Скрудж Макдак и его друг дядя Сэм Почему от экономического роста в США выигрывают только самые богатые

Расслоение в американском обществе достигло рекордных за столетие значений: к такому выводу пришел коллектив американских, британских и французских экономистов, проанализировавший данные Налоговой службы США. Выяснилось, что такой экономической гегемонии богачей не было даже в период перед Великой депрессией, ранее считавшийся образчиком проявления социального неравенства. Более того, по показателям расслоения населения Соединенные Штаты оказались примерно на одном уровне с развивающимися государствами, например, Аргентиной или Россией.

Согласно исследованию, проведенному экономистами из Калифорнийского и Оксфордского университетов, а также Парижской школы экономики, самые богатые граждане США в 2012 году «заработали» около 19,3 процента всех доходов американских домохозяйств. Иными словами, на три миллиона человек пришлось более двух триллионов долларов дохода.

Разрыв этот оказался беспрецедентным. Ни в период «рейганомики», ни сразу после войны ничего такого и близко не наблюдалось. Более того, в «ревущие» 1920-е годы, период великого обогащения одних и крайней нищеты других (в особенности иммигрантов) доля доходов самой состоятельной части населения составляла только 18,7 процента. Позже такой уровень расслоения стал называться в качестве одной из причин Великой депрессии, которая существенно откорретировала данный показатель, перераспределив богатство между американцами.

Интересно, что «пик равенства» был достигнут накануне другого кризиса — топливного 1970-х годов. В 1973 году один процент населения получал лишь 7,7 процента всех доходов. С тех пор их доля в общем «котле» неуклонно росла, а темпы этого роста заметно повысились в последние годы.

К примеру, интернет-бум 1990-х породил исключительный по своим масштабам экономический взлет, однако насладиться его плодами смогли в основном лишь самые богатые американцы. Именно «золотой процент» увеличил свои доходы в реальном выражении на 86 процентов. Остальные смогли прибавить к своей зарплате лишь 6,6 процента. Стоит учитывать, что и среди 99 процентов расслоение достаточно велико, так что многие от интернет-бума вообще ничего не выиграли.

Увеличение доходов «первого процента», как правило, совпадает с периодами роста на фондовом рынке, а при его обвале разница со всеми прочими несколько сокращается. Во время кредитного кризиса 2007-2009 годов заработок элиты упал на 36 процентов, тогда как у остальных в этот период доходы снизились «только» на 11,6 процента. Однако и восстановление экономики, а особенно индекса S&P 500 в последние годы принесло богатейшим несопоставимые с основной массой деньги. Рост котировок и корпоративных прибылей в посткризисное время на 95 процентов достался все тем же богачам. К слову, во время интернет-бума аналогичный показатель был в два раза меньше (45 процентов), а в период «пузыря» на рынке недвижимости в 2000-е он вырос до 65 процентов.

Конец мечте?

Абсолютного равенства достичь невозможно, и это, скрипя зубами, признавали даже коммунистические диктатуры. Но и такое колоссальное расслоение выглядит нездоровым и, кроме того, опасным для экономики, о чем свидетельствуют в том числе и крайне слабые темпы экономического роста в США в последнее время. Как же так получилось, что государство, в основу которого лег мощный и многочисленный средний класс, вдруг настолько поляризовалось?

США всегда были страной возможностей для простого человека. Когда говорят об «американской мечте», зачастую имеют в виду несметные богатства, но изначально смысл этого словосочетания для иммигрантов был другим. Именно в Америке, как нигде больше, можно было вырваться из нищеты и обеспечить себя приемлемым уровнем жизни. В США почти любой иммигрант мог, упорно трудясь, достичь хорошего уровня достатка, приобрести дом, гарантировать будущее для большой семьи. Поэтому весь XIX век и значительную часть XX-го миллионы европейских иммигрантов пересекали океан, пытаясь вырваться в государство благоденствия из бедной, а зачастую и голодной жизни.

Возможность применить свои умения существовала для всех. Американский рабочий получал иногда в разы больше своего европейского коллеги на аналогичном предприятии. Американский фермер не испытывал недостатка в щедрой, плодородной земле, тогда как в перенаселенной Европе она находилась в руках феодалов или магнатов. Американскому уровню жизни завидовали во всем мире. А когда в экономике появлялись перекосы, подобно тем, что вызывали Великую депрессию, государство вмешивалось и добивалось хотя бы минимальных доходов для большинства населения. В 1950-1960-е годы на этой базе было построено государство благоденствия, не имевшее прецедентов в мировой истории. Именно поэтому, кстати, в США практически никогда не получали сколько-нибудь значимой поддержки коммунистические идеи — рабочему классу ни к чему было устраивать революции.

Процесс роста всеобщего благоденствия остановился в 1970-е. Рабочие места начали сокращаться, фермеры стали продавать земли агрохолдингам, а система социальных гарантий (не такая масштабная, как в Европе, но все-таки достаточно крепкая), по сути, прекратила действовать.

Экономисты называют несколько основных причин стремительного роста расслоения. Во-первых, технологии шагнули вперед, а работодатели за ними толком не успели. Автоматизация производства не повлекла за собой его расширения, которое помогло бы переориентировать сотрудников и обеспечить им столь же высокие заработки, как и раньше.

Во-вторых, свое взяла глобализация. США начали выводить миллионы рабочих мест по всей стране в развивающиеся страны. Естественно, что для американского производителя оказалось выгоднее нанять на одну и ту же работу трех условных китайцев, которые все равно бы обходились дешевле, чем один американец. Качество могло пострадать, но особенность современной потребительской экономики такова, что широта ассортимента оказывается важнее качества, более того, излишняя долговечность товара иной раз и вовсе вредна для производителя.

За промышленностью последовала и сфера услуг. Официальный Вашингтон глобализации никак не препятствовал, а напротив, поощрял ее, заключая договоры о свободной торговле все с новыми и новыми странами. Классический пример — NAFTA, экономический союз США, Канады и Мексики. Аутсорсинг сделал значительное число американцев неконкурентоспособными по сравнению с иностранцами.

Таким образом, постоянно увеличивать свой реальный доход средний американец оказался не в состоянии. Одновременный рост объема всяческих пособий для самых бедных к тому же отнял и мотивацию: какой смысл надрываться за гроши, если деньги на хлеб можно просто получать от государства? К этому стоит добавить, что налоговые льготы получали опять-таки либо бедные, либо самые богатые, а основная нагрузка по наполнению бюджета легла именно на средний класс.

Все это породило парадоксальную ситуацию. С одной стороны, объем государственных расходов Вашингтона на «социалку» в последние годы достиг максимума. С другой, разрыв в уровне жизни все равно продолжает расти. Бедные все больше беднеют, богатые отрываются все дальше, а средний класс сокращается в размерах.

Такого рода тенденции в последние 30 лет свойственны многим странам. В то же время нигде кроме как в Америке, крупнейшей экономике мира, они не достигли таких огромных масштабов. В Европе многие страны склонны к патернализму, который сглаживал социальное неравенство: практически нигде в Старом Свете индекс Gini (демонстрирующий расслоение населения) не превышает показателя 0,3. Для сравнения, у США значение индекса находится на уровне 0,45, что сопоставимо с Россией (0,42) и Аргентиной (0,44).

Вероятно, проблема не ощущалась бы в Штатах столь остро, если бы расслоение шло одновременно с ростом доходов всего населения, пусть и разными темпами. Однако по сравнению с теми же 1970-ми показатели медианного дохода американцев увеличились крайне незначительно, а с начала 2000-х они и вовсе падают. Если США не начнут решать эту необычную для себя проблему немедленно, она может привести, как и в 1920-е годы, к новой депрессии, а возможно, и к масштабному социальному взрыву.