лишь обставить словесным ритуалом. «Все мы прекрасно понимаем, что человеческие силы и возможности даже у самых высочайших профессионалов имеют свои пределы», — эти слова Мединского, очевидно, значили, что Иксанов уволен. «Владимир Георгиевич Урин в представлении не нуждается, вы все его прекрасно знаете», — это, в свою очередь, было вместо объявления о том, что новый новый директор ГАБТ назначен. Впрочем, в одном министр был прав — все его и так прекрасно поняли.

Вообще умолчание было главным приемом конференции. Например, министр не сказал, к какой именно «высокой государственной награде» сегодня же будет представлен Иксанов — впрочем, тут выбор большой. Но что самое главное, не были внятно названы причины отставки гендиректора Большого театра (а ведь она была не плановой, а экстренной; тот же министр продлевал контракт с Иксановым немногим более полугода назад, не подавая никаких признаков недовольства; наоборот, говорилось о возложенном на плечи директора «повышенном госзадании»). По словам министра приходилось угадывать, чем же Иксанов стал плох именно сейчас. Мединский то говорил о достигнутом «человеческом пределе» и отданных «13 годах жизни и здоровья», словно намекая на личные, а не административные причины ухода директора, то вдруг заводил речь об общей линии министерства на обновление кадров, как будто происходило что-то запланированное и естественное; то впроброс упоминал «непростую ситуацию в коллективе Большого и вокруг»; то так же, не конкретизируя, декларировал успехи главы театра и сулил ему новую должность.

Непонятно, как слова министра об «общей линии по обновлению и реформированию учреждений культуры с необходимой поэтапностью и постепенностью» могут описывать смену директора одного супертеатра не на, допустим, его зама, а на директора другого супертеатра-конкурента; под это лучше бы подошли слова «экстренные меры», но их Мединский, конечно, не произнес. Разумеется, стремление радикальным путем разрешить конфликтную ситуацию в ГАБТ и прервать затянувшуюся череду скандалов — желание даже не похвальное, а естественное. Однако, скрывая часть правды, Минкультуры само использует тот же метод, которому объявляет войну (критики упрекали Анатолия Иксанова в стремлении не решать проблемы, а затушевывать их), и происходит этот в тот уникальный момент, когда впервые за долгое время появилась возможность сделать ГАБТ открытым.

Чего еще не сделал Мединский — так это не сдержал обещания «поговорить подробнее» о заслугах Иксанова (он упомянул лишь реконструкцию старой сцены Большого и открытие новой). Вместо него рассказывать об этом пришлось зампреду правительства РФ Ольге Голодец. Она говорила взволнованно, демонстрируя знание репертуара Большого, и рассказывала только хорошее об Иксанове. Пока вице-премьер выступала, произошло незаметное, но знаковое событие: посреди ее речи, но безотносительно произносимых слов, Иксанов и Урин, сидевшие рядом, переглянулись — кажется, впервые — и пожали друг другу руки так, словно вокруг никаких журналистов и вице-премьеров не было.

Слева направо: Владимир Урин и Анатолий Иксанов

Слева направо: Владимир Урин и Анатолий Иксанов

Фото: Максим Блинов / РИА Новости

После Голодец слово взял Урин. Новый глава ГАБТа говорил четко и взвешенно — о чести, грузе ответственности и непростом решении: «Когда Владимир Ростиславович предложил мне это, не скрою, я сначала ответил отказом, и только потом, по очень серьезном размышлении, дал согласие». Он поблагодарил предшественника, который двумя днями ранее позвонил ему, поддержал кандидатуру и пообещал помочь войти в курс дел — поблагодарил прежде всего за самоотверженность и порядочность. «Я не планирую никаких революций и прекрасно понимаю, что в этом театре, как и в любом другом, один человек ничего сделать не может. И я очень надеюсь, что большинство талантливых замечательных людей, работающих в этом театре, будут моими союзниками. Только вместе мы сможем решать те проблемы, которые есть сегодня в Большом театре — как и в любом коллективе. Будем работать. Еще раз спасибо за доверие».

Анатолий Иксанов в своем кратком выступлении выглядел полной противоположностью Урину. Если Урин напрямую обратился к многочисленным журналистам, то его предшественник говорил только с немногочисленными коллегами; и если первый взвешивал каждую фразу, то второй был очевидно расстроен. «Я хочу высказать слова благодарности моим друзьям, коллегам, которые находятся в этом зале, за то, что все 13 лет мы работали как единая команда», — начал Иксанов; кто-то из журналистов крикнул, чтобы он говорил погромче, и это прервало речь. Иксанов смог сказать лишь «Спасибо Большому!», и все происходившее сменили аплодисменты и цветы.

Второй раз Иксанов не выдержал, когда камеры и микрофоны отрезали ему путь в кабинет — безопасное укрытие. «Действительно реально я предложил эту кандидатуру. Мы знакомы больше 20 лет с Владимиром Георгиевичем, не так велика скамейка запасных, поэтому я понимал, что это достойная кандидатура. Он профи и сможет довести до ума то, что было задумано командой, которую я возглавлял, и уверен, что он доведет... — журналисты словно заставили Иксанова оправдываться, и он снова не окончил речи. — Ну, в общем ладно. Больше не могу говорить. Правда».

Тем временем Урин, так же припертый к стене, деловито рассказывал о своем преемнике — дирижере Аре Карапетяне, более 15 лет работающем в Музтеатре (а половину этого срока — еще и на должности замдиректора). «Я бы не хотел разрушать театр Станиславского и Немировича-Данченко, — говорил Урин, полностью и четко произнося название своей прежней вотчины, — и не хотел бы никого приглашать в этот [Большой] театр, я хотел бы работать с теми людьми, которые здесь есть. А если люди новые появятся, то это будут люди не из театра Станиславского и Немировича-Данченко». Таким образом Урин поставил точку в истории сотрудничества двух театров: раньше два директора обменивались кадрами (чего стоит хотя бы Сергей Филин, который ушел из ГАБТа в Музтеатр, чтобы возглавить там балетную труппу, а затем вернулся на аналогичную руководящую должность в Большой) и услугами (пока здание на Большой Дмитровке, пострадавшее от двух пожаров, ремонтировалась, труппа Станиславского выступала и на сцене Большого).

Заявив, что не будет трогать труппы двух театров, новый директор скрылся, оставив толпу журналистов наедине с гигантскими плазмами, на которых крутилось объявление о наборе в детский хор Большого. На все оставшиеся вопросы оно, увы, не отвечало.

* * *

Анатолий Иксанов прослужил во главе главного театра страны почти 13 лет, и время его правления простым или неинтересным никак назвать невозможно. Со стороны кажется, что особенно трудно бывшему директору ГАБТ дался финальный период, начавшийся, в свою очередь, с заключительного этапа длительной и дорогостоящей реконструкции. Но еще в начале были судебные тяжбы с Анастасией Волочковой, менявшиеся худруки и открытие новой сцены. Да и нельзя было позавидовать Иксанову в самом-самом начале его «большого» пути — ему достался театр-калека после пяти лет руководства Владимира Васильева. Эти годы в истории ГАБТ обычно описываются как застойные, контраст с ними значителен — Большому театру с Иксановым удалось выбиться в люди, вернуть имя, жизнь в нем возродилась. Другой вопрос: с каким багажом входит ГАБТ в новую эру?

Бывший директор возглавил Большой театр в 2000 году по приглашению тогдашнего министра культуры Михаила Швыдкого, который всячески поддерживал Иксанова на протяжении всей его карьеры. И даже сейчас Швыдкой, словно оправдывая свои собственные действия, называет уход Иксанова огромной потерей для культуры страны.

В действительности в 2000 году Иксанов нужен был не только для спасения культуры, но и для того, чтобы сдвинуть с мертвой точки историю с реконструкцией театра, что он в итоге и сделал. Иксанов имел и имеет репутацию опытного и квалифицированного театрального менеджера, где-то даже хозяйственника, разбирающегося в экономических вопросах. На руку играл его мощный опыт работы в БДТ имени Товстоногова, где Иксанов занимал должности и главного администратора, и заместителя директора, и директора. Его с неудовольствием отпустил из Петербурга в Москву Кирилл Лавров, возглавлявший в то время театр. В пользу Иксанова говорило и то, что он учился театральному делу даже за границей.

Анатолий Иксанов

Анатолий Иксанов

Фото: Станислав Красильников / ИТАР-ТАСС

Формально достижениями Иксанова считают открытие новой сцены Большого театра и проведение грандиозной реконструкции основной исторической, стоившей 20 миллиардов рублей. Другое дело, что хозяйственные дела ГАБТ успели частично из успехов превратиться в неуспехи — споры о том, насколько качественно прошел в первом российском театре ремонт и какова там акустика, ведутся по сей день. Как и разговоры относительно того, сколько было похищено во время стройки фантастического по своим характеристикам здания — 90 миллионов рублей или больше.

В заслугу Иксанову можно поставить защиту спектаклей от цензуры и нападок (театр умело ставил на место всех, кто по глупости нападал на него, ничего не менял в угоду критикам) и налаживание межкультурных связей. На реконструированной сцене ГАБТ два года подряд гастролировал «Ла Скала», впервые за двадцать лет в Москву с гастролями приехал балет Парижской оперы, а сам Большой впервые за тридцать повез свои фирменные балетные спектакли в Канаду, а оперные — вообще впервые — в Ковент-Гарден. Однако гастроли, которые, безусловно, демонстрируют лицо театра, не являются показателем вовлеченности его артистов в мировой художественный процесс. Артисты Большого театра — не слишком частые «приглашенные гости» в иностранных труппах, и причина тому не в их профессионализме, а, возможно, отчасти в «крепостном» укладе жизни Большого, про который порой говорят сами солисты. Из-за этого, в частности, из Большого театра ушли талантливые и востребованные, в том числе за границей, Наталья Осипова и Иван Васильев. Зато в премьерах ГАБТ начали выступать замечательные иностранные артисты, в балетной труппе появился американский премьер Дэвид Холберг.

Геннадий Рождественский, Алексей Ведерников, Леонид Десятников, Алексей Ратманский, Юрий Бурлака, Сергей Филин — далеко не полный перечень имен оперных и балетных худруков, исправно сменявших друг друга в течение 13 лет. При Анатолии Иксанове так и не было выстроено единой и четкой художественной политики театра, хотя ГАБТ пытался стремиться вперед и были отдельные большие удачи (вроде балета «Chroma» Уэйна Макрегора, постановок того же Ратманского или «Воццека» Чернякова и Курентзиса). Но если в балетной труппе жизнь все же бурлила (главным образом благодаря участию худруков и обновлению труппы), дыхание оперной не всегда было слышно.

Одной из возможных причин неудачи Иксанова называют его невысокую степень вовлеченности в художественный, творческий процесс. Не мог он участвовать в нем по каким-то причинам или не успевал — уже, пожалуй, неважно. Зато последнее время все громче звучат жалобы на то, как руководство подбирало составы артистов на спектакли и гастроли. И если даже на минуту представить, что при Иксанове была выстроена система, основанная на фаворитизме или других специфических правилах, становится ясно: развал был неминуем. Такую ситуацию надо было менять. Но все же еще «громче» звучали другие проблемы.

В целом провальная борьба со спекулянтами, околотеатральные склоки, нападение на Сергея Филина, конфликт с Николаем Цискаридзе и, наконец, демарш примы Светланы Захаровой (отказавшейся участвовать в премьере «Онегина» Крэнко). Кажется, что именно ее поступок стал точкой невозврата. И хотя Иксанов не виноват напрямую во всех бедах Большого, абстрагироваться от того, что это все происходило именно при нем, в годы его властвования, его ответственности за театр, невозможно. Когда-то он возложил вину за создание негативной атмосферы в Большом на Цискаридзе, забыв, видимо, что главным ответственным за атмосферу в ГАБТ, где интриги за эти годы успели сплестись в косы, был именно он.

Владимир Урин, 2006

Владимир Урин, 2006

Фото: Павел Смертин / Коммерсантъ

Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко — главный конкурент Большого театра в Москве, который периодически выбивается и в лидеры. Владимир Урин возглавлял музыкальный «Стасик» с 1995 года, и за это время он провел капитальную реконструкцию здания, обновил идейно и содержательно репертуарную политику театра. Урин играет важную роль в формировании репертуара вместе с Ириной Черномуровой, ответственной за отдел международных связей Музтеатра.

Правильные имена, умный выбор, грамотный баланс между классикой и современными авторами, а главное артисты, обладающие высоким мастерством, которые ставят и сложнейшую оперу Бриттена, и танцуют сложнейший балет Макмиллана. Музтеатр, работающий над совместными постановками с иностранными театрами, сам находится в прекрасной форме и живет в дружеской благоприятной атмосфере. По крайней мере, так выглядит со стороны: конфликтов и беспрерывной ругани не слышно, все тихо, люди работают, показывают свои возможности, получают «Золотые маски».

Владимира Урина, одного из основателей «Маски», делавшего карьеру в российском СТД, кто-то называет лучшим театральным менеджером страны. Сейчас его явно воспринимают как «скорую помощь», «лекарство», «рыцаря», который прискачет к своей большой несчастной принцессе и спасет ее. Надо признать, что Урин опровергает распространенную в нашей стране точку зрения, что во главе успешного театра должна обязательно стоять мощная творческая личность — он пример, скорее, европейского толка, где возглавлять театр может грамотный менеджер, разбирающийся в теме и не выпячивающий свое «я». Художественные руководители, конечно, должны быть, но у каждого своя сфера деятельности.

Поможет ли его назначение Большому, совсем не факт, возможно, театр ему покорится, но у ГАБТ есть одна проблема, которая способна всем испортить жизнь: и бывшему директору, и нынешнему, и последующему. Как любое национальное достояние, этот символ — груз, который невыносимо давит и грозит погубить. Большой театр — это не только и не всегда про театр, зато всегда про политику, миссию и какие-то непонятные обязательства перед высоким начальством и общественностью.

Перед Уриным, обещавшим ничего в Большом не разрушать и революций не устраивать, задача стоит совсем непростая: ему предстоит вернуть театру еще и человеческий облик, а создать его можно, только наладив человеческие отношения с коллективом. Сейчас, например, важно, как сложатся на новом месте работы отношения Урина с Сергеем Филиным, занимавшим раньше — до прихода в ГАБТ — должность худрука балетной труппы Музтеатра. Тогда Филин работал на территории Урина, теперь же Урин приходит в систему координат, выстроенную в том числе балетным худруком.

Назначение Владимира Урина нельзя назвать неожиданным — он считался одним из главных претендентов на пост директора Большого театра. Но радоваться за возможное перспективное будущее ГАБТ мешает неизвестная судьба Музыкального театра Станиславского, который можно разрушить, не построив ничего взамен.

Лента добра деактивирована.
Добро пожаловать в реальный мир.
Бонусы за ваши реакции на Lenta.ru
Как это работает?
Читайте
Погружайтесь в увлекательные статьи, новости и материалы на Lenta.ru
Оценивайте
Выражайте свои эмоции к материалам с помощью реакций
Получайте бонусы
Накапливайте их и обменивайте на скидки до 99%
Узнать больше