Саммит G20 в Санкт-Петербурге, открывающийся 5 сентября, позиционируется как площадка для обсуждения экономических вопросов. Но в Россию мировые лидеры едут едва ли не в первую очередь затем, чтобы обсудить ситуацию в Сирии. Российская сторона, которая выступает организатором саммита, уже задала тон встрече, обрушившись на США с очередной порцией критики и отказав себе, таким образом, в праве выступить одновременно и миротворцем, и равноправным партнером в диалоге с Вашингтоном.
Владимир Путин, хозяин саммита, накануне встречи с коллегами в Петербурге дал обширное интервью российскому Первому каналу и американскому агентству AP, заявив, что Россия может поддержать военную операцию в Сирии, разрешения на которую Барак Обама добивается у Конгресса США. Российский лидер, впрочем, уточнил, что Москва может пойти на такой шаг лишь в том случае, если Совбез ООН получит доказательства того, что химическое оружие против мирного населения применили войска Башара Асада, и одобрит вмешательство. Шаг российского лидера навстречу коллеге, уже потерявшему надежду на конструктивный диалог с Москвой, оказался, однако, шагом назад: Обама неоднократно говорил о своем решении провести военную операцию без оглядки на Совбез ООН. Москва же всеми силами пытается воспрепятствовать такому сценарию.
В ходе интервью Путин выразил желание встретиться с американским президентом на саммите G20. Но смогут ли лидеры России и Америки обсудить свои разногласия по поводу ситуации в Сирии (равно как и остальные неровности в двусторонних отношениях) в ходе саммита в Петербурге, сейчас сказать сложно. Дело в том, что двусторонняя встреча официально не была запланирована, поскольку обе стороны готовили переговоры Обамы и Путина в Москве. Однако в начале августа, вскоре после того, как Россия предоставила временное убежище бывшему сотруднику американской разведки Эдварду Сноудену, Вашингтон отменил встречу из-за «недостаточного прогресса» в отношениях двух стран.
В текущем году отношения Москвы и США постепенно ухудшались и сейчас находятся, пожалуй, в самой низкой точке с 2008 года. На последнем свидании с Обамой в ходе июньского саммита G8 в Северной Ирландии российский президент выглядел недовольным — ему так и не удалось наладить взаимоотношения с американским лидером, причем даже на личном уровне. В итоге прогресс в отношениях двух стран замедлился в том числе и по тем направлениям, которые обе стороны ранее рассматривали в качестве перспективных.
По мнению Москвы, Америка вполне сознательно и целенаправленно наносит ущерб двусторонним связям, уделяя такое повышенное внимание вопросу соблюдения прав человека в России. Более того, во время своей президентской избирательной кампании Путин открыто обвинял США в финансировании его оппонентов. Вашингтон же раздражает тот факт, что целый ряд предложений, включая инициативы в области сокращения ядерных арсеналов, не встретил никакого отклика у российской стороны. Еще больше противоречия между Москвой и Вашингтоном обострила позиция РФ по Сирии, а решение Путина приютить Сноудена оказалось последней каплей в чаше терпения.
Недовольство обеих сторон друг другом прорывается наружу через взаимные выпады. Вскоре после встречи с Путиным в Северной Ирландии Обама сравнил президента России со скучающим школьником на задней парте, а затем в эфире телеканала NBC заявил, что российские партнеры, включая президента страны, частенько демонстрируют приемы эпохи «холодной войны», хотя она уже два десятка лет как закончилась. Надежды на то, что в ближайшие годы президентского срока Обамы его отношения с Путиным улучшатся, мало: российская сторона, чувствуя, что ее позиции в международной политике крайне слабы, все чаще ведет себя словно раздраженный юнец.
Неспособность России остановить действия США в отношении Сирии компенсируется ее добровольным участием в «международной программе защиты беглых программистов», а также престранными репликами со стороны российских политиков разного масштаба. Большая часть высказываний такого рода в адрес Вашингтона сводится к предложениям сперва «вычистить сорняки на собственном газоне». При этом попытки Москвы вступить хоть в какой-то диалог с американскими партнерами предпринимаются на фоне не прекращающихся яростных информационных атак в их адрес.
Барак Обама и Владимир Путин на саммите «Большой восьмерки» в Великобритании, июнь 2013 года
Фото: Jewel Samad / AFP
Саммит G20 в Петербурге проходит по аналогичному сценарию. Российский президент заявляет, что встреча с Обамой является для него приоритетной. Однако незадолго до этого он называет «дурью несусветной» все обвинения в адрес сирийских властей в том, что они применили против повстанцев химическое оружие, — и таким образом лишает себя маневра на переговорах с американским коллегой.
Риторика президента России вообще с каждым днем становится все более агрессивной. Буквально накануне саммита Путин выступил с жесткой критикой в адрес американского госсекретаря Джона Керри. Он заявил, что Керри «врет», говоря об отсутствии на территории Сирии представителей международной террористической сети «Аль-Каеда» (не потрудившись при этом уточнить, какие именно сведения позволили ему уличить Керри во лжи).
Свою порцию критики в адрес Керри высказал и МИД РФ, отметив, что Госдеп неоднократно запрашивал разговор с Сергеем Лавровым, а потом без объяснения причин заявлял о невозможности связать Лаврова с госсекретарем США. Кроме того, днем ранее российские власти очень нервно отреагировали на запуски ракет в акватории Средиземного моря, заявив, что там сосредоточена значительная группировка американских ВМС, на вооружении которых стоят ракеты, способные достичь территории России.
Москва загоняет себя в угол, наклеивая на себя ярлык напористого и беспокойного маргинала и, по сути, отказываясь от возможности выстраивать отношения с Вашингтоном не только через дружбу двух лидеров, но даже посредством делового сотрудничества. На фоне эскалации конфликта в Сирии, диктующей необходимость немедленной интенсификации дипломатического диалога международных лидеров, эта позиция выглядит особенно недальновидно: компромиссный диалог, если он еще возможен, пригодился бы здесь больше, чем выставленное напоказ недовольство партнером. Более спокойная позиция Москвы вряд ли создала бы основы для взаимного доверия, но государства по крайней мере смогли бы перейти к формированию новой общей повестки дня в двусторонних отношениях.
Позиция страны в мировой политике определяется не только ее мощью и альянсами, в которых она участвует, но и тем, как ее воспринимают партнеры по диалогу. Часто подобные отношения основываются на стереотипах и заблуждениях, которые формируются годами и которые крайне сложно преодолеть. Президент США, где в поле публичной политики уже много лет поддерживается недружественный образ России, отказался принять вернувшегося в Кремль Владимира Путина в качестве равного партнера и тем самым, конечно же, спровоцировал рост антиамериканских настроений в Москве. Но сегодня кажется, что именно Россия главным образом ответственна за это явное охлаждение российско-американских отношений. Во многом это обусловлено и внутренней политикой Кремля — сделав ставку на антиамериканизм, он автоматически вычеркнул нормализацию отношений с США из своих приоритетов.